- Переведи им, - приказал ярл, и начал говорить.

- Я почту память вашего убитого чемпиона и сдержу свое обещание. Я покину эти берега, но потом я вернусь. И тогда рядом со мной будет мой сын. Вместе мы опустошим ваши земли. Мы убьем всех мужчин, женщин и детей, которых найдем, и разрушим до основания все ваши каменные крепости. Тогда мы не дадим пощады никому. Тогда вам не удастся выторговать себе жизнь.

Когда Бьярки закончил переводить, молодой рыцарь в красно-синем табарде резко произнес что-то в ответ.

- Что он сказал? - спросил Стирбьорн.

- Он сказал «я буду ждать», мой ярл, - ответил Бьярки.

Стирбьорн улыбнулся и кивнул молодому рыцарю.

- Надеюсь, что так, - сказал ярл. Повернувшись, он направился к своим воинам, выкрикивая приказы.

Спустя два часа норсканцы ушли, их корабли, украшенные драконьими головами, отплыли в море, поворачивая на север. Своих убитых норсканцы бросили, не став хоронить. Тысячи и тысячи трупов остались гнить под стенами, берега Леонуа усеяли обломки разбитых кораблей.

- Я буду ждать, - повторил Калар.

Клод очнулся, вздрогнув, когда его крыса больно укусила его за уцелевшее ухо. Он вскрикнул, чувствуя удушье, трясясь от холода и не видя ничего вокруг. Он промок до нитки и замерз до полусмерти. Как ни странно, вокруг пахло яблоками.

Не сразу удалось вспомнить, что произошло. Он был не мертв, по крайней мере, пока. Он был внутри бочки на складе в нижнем этаже привратного укрепления порта. Почти полтора часа он провел в ледяной воде, притворяясь мертвым, стараясь выглядеть как всего лишь очередной всплывший труп, пока не представилась возможность спастись. Он все-таки выбрался на берег, как полузахлебнувшаяся крыса, его конечности онемели от холода. Сумев не привлечь ничьего внимания, он пробрался сюда, на склад, и залез в полупустую бочку, устроившись на куче гниющих яблок и прижав колени к груди, прежде чем закрыться сверху крышкой.

Сейчас он откинул крышку, и, выглянув из бочки, осмотрелся. Не увидев никого и не услышав ничего, он осторожно выбрался из бочки и разогнул болевшую спину.

Стараясь держаться в тенях, он прокрался к входу в привратное укрепление, приготовившись при малейшей опасности нырнуть назад. Выглянув из двери, он оглядел гавань замка Леонуа. Врагов не было видно. Даже корабли норсканцев все исчезли. Увидев силуэты, двигавшиеся по улицам, он пригнулся, но потом разглядел, что это ратники герцога разбирают трупы.

Норсканцы ушли. Это было чудо!

И он был жив!

Клод посмотрел на обрывок ярко-синего плаща, который он сжимал в руках, и потер им лицо, чувствуя приятное прикосновение меха горностая. Приложив кусок плаща к губам, Клод поцеловал его. Неужели этот обрывок действительно имеет защитную силу? Неужели его молитва к Реолу была услышана?

Подумав над этим некоторое время, Клод пришел к заключению, что это, должно быть, Реол защитил его. Другого объяснения не было.

- Я воистину его пилигрим, - благоговейно прошептал Клод.

У него ушел почти час, чтобы добраться до цитадели, и к тому времени, когда Клод пришел туда, его живот был полон еды, найденной в покинутых домах, и он оделся в новую одежду, снятую с трупа, на которой почти не было пятен крови. Еще Клод обзавелся кошельком, набитым монетами, а на свои толстые пальцы нацепил несколько медных и бронзовых колец, которые снял с мертвецов, иногда отрубая вместе с раздутыми пальцами.

В общем, Клод чувствовал себя очень довольным, но это новообретенное чувство благополучия исчезло, когда он увидел труп Реола. Обезглавленное тело рыцаря Грааля лежало на каменном алтаре посреди площади перед цитаделью, окруженном цветами и свечами. Сотни скорбящих бретонских дворян проходили мимо алтаря, отдавая последнюю дань уважения святому паладину. Клод молча присоединился к толпе крестьян, ожидавших в стороне.

Ему пришлось ждать шесть часов. Суровые стражники удерживали толпу крестьян на расстоянии двадцати шагов, но наконец очередь начала двигаться. Однако простолюдинам не позволялось подходить к телу святого паладина ближе чем на десять ярдов, и Клод раздраженно топнул ногой - он надеялся утащить какую-нибудь святую реликвию с тела рыцаря Грааля, на случай если волшебная сила обрывка плаща Реола уже кончилась. В рукаве он держал наготове нож, надеясь, если получится, отрезать палец.

Клод разочарованно надул губы, привстав на цыпочки, чтобы разглядеть труп. Вокруг алтаря стояло слишком много стражников, чтобы была хоть какая-то надежда прокрасться мимо них и утащить реликвию. Придется подождать, пока рыцаря Грааля похоронят. Клоду уже приходилось быть грабителем могил, и он не побрезговал бы осквернить один из садов Морра еще раз.

Он уже собирался уйти, когда вдруг услышал голос:

- Задержите этого крестьянина! Да, этого!

Чья-то рука схватила Клода за шиворот и оттащила назад.

- Этот мерзавец что-то украл у вас, мой лорд? - спросил стражник, схвативший Клода, и крестьянин увидел, что к ним подходит молодой рыцарь.

Клод сразу узнал лорда Гарамона и шепотом выругался. Он уже сталкивался с этим рыцарем несколько раз за последний год. Однажды он едва сумел избежать повешения за браконьерство во владениях Гарамона, а спустя некоторое время был даже нанят, чтобы убить этого рыцаря. После этого Клод тоже едва спасся. Он опустил голову как можно ниже, молясь Реолу, чтобы лорд Гарамон его не узнал, иначе болтаться ему в петле.

- Отпусти его, - приказал рыцарь, и стражник повиновался, не упустив, однако, случая отвесить Клоду подзатыльник. Крестьянин бросил на ратника злобный взгляд.

- Я тебя где-то видел, да? - спросил лорд Гарамон, прищурив глаза.

- Вряд ли, мой лорд, - промямлил Клод, опустив глаза.

- Нет, я тебя знаю. Ты один из пилигримов Реола, так?

- Э… - только и смог сказать Клод, не зная, что лучше ответить.

- Отвечай на вопрос, скотина! - пролаял стражник, влепив Клоду еще один крепкий подзатыльник.

- Хватит, стражник, - резко произнес рыцарь.

- Простите, мой лорд, - пробурчал ратник, свирепо посмотрев на Клода, словно получил выговор по его вине.

- Так ты был одним из пилигримов Реола? - повторил вопрос рыцарь.

- Да, мой лорд, - ответил Клод наконец.

- И что ты будешь делать сейчас? - спросил рыцарь, и Клод напрягся.

Это был опасный вопрос. Клод облизал губы, пытаясь придумать ответ, который не привел бы его на дыбу и виселицу. Каждый крестьянин в Бретонии принадлежал какому-либо лорду. Они были прикреплены к земельным владениям лорда и без его разрешения не могли и нужду справить. Те из крестьян, кто отправлялся в паломничество, становясь пилигримом, могли обладать немного большей свободой. Но так как святой покровитель Клода был теперь всего лишь кормом для червей, Клод не имел больше права претендовать на паломничество. И если бы стало известно, что Клод убежал от своего господина, беглого крестьянина могли выпороть, кастрировать и повесить гнить в клетке на стене замка.

- Я… э… - выдавил он.

- Думаю, он просто дурак, мой лорд, - сказал стражник, но быстро заткнулся, когда рыцарь недовольно посмотрел на него.

Прежде чем Клод успел придумать подходящий ответ, рыцарь снова заговорил.

- Ты умеешь готовить? - спросил он.

Клод моргнул, удивленный вопросом, и быстро закивал головой.

- А чистить доспехи?

Клод снова энергично закивал.

- Хорошо. Если ты не служишь больше никакому лорду, я предлагаю тебе службу, - сказал лорд Гарамон. - Из уважения к твоему покойному покровителю, да благословит его душу Владычица. Ты будешь моим слугой. Согласен?

Клод опять с энтузиазмом закивал головой и крепко сжал в руке обрывок плаща Реола. Снова святой рыцарь Грааля помог ему. Все было не так уж плохо.

- Калар, - позвал Бертелис, протолкнувшись сквозь толпу. Глаза младшего сына Гарамона покраснели, его губы дрожали.