- Здрасте. Я провела анализ вашего порошка и знаете что нашла, следы фтористых соединений.

- Акт составила?

- А как же, все отдала на подпись Анне Павловне.

- Спасибо тебе, Любочка. Я сейчас иду к ней.

Начальница лаборатории не стала церемонится. Сразу передала мне акт.

- Юра, не знаю, что ты там выведешь из нашего анализа, но судя по всему дело уже закрывается. Мне сообщили, что в два часа у директора собирается комиссия, чтобы подвести окончательный итог.

- Я понял. Спасибо, Анна Павловна.

За длинным столом сидит с десяток человек. Председатель комиссии предоставил слово профессору Малинину, который и читает заключение...

- Таким образом, собранные факты подтверждают, что виной всему является человеческий фактор. Технолог цеха самопроизвольно изменил технологию прессования. Есть предположение, что ПАВ, при резком подъеме температуры, вступил в реакцию с компонентами пороха, разложился и стал активно действовать с металлом матрицы и пуансона...

Черт, да он же почти все знает, только причем здесь технолог цеха.

... - Последствия взрыва были бы гораздо меньше, если бы непогода. Северо-западный ураганный ветер отнес крышу бокса и верхнюю часть пресса на склад цеха. В результате произошла дополнительная серия взрывов, погубившая трех человек и нанесшая ранение четверым работникам цеха. У меня все. Если какие нибудь замечания или предложения к акту.

- Есть, - я поднял руку. - По поводу разложения ПАВ у меня нет замечаний, действительно выделившийся фтор вступил в реакцию с металлом, что вызвало резкий подскок температуры. Я не согласен с формулировкой о человеческом факторе. Историю с аварией надо рассматривать гораздо раньше, два месяца тому назад, с того момента, когда новый руководитель цеха добился продолжения испытания, после уже удачного получения образца. Да-да, когда Анатолий Григорьевич еще не был начальником цеха, был получен вполне приличный образец порошины. Казалось, тогда можно было бы начинать ее доводку и кончать испытания, но этого не произошло. Почему это было сделано? Я не поленился поднял бухгалтерские книги и сделал весьма интересные выписки. Вот они, - кладу перед собой несколько листков бумаги. - В течении двух месяцев цех сделал сорок одну порошину, потратив на изготовление сумасшедшие суммы денег, около ста пятидесяти тысяч рублей. Часть денег разошлись на премии и большие добавки посторонним людям, не имеющим к производству никакого отношения, некоторым сотрудникам завода, а также лично начальнику цеха. Вот копии документов, - опять складываю несколько листков. - Ни технолог цеха, ни прессовщица, не виноваты в том, что произошло. Технологический отдел выдал вполне нормальную технологию, но по приказу начальника цеха, ее изменил технолог цеха и сумев заручится поддержкой главного технолога, ее запустили в производство. Анатолия Григорьевича не интересовал конечный положительный результат, его интересовала дальнейшая денежная подпитка цеха и фактически из-за этого он загубил испытание и цех. У меня все. Документы можете взять

Я толкнул стопочку к председателю комиссии. Все молчали. Директор насупился и смотрел в стол. Малинин чесал пальцем скулу и задумчиво смотрел на меня, наконец он сказал.

- Я думаю, мы должны передать все эти дела в прокуратуру, пусть она разберется со всеми безобразиями в цеху. Свою техническую сторону мы добросовестно выполнили и ее результаты зафиксируем в актах и протоколах. Ваше заключение тоже оформим и вышлем во все инстанции. Кто за это предложение?

Все, кроме директора подняли руки.

На следующий день вызвали в дирекцию. Директор сидел с лицом сфинкс за своим столом.

- Садитесь, Юрий Андреевич.

Я поудобней уместился в кресле.

- Вы сделали весьма нехорошее выступление на комиссии, - начал говорить директор.

- Что-нибудь не так?

- Все не так. Если бы вы пришли ко мне перед совещанием и поделились своими соображениями, может быть не было тяжелых последствий для завода. Сегодня сюда из-за вашего расследования прибыли представители прокуратуры и пожалуй еще более накалили обстановку.

- Но почему?

- Да потому, что премии получал не только цех, но и руководители завода. Значит теперь трясут и нас.

- Это конечно, нехорошо. Может быть я действительно был не прав, но меня больше всего покоробило то, что виновным оказывается стрелочник. Ведь все свалили на технолога цеха. Конечно вы правы, надо было поговорить с вами, но события неслись с такой быстротой, что последнее заключение из лаборатории я получил за два часа до совещания.

Сфинкс немного смягчился.

- Мы здесь подумали и вот что хотим вам предложить. Цеха по прессовке пороха нет, построят его, ну... может быть через пол года или год. Значит держать на должности таких специалистов, как вы, пока не имеет смысла.

- А как же технологический отдел завода? Вы обещали его мне.

- Мы решили, что пока не сделаем новый цех, старого начальника отдела с его огромным опытом на пенсию не отпустим. Пусть налаживает новое более современное производство.

- Значит меня увольняете?

- Зачем? Нет. Мы хотим вам предложить место зам директора по производству на большом оборонном заводе под Кировом. С министерством мы уже согласовали, осталось только ваше согласие.

- Под Кировым?

- Да. Чего вас удивило?

- Нет, ничего, только уж Киров то уж больно далеко... Можно подумать, хоть два дня.

- Да хоть неделю.

- Я через два дня вам скажу.

- Поймите только одно, мы вам больше, ничего лучшего предложить не можем.

- Я все понял.

Здесь и дурак сообразит, значит катитесь за ворота.

Марина Ивановна стояла в дверях моей квартиры.

- Боже мой. Ты случайно не сбежала с больницы?

- Ушла.

- Но ты же еще не поправилась.

- Я поправилась. Можно зайти?

- Конечно.

Она села в кресло и оглядела комнату.

- У вас все по старому.

- Да. Тебе чай заварить?

- Не надо. Я пришла с вами поговорить по поводу взрыва. Хочу признаться, цех взорвала я.

- О чем вы говорите Марина Ивановна? Мы провели анализы, все четко определили.

- Не все. Я вам все выложу, как на духу. Когда Миша узнал, что Анатолий Григорьевич решил изменить технологию, он прибежал ко мне в панике. "Марина, - сказал он, - они же идиоты, не понимают, что повышение температуры может вызвать интенсивную реакцию и разложение ПАВ, а там дальше, я не могу даже предсказать, что будет."

"Может произойти взрыв?"

"Может."

"Ты говорил с главным технологом?"

"Говорил, но он не поверил, вытурил меня из кабинета."

"Я не знаю, что делать."

"Зато знаю я. Надо постараться незаметно подсоединить сзади потенциометра КСП-4 небольшое сопротивление. Третья клемма в колодке, чет-нечет. Сигнал с пресс формы сразу покажет высокую температуру, а на самом деле все будет нормально. Вот оно, сопротивление. "

И тут Миша дает мне маленький красный цилиндр на жестких проводках.

"Но, после прессования порошина может не получиться."

"Господи, о чем ты заботишься. Черт с ней, с порошиной, хоть сотня браков, лишь бы не разнести цех."

Я ему поверила и решила подсунуть сопротивление в потенциометр.

- Стой, если ты все же подсоединила сопротивление, то почему температура все же поднялась?

- Я ошиблась. Когда развернула КСП, то с ужасом увидела, что колодки с клеммами три. В какую залезть, я не знала, Миша мне не подсказал, к тому же времени было мало, Наталья вот- вот должна прийти и я решилась, открыла верхнюю колодку, отсчитала третью клемму и подсоединила сопротивление.

- Так, но ведь верхняя колодка не подсоединяет термопары к пресс форме, она соединена с реле...

- Это я потом узнала, после взрыва, когда ко мне пришел в палату Миша и все расспросил. Он же мне и объяснил, что произошло, ограничители температуры сработали и дали сигнал на реле, а то не могло отключить спирали пресс формы, так как сопротивление в системе, просто блокировала катушку реле.