Бесчисленные тысячи врагов окружали теперь цитадель, и ни один рыцарь или простолюдин на ее стенах не сомневался, что она неминуемо падет. Это был лишь вопрос времени.

Тысячи барабанов издавали неумолкаемый грохот, и вражеский вождь вышел вперед из рядов своих воинов, выделяясь даже среди них огромным ростом. Его окружала свита из телохранителей в черной броне. Калар с ненавистью смотрел на него со стен цитадели.

Враги не давали защитникам ни малейшей передышки, никакой возможности восстановить силы, и Калар знал, что каждый из бретонцев измучен не меньше него. А он никогда в жизни не чувствовал себя таким усталым. Все тело онемело и ныло от боли, мысли были мутными и туманными, голова словно набита шерстью. Каждое движение давалось с трудом. И не было никакой возможности закрыть глаза и погрузиться в сон, которого он так желал.

По жесту вождя тысячи варваров с ревом бросились на цитадель, пробегая мимо своего повелителя в черных доспехах, который стоял со скрещенными руками, словно несокрушимая скала посреди темного потока хаоса. Залпы стрел выкашивали норсканцев сотнями, но под прикрытием щитов варвары достигли привратного укрепления цитадели и зацепили крюками толстые цепи за опускную решетку. Эти цепи были привязаны к плечам самого крупного боевого мамонта - того, который нес в бой вождя норсканцев несколько часов назад. Погонщики хлестнули мамонта шипастыми стрекалами, и огромный лохматый зверь взревел и рванулся вперед, натянув цепи. Решетка заскрипела от напряжения и некоторое время держалась. Мамонт снова взревел, напрягая свои могучие мышцы. С мучительным скрежетом сминаемого металла решетка была выдрана, и мамонт протащил ее еще пятьдесят ярдов, оставляя борозды в снегу, прежде чем остановиться.

Еще больше норсканцев было убито, когда, бросившись в ворота, они под аркой наткнулись на вторую решетку. Десятки погибли в арочном коридоре - лучники стреляли через бойницы без промаха. Вскоре раздались дикие вопли еще сотен умирающих, когда из бойниц в стенах и потолке коридора полилось кипящее масло. Норсканцы вопили от мучительной боли, когда их плоть сваривалась заживо, становясь багрово-красной, глазные яблоки шипели, свариваясь в глазницах. Варвары дрались друг с другом, отчаянно пытаясь вырваться из коридора.

Те, кто смог добежать до второй решетки в конце коридора смерти, были встречены ударами копий и алебард сквозь решетку, и десятки норсканцев были пронзены, наткнувшись на стену стали. С другой стороны решетки вместе с ратниками и рыцарями стояли и лучники, и они выпускали смертоносные залпы стрел в норсканцев, пытавшихся прикрепить цепи к второй решетке. На таком близком расстоянии от стрел, выпущенных из полностью натянутых длинных луков, не защищала никакая броня, и стрелы с легкостью пробивали шлемы и железные нагрудники.

Но вождь норсканцев посылал волну за волной своих воинов в этот коридор смерти, не обращая внимания на растущие потери - так упорно намеревался он взять цитадель. Когда кончилось кипящее масло, бретонцы стали лить через бойницы кипящую воду и сбрасывать на врагов камни, их стрелы продолжали косить варваров десятками.

За какие-то пятнадцать минут было убито более тысячи человек, и масштаб бойни был ужасен. Но враги продолжали атаковать, наступая по заполненному трупами коридору, взбираясь по телам мертвых и умирающих, в отчаянном желании добраться до второй решетки и заслужить одобрение своего повелителя и богов.

Более часа враг продолжал штурмовать привратное укрепление без особых успехов. Даже когда норсканцы смогли зацепить за вторую решетку крюки с цепями, бретонцы с другой стороны решетки сумели сбросить их, продолжая истреблять варваров убийственным градом стрел.

Вражеский вождь нетерпеливо шагал туда-сюда. Похоже, он был намерен взять Леонуа как можно скорее, невзирая на цену победы, и бретонцы были поражены тем, как много варвар успел достигнуть за столь недолгое время.

Все сведения, которые Калар знал о ведении осад от Гюнтера, утверждали, что осада - долгое дело, она может длиться полгода и дольше. Великая осада Каркассона, происходившая около двухсот лет назад, длилась более трех лет. Обычно, как знал Калар, замок, защищенный достаточным гарнизоном, мог пасть, только если защитники изморены голодом, поражены эпидемией, или внутри крепости есть предатели. Иногда можно было обрушить стены, подкапывая под них туннели или устраивая пожар, чтобы камень потрескался, но такая тактика была медленной и не гарантировала успеха.

Когда в междоусобных войнах между бретонскими феодалами осада заходила в тупик, ее исход часто решался дуэлью. Часто это было предпочтительнее, чем долгая изнурительная осада, дорого стоившая и в денежных средствах, и в живой силе.

Но эта война велась не между благородными бретонскими лордами. Не было здесь и тупика; враг выигрывал эту войну, быстро и уверенно, и Калар был потрясен тем, как невежественный дикарь, кровожадный разбойник северных морей смог взять замок Леонуа, который прежде не удавалось взять никому - притом с быстротой почти непостижимой. Как только вторая решетка будет вырвана, цитадель продержится еще час, может быть два, прежде чем враг захватит ее.

Изнутри главной башни Калар слышал крики женщины, испытывавшей страшную боль - Элизабет сейчас рожала.

- Это не естественная беременность, - сказала ему Анара этим утром, подтверждая очевидное.

- Конечно, нет. Месяц от зачатия до рождения? Это что-то ужасное, - вздохнул Калар, в ужасе качая головой.

- Неизвестно, чем будет этот ребенок, - загадочно сказала Анара.

- Что ты имеешь в виду?

- В нем сила, - зловеще произнесла Анара. - Это не обычный отпрыск мужчины и женщины.

«Я воистину проклят», с горечью подумал Калар. «И, возможно, мое проклятье столь ужасно, что оно губит всех, кто мне дорог».

В его разуме внезапно возникло видение Зеленого Рыцаря, ошеломляюще реальное и страшное.

- Сразись со мной! - взревел призрак, его голос был гулким и полным силы.

И снова Калара охватил ужас. Он отшатнулся от сверхъестественного видения, надвигавшегося на него с поднятым клинком. Зеленый Рыцарь возвышался над ним, его глаза сияли колдовским светом.

- Я не могу… - прошептал Калар.

- Что? - спросил Бертелис, стоявший рядом с ним на стене, и Калар вернулся в реальность. Его брат с тревогой смотрел на него.

- Ничего, - сказал Калар с вымученной улыбкой.

Элизабет стонала от мучительной боли, крепко стиснув зубы. Она лежала на той же кровати с балдахином, ее тело было покрыто каплями пота. Рядом стояли тазы с водой, на полу валялись простыни, пропитанные кровью.

- Ребенок сейчас родится, - сказала Анара. Даже сейчас ее голос звучал так же рассеянно и отрешенно как всегда.

Элизабет зарыдала, слезы полились по ее покрасневшему лицу.

- Я не могу! - всхлипнула она. - Я не хочу его!

Анара пожала плечами.

- Ребенок родится, хочешь ты этого или нет.

Элизабет закричала от боли, усталости и гнева.

Бьярки стоял рядом со своим ярлом, когда сквозь шум боя услышал первый крик новорожденного. Невероятная сила, заключавшаяся в этом крике, заставила провидца вздрогнуть, острая боль пронзила его разум. Звук был мучительным, он прорывался и сквозь реальный мир и сквозь нематериальное царство Хаоса, существуя в обоих мирах.

Вздрогнув, провидец ощутил, как из левой ноздри полилась струйка крови, и свирепо усмехнулся. Никогда в жизни он не чувствовал такой чистой необузданной силы, какая присутствовала в этом крике. Демоническое дитя было еще более могущественным, чем обещали его предсказания. Даже те, кто не мог чувствовать ветра магии и не знал о вездесущей и мощной энергии, клубившейся вокруг - даже они ощутили болезненный спазм во внутренностях, когда демоническое дитя криком возвестило о своем рождении.

Воины с обеих сторон, яростно сражавшиеся еще за мгновение до того, вдруг попятились назад, чувствуя, что случилось что-то важное, хотя и не зная, что именно. Лязг и грохот оружия становился все тише и наконец совсем замолк. Над всем замком воцарилась сверхъестественная тишина.