– Не открывается, – зло выдохнул он, который все время, что Гарри мысленно летал в облаках, дергал за ручку небольшую дверь той самой пристройки, которую Гарри видел из окна своей комнаты. – Ну, что, Герой, раз магия здесь только у тебя… – Драко нервно махнул ладонью на дверь и отошел на пару шагов, складывая руки на груди.

Кивнув, Гарри достал из потайного кармана палочку.

– Алохомора.

Замок приветственно щелкнул, и Драко с легкостью открыл дверь, смело шагнув внутрь. Дневного света, проходящего сквозь дверной проем, вполне хватило, чтобы Драко разглядел небольшой столик с разложенными на нем полиролью, запасными подножками и пустыми склянками из-под золотистой реставрационной краски, и аккуратные ряды метел, висящих прутьями вниз.

– «Драко, одиннадцать лет», «Драко, тринадцать лет», «Драко, пятнадцать лет», – удивленно прочитал Гарри, шагая вдоль стареньких, но идеально сохранившихся «Молний».

– Да, – Драко встал рядом с ним и улыбнулся уголками губ. – Мама настояла на том, чтобы хранить их все. Она называла это «шкалой взросления».

– А у маглов на дверных косяках отмечают рост детей, – улыбнулся в ответ Гарри, незаметно приближаясь к столу.

Он краем глаза следил за Драко. Тот абсолютно безэмоционально рассматривал метлы, но вздрагивал каждый раз, когда редкий порыв ветра заставлял качнуться распахнутую дверь, а солнечный луч отражался от какой-нибудь блестящей поверхности.

«Он не метлы боится, – неожиданно понял Гарри. – А замкнутых пространств. И, наверняка, огня».

Идея, как с этим справиться, возникла у него в голове спонтанно и могла стоить ему очень дорого, но попытаться стоило.

– Портить собственную мебель, когда можн… – начал уже привычно осуждать маглов Драко, но его прервало решительно выкрикнутое заклинание.

– Коллопортус!

Дверь, поддавшись магии, резко захлопнулась, и вся пристройка погрузилась во мрак.

– Поттер, – прошептал Драко, но даже в шепоте слышалась стремительно нарастающая паника. – Поттер, открой. Слышишь? Прекрати сейчас же!

– Тебе нужно перестать бояться закрытых комнат, Малфой, – тихо сказал Гарри, нащупывая на столе пустой флакончик из-под краски.

– Кто сказал, что я боюсь? – как бы ни упрямился Драко, дрожащий голос был слишком уж красноречив.

– Твой голос. Твоя реакция. Скажешь, я не прав? – Гарри внимательно ощупывал флакон на предмет трещин и, оставшись довольным, выставил вперед палочку. Пара простых слов (которым Гермиона учила его пару месяцев) и на ее кончике проступил небольшой синий огонек, который плавно разгорался все сильнее и сильнее. – Скажешь, что не в ужасе прямо сейчас? – спросил он шепотом, всматриваясь в шалые глаза напротив, где расширившийся от темноты и ужаса зрачок почти полностью вытеснил серебристую радужку.

Гарри медленно повел палочкой в сторону и жестом заправского курильщика «стряхнул» пламя в бутылку. Тот, попав в плен, сразу заплясал, а золотистые частички в его свете заискрились, бросая отблески на все вокруг.

– Ты – волшебник, Малфой, и огонь в твоей власти, – Гарри говорил по-прежнему тихо, делая осторожный шаг к дрожащему Драко, который, как зачарованная факиром змея, следил за баночкой с огоньком. Подойдя на расстояние вытянутой руки, он подхватил расслабленное предплечье Драко и потянул его на себя. – Не дай адскому пламени выжечь тебя еще и изнутри, – закончил он и всунул в дрожащую ладонь флакон.

Драко вздрогнул и хотел было откинуть его, но поняв, что стекло едва теплое, а не раскаленное, принялся его зачарованно рассматривать, так и не проронив ни звука. Пока он был занят, Гарри выбрал две метлы из более поздних моделей и одну из них сунул в руки уже совершенно не сопротивляющемуся Драко, попутно отмечая, что тот перестал дрожать.

– Пойдем, – Гарри кивнул на дверь, бросая в замок невербальной Алохоморой. – Ты обещал мне полет.

Драко покорно кивнул, не отрывая взгляда от искрящегося золотом и синим пламенем флакончика, и безропотно зашагал за Гарри. Но стоило им оказаться на улице, как Поттера под колени ударило что-то твердое, а затем жесткая щетина метлы больно хлестнула по груди, опрокидывая Гарри на землю. Над поверженным врагом возвышался Драко, сжимающий черенок в одной руке и флакон с огоньком - в другой.

– Ты совсем умом тронулся? – обиженно прокряхтел Гарри, рукой растирая саднящую грудь.

– За дело получил, – пожал плечами Драко и неожиданно улыбнулся. – И… спасибо тебе, Поттер, – твердо сказал он и протянул руку, предлагая помощь.

Гарри потребовалась всего секунда, чтобы придти в себя от многоступенчатого шока и он, копируя улыбку, принял ладонь, поднимаясь на ноги.

– Я не ослышался? Малфои знают слова благодарности?

Драко на это лишь закатил глаза и изящно перекинул ногу через черенок метлы.

– Переставай болтать, – сказал он, выгибая бровь и отталкиваясь от земли, – и попробуй догнать меня, Герой.

И скорее небо рухнет на землю, чем Поттер уступит вызову Малфоя.

Уже под вечер, когда грязный, потный, но до неприличного счастливый Гарри ввалился в комнату, стаскивая с себя уличную одежду по пути к кровати, где лежало подготовленное эльфами чистое белье, он понял, что так и не отменил заклинание огня. Но стоило вспомнить светящиеся благодарностью серые глаза, как всякое желание идти к Драко и забирать у него игрушку пропало.

Гарри стянул с себя футболку и кинул ее на кресло, сладко потягиваясь. Мышцы после полета приятно ныли, лицо сводило от улыбки, прохлада комнаты приятно остужала разгоряченное летним солнцем тело, а осознание того, что где-то в поместье в точно таком же состоянии бродит Драко, и вовсе повышало настроение с отметки «Потрясающе» до «Лучше не бывает».

Гарри подхватил одежду, не особо заботясь о состоянии деликатных тканей, и уже было двинулся в душ, когда взгляд зацепился за лежащую на тумбочке книгу. Не дав себе одуматься, он поднял ее, с радостным вздохом понимая, что осталась всего пара советов до конца первого шага.

«Помоги другим почувствовать себя хорошо, и неожиданно ты тоже почувствуешь себя лучше, – гласил текст, и Гарри коротко хмыкнул, а чтобы не думать о прохладной ладони, благодарно сжимающей его пальцы, продолжил читать дальше: – Улыбайся и смейся, – губы Гарри непроизвольно растянулись в улыбке, стоило ему вспомнить горящий взгляд и смех Драко, сдавшегося порыву беззаботности, когда он обогнал Гарри на решающем десятом круге вокруг поместья. – Ты будешь выглядеть счастливым, а окружающие неравнодушны к счастливым людям».

– Вы абсолютно правы, миссис Боуман, – вздохнул Гарри, закрыв книгу и вперившись взглядом в теплые карие глаза фотографии. – Только вот неравнодушным оказался я, а не ко мне.

Книга снова оказалась на тумбочке, а Гарри скрылся за дверьми, ведущими в ванну. Удивительно, но не хотелось ни есть, ни говорить с кем-то, ни писать Гермионе. Хотелось лишь принять душ и завалиться спать, желательно до следующего дня.

А через несколько стен от него на другой, но очень похожей тумбочке в грязной стеклянной баночке беззвучно плясал синий огонек.

========== II круг. Анализируй ==========

«Проанализируй свой брак. Что в нем идет нормально, а что - нет?».

Гарри тяжело вздохнул и вымученно улыбнулся.

– Сам факт этого брака ненормален, миссис Психолог, – тихо проговорил он. – Желанен, но ненормален.

Женщина на обложке продолжала смотреть в никуда, тускло поблескивая в свете свечи глянцем на волосах.

«Загляни в свое будущее, – Гарри не к месту вспомнил Предсказания и слегка сумасшедшую профессора Трелони и поспешил вернуться к книге. – Представь прекрасное утро твоего идеального брака. Чем занимается твой муж?».

– Прекрасным утром? Молчит, – хмуро резюмировал Гарри, припоминая все те оскорбления, что выслушивал от Малфоя почти каждый день за завтраком в Большом Зале.

«Как вы общаетесь друг с другом?».

– Мы… Не общаемся, – тихо закончил он и вздохнул.

В его мечтах они и правда говорили не много. Потому что Гарри представлял совершенно другое: как они лежат - разумеется, рядом - и смотрят друг другу в глаза, как он мягко касается щеки Драко, скользит кончиками пальцев шею, очерчивает пальцами шрамы от Сектумсемпры, проходится по изгибу талии, подушечкой большого пальца обводит косточку таза, умирая от восторга и счастья от того, что ему это разрешено, и возрождаясь, как феникс из пепла, от неземной любви, что струится между ними, в них, для них.