— Увидишь, как кто-то движется, — стреляй, — предупредил Дегтярёв, сворачивая к КБО «Юбилейный». До универмага они с такой скоростью точно не успеют добраться, придётся прорываться сквозь толпу зомбированных. И хорошо бы монолитовцы их не встретили.

— Само собой, — согласился Зулус. — Друзей там точно не найдёшь.

Дегтярёв сменил магазин трижды, а у Зулуса как раз подошла к концу лента, когда они наконец оказались в лифте.

— Ого, — тихо, будто самому себе, сказал Зулус. — Теперь и я… чувствую.

Свет с улицы сменился на розоватый. Дегтярёв нажал на кнопку. Сквозь помехи пробилось:

— …выброс. …укрытие, — голосом Ковальского.

Было безнадёжно поздно, но Дегтярёв схватился за рацию.

— Под землю, — едва ли не по слогам сказал он. — Полковник, под землю.

В ответ — тишина.

Они спустились по лестнице ко входу в тайную лабораторию. У двери по-прежнему лежал контролёр, убитый Дегтярёвым. Полуразложившийся, со следами укусов мелких челюстей, — он наверняка нестерпимо вонял, но система замкнутого дыхания костюмов спасала от необходимости это вдыхать.

Обойдя труп, Дегтярёв направился к лестнице напротив и стал спускаться.

— Посматривай под ноги.

— Дай догадаюсь — тушканы и снорки? — иронично спросил Зулус. Он шёл спиной вперёд, прикрывая их на случай, если кто-то бросится сзади.

Аккуратно пройдя между газировок [5], они спустились ещё на пролёт, и Дегтярёв чуть расслабился. Они оказались в небольшом зале, один выход из которого был только по лестнице наверх, а второй — по решётке с аномалиями, надёжно защищающими от незваных гостей.

Дегтярёв снял рюкзак, подошёл к стене и уселся, оперевшись о неё спиной. Автомат он положил на колени.

Зулус сначала бережно положил на пол пулемёт и размял немного руки, а после, сняв свой рюкзак, сел рядом, привалившись плечом к плечу Дегтярёва.

— Там, наверху, нешуточная хрень разыгралась, — сказал он.

— Знаю, — отозвался Дегтярёв.

Ещё не разыгралась, подумал он. Худшее впереди. Но подготовка к грядущему выбросу — сама как обычный выброс, и страшно было представить, какой будет кульминация. Возможно, после Зона изменится до неузнаваемости. Может быть, в этот раз она коренным образом сменит расположение своих аномалий. Может быть, изменятся и сами аномалии, изменятся появляющиеся в них артефакты, изменятся монстры — изменится численность живущих на её территории сталкеров. Кто ещё, кроме Дегтярёва, поймёт, что прятаться нужно под землёй, и поймёт это вовремя? Кому-то наверняка повезёт оказаться под землёй случайно, но это будут единицы. Может, спятивший старик Ной спасёт себя, свою собаку и ещё кого-нибудь.

Может, Зона снова расширится.

А может, кроме центра ничего не заденет, пострадает только Припять, и уже для Янова выброс ничем не будет отличаться от рядового.

Вряд ли.

— Военные мертвы, — со странной уверенностью сказал Дегтярёв.

— Вано мог спасти кого-то, — предположил Зулус. — Он опытный сталкер.

— Вано ушёл с Гариком, — отрицательно качнул головой Дегтярёв. Будто Зулус знает, кто такой Гарик.

Зулус снял шлем.

— Куда?

— Не знаю. Куда-то к Свободе [6].

Зулус выразительно фыркнул. Формальный уход из Долга [7] любви к Свободе в нём не взрастил. Он достал бутылку водки из рюкзака, но Дегтярёв остановил его жестом.

— Нет. Не сейчас.

Помедлив, Зулус нехотя послушался и убрал водку обратно.

— Чёртов выброс, — пробормотал он. — А Бродяга?

— Тоже ушёл. Может, к своим.

Может, он тоже уже мёртв. Может, весь монолит в Припяти мёртв — было бы неплохо. Хотя эти-то фанатики могут знать Зону получше прочих, почему бы им и о выбросе не знать заранее? Сидят сейчас в какой-нибудь норе — побольше этой — да молятся.

— Откуда ты узнал про выброс? — спросил Зулус. Голос звучал спокойно, но общая поза, пожалуй, выдавала напряжение. На колени Зулус положил Чейзер. На плечо Дегтярёва он больше не опирался.

Дегтярёв ткнул себя пальцем в шлем.

— Я просто… чувствую его. Начал чувствовать. После таблеток.

— Таблеток?

— Анабиотик. Позволяет пережить выброс вне укрытия.

Зулус задумчиво качнул головой.

— Я думал, это сказки. Красивая легенда вроде оазиса.

— Я нашёл оазис, — с тихим вздохом напомнил Дегтярёв.

— Ну да, — отозвался Зулус тоном «рассказывай мне тут».

Дегтярёв пожал плечами.

— Анабиотик работает, — сказал он, не став спорить.

— И сколько ты его принимал?

— Трижды.

Дегтярёв подумал о четвёртой таблетке, которая лежит у него в рюкзаке. Может, дать её Зулусу? На всякий случай. За себя Дегтярёв не беспокоился. Он уже попал раз под выброс, не успев никуда заныкаться, без анабиотика и крыши над головой. Здесь, в Припяти. Думал, сдохнет, до того мозги выворачивало — но нет. Выжил и, кажется, даже крышей не поехал.

Зулус чуть присвистнул.

— Ну ты и псих, — сказал он. Подумав, добавил: — Ну да живой — и хрен бы с ним.

Дегтярёв достал анабиотик из рюкзака.

— Прими.

Зулус покосился на таблетку без особого доверия и брать её не стал.

— Без лишней дряни в организме обойдусь.

— Эта дрянь поможет тебе выброс пережить!

— Может, Зона и не хочет, чтобы мы его пережили.

— И даже если так? Она, может, хотела, чтобы мы в щупальцах кровососов сдохли на Затоне, и где те кровососы?

Зулус только шумно выдохнул и потёр лоб костяшкой большого пальца. Видно, под выброс ныла голова. Дегтярёв головной боли с того самого третьего анабиотика не чувствовал. Он порой и самой головы не чувствовал.

— Ты встречал свою родственную душу? — спросил вдруг Дегтярёв, понизив голос. Их шансы не пережить ближайший час всё росли, и ему отчего-то показалось странным быть в этот миг рядом с человеком, о котором он ничего не знает.

— Нет, — ответил Зулус. — Что, хочешь уговорить меня жить ради этой встречи? Не сработает. Моя родственная душа умерла. Да и глупо ожидать, что кому-то повезёт её в Зоне встретить. Здесь каждый второй дохнет, месяца не пережив.

— Давно?

— Не, — неохотно ответил Зулус. — Вот незадолго до того, как ты пьяный на моём полу прилёг. Я, может, с тобой потому и пошёл. Жизнь у всех заканчивается. Что толку штаны в башне просиживать?

— И… как?

— А хрен его знает. Выброс шёл, я пил. Может, потому и не почувствовал. Или это всё просто сказки для романтичных дураков. Как можно узнать подробности смерти человека, которого ты не видел ни разу, будь вы хоть десять раз родственные души?

Зулус помолчал. Молчал и Дегтярёв.

— А может, всё дело просто в Зоне. Тут свои законы. А моя родственная душа умерла на Большой Земле. Как человек. А не в жарке заживо, как мы тут. И не зомби теперь, как мы, из-за этих тварей-контролёров. Может, и похороны будут. Только мне-то что? А тебе-то что?

Зулус посмотрел на Дегтярёва. Дегтярёв расстегнул комбез, чтобы можно было снять шлем, и взлохматил короткостриженые волосы.

— У меня нет метки. Пропала после третьего анабиотика.

— И теперь ты подсовываешь эту дрянь мне? — насмешливо спросил Зулус.

Дегтярёв пожал плечами.

— Твоя родственная душа всё равно мертва. Какая разница?

— И то верно, — согласился Зулус, но таблетку брать так и не стал.

Наверху ощутимо тряхнуло. Дегтярёву показалось, что трясёт всю лабораторию, и на секунду он всерьёз испугался, что бетонные стены не выдержат, пока не осознал, что трясёт только у него внутри, где-то в глубине мозга и на подкорке, где-то везде — и нигде.

Зулус схватился за голову, прижимаясь затылком к стене, и раскрыл рот в немом стоне, зажмурился. Дегтярёв разорвал упаковку анабиотика. Руки действовали словно сами, Зулус чувствовал боль, Дегтярёв не чувствовал тела.

Наполовину сняв комбез, он взял таблетку двумя пальцами и сунул Зулусу в рот, раздавил о его задние зубы, ближе к горлу, и сразу убрал руку. Зулус, казалось, едва осознавал реальность. Головная боль под выброс могла доконать кого угодно.