Она не могла не заметить изменений: деревья в её снах становились всё более расплывчатыми, начиная напоминать просто тёмный фон, а искра Соловья — более яркой, насыщенно-красной. Это похоже на кошмар, и Таня не могла понять, почему он ей снится, ведь в реальности всё было не так страшно.
После очередной провальной, судя по словам Соловья О. Разбойника, тренировки Гроттер не могла уснуть и решила, что прогулка ей не повредит. Она тихо выбралась из замка, умудрившись не попасться ни одному преподавателю, и вскоре уже брела по снегу без особого направления, то и дело бормоча согревающее заклинание — не только чтобы не замёрзнуть, но и чтобы заставлять снег за собой подтаивать, скрывая следы. Не стоило оставлять Поклепу таких явных улик против себя.
Таня не заметила, как ноги сами привели её туда, где ученикам было строго запрещено гулять, — в Заповедную Рощу. У неё даже мысли не возникло повернуть обратно; она покрепче сжала руку в кулак, чтобы кольцо случайно не соскочило, и держала её перед грудью, готовая атаковать или защищаться, если потребуется. Мало ли кто тут ночью мог находиться?
Вскоре Гроттер чуть расслабилась и погрузилась в свои мысли — ночная прогулка к этому вполне располагала.
Она почувствовала, что замерзает, но не успела произнести даже Стограммус — первое слово согревающего заклинания, как услышала справа от себя:
— Вспышкус гробулис! — и следом — поражённое, — Гроттер?!
Соловей, которого она узнала по голосу, встряхнул кольцом, пытаясь отменить заклинание, но красная искра уже неслась к девочке — только вот, едва коснувшись её груди, погасла.
— Вот как, — негромко проговорил Разбойник и настороженно посмотрел на Таню.
Та подняла взгляд от своей груди, во все глаза глядя на Соловья.
— Но… как? — только и смогла произнести она.
— Не понимаешь?
Таня отрицательно качнула головой.
— Оно и к лучшему, — заключил Соловей и скрылся за деревьями, совершенно позабыв, что должен наказать Гроттер за ночные прогулки и нахождение в Заповедной Роще.
Несколько секунд Таня постояла, глядя на то дерево, на которое только что опирался её тренер, а затем всё же пробормотала согревающее заклинание и отправилась обратно в свою спальню.
И с той ночи она регулярно, по нескольку раз в неделю видела этот сон.
========== Часть 2 ==========
Таня так и не смогла понять, почему та искра не причинила ей вреда. Ни Ванька, ни Ягун не знали никаких контрзаклинаний к Вспышкус гробулис, да и Гроттер была точно уверена, что не произнесла ни слова, а посоветоваться с преподавателями, не вызвав подозрений, не получилось бы. Ещё бы подставила ненароком Соловья, или стало бы известно, что она гуляет по ночам в Заповедной Роще… Как следует порыться в библиотеке не находилось времени — тренировки по драконболу становились продолжительнее и тяжелее, а нужно было ещё как-то успевать готовиться к экзаменам.
Между тем день, на который была назначена игра с невидимками, приближался. Соловей ей теперь снился после каждой тренировки, однако окружающая их обстановка менялась; неизменной оставалась только красная искра, после появления которой Таня всегда просыпалась. Ей никогда не удавалось остаться во сне — и либо умереть, либо снова чудом спастись.
Гробыня посмеивалась, что Гроттерша осознала, насколько плоха в драконболе, и теперь боится, что после игры с невидимками Соловей О. Разбойник её убьёт. Таня не спорила — такое объяснение её вполне устраивало. Это было лучше, чем если бы Гробыня допытывалась или, хуже того, знала правду.
Игра с невидимками завершилась со счётом 10:11 в пользу сборной Тибидохса. Таня выложилась по полной и забила-таки обездвиживающий мяч. Своеобразный подарок Соловью, чьи выжидающие взгляды Гроттер на себе ловила, на окончание учебного года. Возможно, и на окончание их… знакомства. Таня так и не решила, чего хочет больше: остаться в магспирантуре или уехать с Валялкиным, пусть и в глушь, — и потому решила положиться на волю случая. Сдаст экзамены хорошо — останется, плохо — уедет.
Ранним утром в день экзамена Таня бродила по Тибидохсу, будто прощаясь с ним, хотя ничего ещё не было известно. Она вышла и на зубец замка, откуда было видно драконбольное поле. Там сейчас тренировалась младшая команда. Если проявить немного воображения, то можно было представить себе и Соловья, которого отсюда Таня не видела.
Хотелось с кем-нибудь поговорить, но с кем? Да и что бы она сказала?
«Ты знаешь, я испытываю такую… благодарность к нему»?
Хотя честнее было бы сказать «такую мешанину чувств». Драконбол стал для Тани всем, чуть ли не главным смыслом жизни — она смогла найти в нём себя. Это было… вдохновляюще. Прежде, в мире лопухоидов, Таня думала, что абсолютно никчёмна, но после первой же тренировки на драконбольном поле это изменилось. И сказать «спасибо» нужно было Соловью.
А если задуматься о ещё большей честности — уж наедине-то с собой можно — то это была любовь. Та особенная любовь ученика к преподавателю, которая заставляет с нетерпением ждать уроков, из которой вырастает любовь к предмету, из-за которой ученики раз за разом возвращаются в старую школу уже после выпуска.
Будет ли она возвращаться, если уедет сейчас? Она определённо станет скучать, но будет ли этого достаточно, чтобы вернуться?
Таня вздохнула и посмотрела на солнце. Времени и дальше стоять тут, раздумывая, не осталось: пора было идти в аудиторию. Последний экзамен.
***
После выпускного Таня улетела с Ванькой в лес в Западной Сибири, и в первое время ей там даже нравилось: одиночество ей всегда было по душе, а в затапливании в доме печи была своя романтика. Здесь можно было забыть о мире и почувствовать себя свободным.
Но вскоре Таня начала замечать и очевидные минусы: если на контрабасе подниматься высоко, то становится слишком холодно, несмотря на то, что по календарю наступило лето, если оставаться внизу, то надоедает уворачиваться от постоянных веток, норовящих хлестнуть по лицу. Да и сам контрабас страдал от перепадов температуры на улице и дома, струны замерзали, и после полётов приходилось тщательно ухаживать за ним, следя, чтобы дерево нигде не треснуло и не размокло. Гроттер начинала скучать по Гоярыну и драконболу. Иногда вечерами она доставала небольшую баночку взятой с собой на всякий случай упырьей желчью и просто нюхала её. Запах был неприятным, но сколько воспоминаний он рождал!..
***
— Грааль Гардарика! — крикнула Таня и сама поразилась прозвучавшей в голосе радости. Она прошла семь радуг, и в следующий миг перед её глазами возник родной Тибидохс. Все каникулы до начала учёбы поступившая в магспирантуру Гроттер провела с Ванькой и ужасно соскучилась по школе.
Она прилетела на остров со стороны драконбольного поля и не удержалась от того, чтобы попасть внутрь защитного купала через небольшое отверстие наверху, которое пару раз выручало её на матчах.
Возле ангара Гоярына Таня заметила Соловья: он стоял один, явно только что вышел от дракона, и смотрел прямо на неё. Она направила смычок на тренера и контрабас помчался по прямой, развивая огромную скорость. Гроттер резко затормозила у самой земли, чуть не сбив Соловья с ног, но тот даже не шелохнулся.
— Осторожнее, — проворчал он, — береги инструмент, — но при этом так выразительно посмотрел на её ноги, которые она рисковала сломать, что подтекст явно был «береги себя».
Таня соскочила с контрабаса и в порыве чувств крепко обняла Соловья.
— Как Гоярын? — спросила она, едва отстранившись. Таня хотела спросить «как вы?», но не стала. Раньше она вполне могла этим поинтересоваться, но после той искры в Заповедной Роще не решалась больше нарушать границы личного пространства Соловья О. Разбойника. Словно Гроттер снова на первом курсе, и он — грозный тренер, недружелюбный тёмный маг, а она — всего лишь очередная, не успевшая ещё себя проявить ученица.
— Пламя выдыхает исправно, — усмехнулся Соловей. Драконы обычно не меняются за пару месяцев, и вопрос Гроттер был лишён смысла. — Только что покормили ртутью. Хочешь зайти к нему? — предложил он только ради того, чтобы избежать неловкой паузы, которая обязательно бы наступила после его скупого ответа.
