– Как и достаточно четко ее слышал, – после первого признания было значительно легче говорить правду.

– Что ее ждет? – едва слышно то ли выдохнул, то ли спросил Драко, подозрительно часто заморгав.

Гарри и сам об этом думал. Точнее сказать, он думал об этом с того самого момента, как узнал в травнице Лацерте Нарциссу Малфой.

С одной стороны, он и сам пробрался к Драко без каких-либо на то прав.

С другой стороны, в аврорате ходило негласное правило «Не важно, как добыта информация, если информация того стоила».

Однако в случае Гарри была и третья сторона, - речь шла о матери его возлюбленного, и предать его, отправив Нарциссу в Азкабан, он просто не мог.

– Ну, когда-то я и василиска слушал, и Волан-де-Морт что-то шипел у меня в голове. Мало ли, что я там где-то слышал, – как можно беспечнее отозвался Гарри, тут же добавляя: – Не обо всем услышанном стоит рассказывать.

Драко зажмурился и судорожно выдохнул, мгновенно расслабляясь и благодарно касаясь щеки Гарри, тихо прошептав «Спасибо». Гарри на это лишь угукнул.

Будто это было обычным делом. Пустяком.

Будто он каждый день предавал честь бордовой мантии служителя аврората.

– Не только за маму. Ты появляешься в самый разгар неприятностей, – сказал Драко, продолжая жалить холодом шею Гарри. – Спасаешь мою навряд ли стоящую того жизнь, чуть не погибнув сам, спасаешь меня от Азкабана. Снова, – он на мгновение заглянул в глаза Гарри, тут же отведя взгляд. – Кажется, за это я должен тебе куда больше, чем простое «спасибо», Поттер.

Гарри на это лишь закатил глаза, но не смог побороть мурашки от тихого, но искреннего «Спасибо тебе», прозвучавшего несколькими секундами позже.

– Разве не этим я занимаюсь всю свою жизнь? – выдавил он, криво улыбнувшись. – Спасаю чужие жизни. Борюсь с преступностью. Исполняю сокровенные желания, – Гарри судорожно вздохнул, скорее почувствовав, чем услышав тихое фырканье Драко. – Бьюсь об заклад, ты не хотел попасть в Азкабан, так что… С днем рождения?

Драко молчал достаточно долго, чтобы Гарри начал чувствовать себя неудобно, и заговорил вновь лишь когда он был готов извиняться, сам не зная, за что.

– В Азкабан, конечно, не хотелось бы, – тихо произнес Драко, продолжая следить за своими руками. – Но свобода - не самая желанная мною вещь, – он снова затих, но на этот раз всего на пару секунд. – Я очень долгое время мечтаю кое о чем… И представляешь, даже сокровенное мое желание можешь исполнить только ты, – он приглушенно рассмеялся, и только благодаря легкой вибрации его пальцев Гарри понял, что палочки в руках Драко больше не было, и он продолжал водить по его горлу подушечками пальцев: невесомо, но уверенно, - так, что замирало сердце.

Гарри нервно сглотнул, но, почувствовав кадыком пальцы Драко, не смог побороть легкую дрожь.

– Конечно, – преувеличенно радостно отозвался Гарри и понадеялся, что на самом деле его голос не дрожал так сильно, как показалось ему самому. – Обещаю сделать все, что в моих силах.

Драко снова надолго замолчал, продолжая поглаживать его шею, и Гарри невольно задался вопросом, мог ли он чувствовать его сердце, глухо стучащее где-то под горлом.

– Обещаешь меня не ненавидеть? – внезапно спросил он, и Гарри вздрогнул от обреченности, проскользнувшей в его голосе.

– Что? – Гарри решительно его не понимал.

За что было его ненавидеть? За желание убить Пожирателя? Ну, в этой комнате он явно был такой не один.

Драко снова заглянул ему в глаза. Из-за ракурса взгляд казался странным, будто бы инопланетным, но Гарри все равно разглядел в расширившемся зрачке и подрагивающих ресницах неуверенность, даже легкую нервозность. Тихий выдох «Обещай», задевший его волосы, послал новую волну мурашек, и Гарри кивнул, облизнув резко пересохшие губы.

– Хорошо, да, – отчего-то шепотом ответил он, стараясь побороть сбивающееся дыхание. – Я обещаю.

Близко, Драко был слишком близко. Настолько, что даже в полумраке кабинета можно было разглядеть каждую темную прожилку в серых глазах.

Но насколько он был действительно близко, Гарри понял лишь спустя мгновение, когда его губ - его сухих, потрескавшихся губ - коснулся теплый бархат чужих.

Ладони Драко по-прежнему лежали на его шее, нежно, но настойчиво удерживая его на месте, как будто Гарри мог отстраниться, дернуться, уйти от поцелуя. Но Гарри даже думать не мог связно, утопая в ощущениях.

Не было ни смущения, ни смятения, ни стыда, которых он ждал и боялся. Не было ни восторга, ни радости, ни даже волнения, которые Гарри успел себе нафантазировать за многие годы. Было лишь блаженство. Чистое, концентрированное блаженство разливалось от губ по всему телу, прошивая сотнями тончайших игл каждый натянутый нерв.

Гарри совершенно не так представлял свой первый настоящий поцелуй. По его мнению, позу менее подходящую было сложно придумать: острый подбородок Драко при каждом движении задевал его нос, мешая дышать, а отвечать было неудобно - особенно неловким выдалось первое ответное движение, после которого Драко прошило легкой дрожью - из-за положения губ.

И это мнение сохранялось до тех пор, пока в его рот не скользнул язык Драко.

Неловкость и неуверенность уступила возбуждению, клубком сворачивающемуся в районе солнечного сплетения. Возбуждение было не из тех, что вызывали желание сорвать одежду с себя или Драко, а из тех, от которых хотелось задержать дыхание, растянуть мгновение трепета на целую вечность, - хотелось делиться любовью и чувствовать ее в ответ в каждом движении губ навстречу, мягком скольжении языков, приглушенном стоне Драко. Его Драко.

Будто прочитав его мысли, Драко отстранился, судорожно втянув воздух. Они так и замерли, все в той же нелепой и такой идеальной позе, опаляя жарким тяжелым дыханием губы друг друга, когда Драко резко вздрогнул и попытался отстраниться.

– Я… – начал он полушепотом, с трудом сглатывая. – Я… – он беспомощно замолчал и одернул руки, будто держался за раскаленное железо.

Гарри не мог ничего сказать, лишь знал, что нельзя дать Драко отдалиться, нельзя было его отпустить, потому он в последний момент успел поймать его ладони.

– Поттер, ты пообещал… – начал он потерянным, почти убитым голосом, но Гарри его перебил.

– Ты… – голос звучал хрипло, и Гарри прочистил горло. – Ты об этом мечтал?

Драко судорожно выдохнул, но отстраниться не пытался, - то ли его покинули силы, то ли он просто этого не хотел.

– Да.

Гарри не мог сказать, услышал ли он это слово, или прочел его своими губами.

– Как давно? – ему так важно было это узнать, что вопрос вырвался быстрее, чем он сформулировал его у себя в голове.

– Поттер, если ты… – начал было Драко, снова пытаясь отстраниться, но Гарри на это лишь сильнее сжал его ладони в своих руках.

– Пожалуйста, скажи, – тихо попросил он, успокаивающе погладив большими пальцами бешеный пульс на его запястьях. – Мне это важно.

Несколько напряженных секунд Драко лишь тяжело дышал, но потом все же сдался.

– С четвертого курса, – он даже не пытался вернуть себе голос. – Сам посчитай.

Гарри вздрогнул и шокировано распахнул глаза, невидящим взглядом уставившись в бледное горло с нервно подрагивающим кадыком.

– Так это я - твоя школьная влюбленность? – потеряно переспросил он, от неожиданности выпуская руки мгновенно напрягшегося Драко.

Драко молчал. Он по-прежнему сидел согнувшись под наверняка неудобным углом, пряча глаза от Гарри, а вспотевшие ладони, снова опустившиеся на его шею, слегка задрожали, будто Драко был на пороге новой истерики.

– Драко? – позвал Гарри, осторожно касаясь кончиками пальцев его щеки. – Прошу тебя. Я должен это услышать, должен… Хочу знать, что мне не показалось, мне нужно знать, что я не сплю. Нужно… – он шумно сглотнул и зарылся пальцами в шелковистые волосы. – Нужно знать, что я не единственный влюбленный идиот в этой комнате, – закончил он шепотом.

Вот и все. Он сделал это - признался в любви Драко Малфою.