- Ты не пожалеешь, если вытащишь меня! - умолял Лодетэр. Его пальцы начали соскальзывать с карниза.

Жадность пересилила инстинкт самосохранения, и Клод потянулся к рыцарю. Рука Лодетэра внезапно соскользнула, но он успел ухватиться за другой карниз, под первым.

Клод выругался. Теперь он никак не мог дотянуться до рыцаря из окна. Пытаясь не смотреть вниз, он выбрался на первый карниз. Крепко держась одной рукой за подоконник, другой он потянулся к парравонскому рыцарю, высунув язык от напряжения.

- Быстрее, ты, вонючий ублюдок! - прорычал Лодетэр сквозь стиснутые зубы.

Лицо Клода помрачнело, и он застыл, не дотянувшись лишь пары дюймов до руки рыцаря.

- Ты что делаешь? - прохрипел Лодетэр, его глаза наполнились страхом и злостью. - Помоги мне, будь ты проклят!

Клод лишь фыркнул и выпрямился.

- Тебя повесят за это! - процедил Лодетэр. - Ты что, не знаешь, кто я?

- Ты труп, - огрызнулся Клод, и пнул рыцаря в лицо.

Лодетэр выпустил карниз, и, словно камень, полетел в океан, на верную смерть. Клод смотрел, как рыцарь падал, размахивая руками и ногами, пока не свалился в воду и сразу же исчез в волнах, когда тяжесть доспехов увлекла его на дно. Клод глумливо плюнул ему вслед.

Что-то мясистое и жгучее коснулось его шеи, и Клод едва не упал сам, когда, обернувшись, увидел, как из окна, извиваясь, тянется розоватое щупальце. Завизжав от испуга, крестьянин оттолкнул щупальце и стал карабкаться подальше от него вдоль карниза.

Из окна стали высовываться новые щупальца, свешиваясь с подоконника, словно живой водопад, и Клод понял, что ему не убежать от их парализующего прикосновения.

Не давая себе времени подумать, Клод зажмурился и прыгнул с карниза.

Герцог Адалард отразил щитом нанесенный сверху вниз удар, и разрубил горло нанесшего его норсканца. Из смертельной раны хлынула кровь, и Адалард отступил на шаг, отбив мечом удар копья, направленный в пах. Повернув руку, герцог ударил снизу вверх, и острие меча вошло под подбородок другого варвара, расколов кость и зубы.

Рядом с ним толстый маркиз Карабас ударил мечом в живот другого норсканца. Расширенные глаза маркиза выдавали его страх, но герцог был горд тем, что боевой дух его приближенного оказался сильнее страха. Мелькнуло лезвие топора, направленное в шею маркизу, но Адалард отбил топор мечом, и, продолжив удар, всадил клинок в грудь варвара, пронзив сердце.

В сражении на этом участке возник недолгий перерыв, и герцог бросил взгляд на гавань. Мощеная дорога, на которой он стоял, была скользкой от крови убитых и умирающих, и с вершины холма, спускавшегося к гавани, было видно, как сотни норсканцев высаживаются с кораблей. Герцог видел доблестную попытку Лодетэра отбить привратное укрепление порта, и, возможно, парравонцу удалось бы закрыть опускную решетку, но непоправимый ущерб уже был нанесен.

- Мы справимся с ними, мой лорд, - сказал один из рыцарей, но Адалард покачал головой.

Позади них варвары непрерывным потоком входили в разбитые главные ворота, отряд вражеских воинов в черных доспехах захватил поврежденную восточную стену, и сотни норсканцев лезли в пролом. Восточное привратное укрепление тоже было потеряно, ворота разбиты одним из громадных мамонтов, и в них устремились тысячи врагов.

Замок Леонуа был потерян.

Герцог Адалард страшно устал. Ему ничего так не хотелось, как броситься в атаку на врагов перед ним, и умереть, сражаясь, чтобы все это скорее закончилось. Но герцог знал, что должно быть сделано. Он должен заставить врага платить кровью за каждый дюйм, чтобы победа обошлась варварам как можно дороже. Это был его долг правителя Леонуа; перед Владычицей, перед королем и перед самим собой.

- Отступать! - приказал герцог, хотя ему было отвратительно произносить это слово. - Отходим к цитадели!

***

Реол на мгновение замер, когда бретонские рога затрубили отступление. Посмотрев вниз, он увидел, как сотни рыцарей и ратников начали отступать к цитадели.

Рыцарь Грааля снова устремил взгляд на вражеского вождя, который целеустремленно шел к нему, вращая двумя огромными топорами. Все инстинкты приказывали Реолу атаковать предводителя варваров и сразить его во имя Владычицы, ибо само присутствие демонопоклонника на этой святой земле было оскорблением, раковой опухолью, которую нужно вырезать, гнойником, который должен быть вскрыт.

Он опять посмотрел вниз и увидел герцога Леонуа в центре отряда рыцарей, заметного в своих позолоченных доспехах и богато украшенном шлеме. Они отступали в четком порядке, герцог выкрикивал приказы сквозь шум боя. Орды врагов, высадившихся в гавани, устремились по улицам, подобно темному потоку, и Реол знал, что его место там, он должен прикрыть отступление герцога.

Повернувшись к приближавшемуся вражескому вождю рыцарь Грааля разочарованно скрипнул зубами.

Он знал, что прежде всего его гордость требует сразить этого врага здесь и сейчас, а не помогать отступающему герцогу и его людям. Словно почувствовав его решение, предводитель варваров остановился.

- Видит Владычица, мы еще встретимся, - пообещал Реол, хотя он сомневался, понял ли враг его слова.

Норсканец прорычал что-то на своем языке, что можно было понять как согласие.

Реол неохотно начал отступать, направившись к ступеням, ведущим со стены во внутренний двор замка. Несколько варваров бросились было за ним, но их вождь остановил их. Реол подумал, что норсканец понял если не его слова, то, по крайней мере, намерение.

Глаза Реола сверкали праведной яростью. Он кивнул огромному вражескому вождю. Это был не жест уважения, а лишь подтверждение того, что они еще встретятся в бою. Норсканец кивнул в ответ.

Да, они еще встретятся, подумал Реол. И когда они встретятся, один из них умрет.

ГЛАВА 19

Цитадель в сердце замка Леонуа, его донжон, была очень сильным укреплением, построенным из того же блестящего белого камня, что и внешние стены. Это была крепость внутри крепости, с пятью высокими цилиндрическими башнями по углам и стенами почти в восемь футов толщиной с зубцами и бойницами для стрелков наверху. Единственный вход в цитадель защищало мощное привратное укрепление с двумя опускными решетками и массивными окованными железом воротами.

Остальная территория замка была теперь полностью захвачена врагом. Толпы варваров преодолевали покинутые стены, высаживались в порту и разливались по улицам. Под все еще поднятой решеткой привратного укрепления гавани прошло уже столько кораблей, что им не осталось места где пристать. Норсканцы теперь пришвартовывали корабли друг к другу и перебирались на берег с корабля на корабль. Они грабили, разрушали и поджигали все строения за внешними стенами. Удушливый черный дым наполнял воздух.

От привратного укрепления в восточной стене остались лишь руины, оно было разрушено одним из боевых мамонтов. В пролом входили тысячи норсканцев, и не было никого, кто смог бы остановить этот поток.

Защитники цитадели радостными криками приветствовали смерть одного из гигантских боевых мамонтов. Требюше из цитадели стреляли бочками с горючим маслом, и несколько бочек попало в одного из огромных зверей, облив маслом его густую шерсть и деревянную башню на его спине. Затем его осыпали сотни горящих стрел с башен цитадели, и охваченный огнем мамонт взревел от боли и страха. Горящий гигант начал топтать ряды норсканцев и убил сотни варваров, разбрасывая их своими бивнями с железными шипами. Но это была лишь малая победа посреди наступившей тьмы, и радостные крики вскоре утихли.

Дальше в море горстка рыцарей-отшельников до последней капли крови защищала храм Мананна на юго-западном островке. Бретонцы из цитадели со скорбью наблюдали, как последний из них был убит. Когда защитника храма Мананна погибли, норсканцы выволокли из храма старых жрецов бога моря и убили их, отрубив им головы и насадив на копья. Варвары набросили канаты на огромную бронзовую статую Мананна на вершине храма и обрушили ее на землю. Ратники и лучники на стенах цитадели стонали от ужаса и шептали молитвы при виде такого святотатства.