– Ну, я учился в лучшей из школ на юге Франции - академии Шармбатон, и по твоей логике моего сына звали бы Николас Максим, – Драко улыбнулся, вспоминая извечно помпезные пиры, ледяные скульптуры и переливающиеся всеми цветами радуги хрустальные вазы в коридорах. – Олимпия Максим, наша директриса, была той еще… женщиной, – закончил он, вызывая у Гарри веселое фырканье. – Но именно в перепалках с ней я заточил язык. А Николас… Николас Фламель был выдающимся ученым, превосходным химиком. Он помог мне раскрыться этой науке. Земля ему будет пухом, – отсалютовав бокалом в потолок, Драко осушил его одним глотком. – Он, знаешь, говорил со страшным акцентом, потому звал меня «мистЭр Мильфёй». Чтоб ты понимал, миль-фёй - это пирожное такое. Слоеное тесто и заварной крем.

– «Наполеон», что ли? – поднял бровь Гарри, подливая ему еще вина.

– Да, что-то вроде того, – кивнул Драко, задумчиво повертев в руках бокал. – Что еще рассказать?

– Да что угодно, я же совсем тебя не знаю, – пожал плечами Гарри, взбивая очередную подушку и подкладывая ту под спину. – А интересно ведь.

– Что именно? – Драко замер, закусывая губу; Гарри, видимо, не совсем понимал, какую реакцию могли вызвать его слова.

– Ты. Твоя жизнь. Как сын прославленного лорда пошел по пути преподавателя естественных наук. Как оказался в обычной школе и на чердаке. Почему на школу еще не подала в суд влиятельная мать. Как ты, черт побери, подружился с моим сыном? Я уже начал думать, что он социофоб.

– Глупостей не говори, никакой Альбус не социофоб. Он спокойно общается с одноклассниками, просто ориентирован внутрь себя. И он действительно очень смышленый, ты вот понимал, о чем мы сегодня говорили? – получив отрицательный кивок, Драко хмыкнул. – То-то же. А он щелкает эти темы, как белка - орехи. Я в его годы таким же был. Только меня в придачу к знаниям упорно считали пирожным, – мужчины тихо рассмеялись, синхронно отпивая вина. – Честно, моя жизнь куда скучнее твоей, как оказалось. Меня баловали с детства, но запрещали лезть не в свои дела. Играли со мной няни, матери было не до того. Отец был вечно мной недоволен, хотя я показывал в учебе чуть ли не лучшие результаты во всей академии, – Драко тяжело вздохнул, переводя взгляд на огонь. – Вообще, с отцом у нас сложные отношения. Он распланировал все: университет, факультет, работу, даже помолвку меня с какой-то дочерью какого-то там коллеги устроил. Это стало последней каплей. Я сказал, что хочу учить детей, и что я… – он замялся. Нельзя было предугадать, как Гарри отреагирует на его ориентацию. Выгонит? Не страшно, если так подумать, - он всегда может напроситься к Панси. Ударит? Может, тогда это болезненное чувство отпустит? Давно пора. Но что, если запретит общаться с сыном? Драко этого не переживет. – …не хочу жениться. Отец порыва не оценил и выгнал из родового поместья, чтобы я, так сказать, на свежем воздухе подлечился. И вот, я здесь, – он махнул рукой на Гарри, слегка улыбаясь.

– А я, знаешь, в тот же день к Джинни побежал, предложение делать, – сказал Гарри, улыбаясь в ответ. – А она заявила, что ей богатый да успешный нужен. Это я уже на совершеннолетие узнал, что родители мне неплохое наследство оставили. Но было, как ты понимаешь, уже поздно. И вот, я здесь, – засмеялся он, сжимая здоровую лодыжку Драко.

Драко опустил взгляд и чуть не подавился вздохом. Он даже и не заметил, что его собственные ноги так и лежали на Гарри, а тот и не пытался отстраниться, сложив руки на чужих голенях.

– Гарри, – тихо позвал Драко, борясь с дрожью и разгоняя туман в голове. – Тебе не пора спать? – он был еще в состоянии думать, и как результат - в состоянии вспомнить, что Гарри говорил о поездке по магазинам и в школу с самого утра.

– Ох, – Гарри кинул взгляд на часы, которые собирались бить полночь. – И правда, засиделись, – виновато улыбнувшись, он осторожно опустил бледные ноги Драко на ковер и одним плавным движением поднялся. – Тебе, кстати, ничего не нужно? Ну, для жизни или работы…

В последний раз зачарованно проследив, как смуглая кожа скользит по его «аристократичной бледности», Драко тряхнул головой. Схватив первый попавшийся лист и карандаш, оставленный Алом, он набросал несколько строк мелким, аккуратным (несмотря на дрожащие руки) почерком и протянул Гарри.

– Скажи в магазине, что от меня, и никакой лицензии не понадобится, - тихо добавил он, избегая смотреть Гарри в глаза. – Это не для меня, а Альбусу будет интересно глянуть. Но это может вылиться во внушительную сумму, так что это вовсе не обяз…

– Один вопрос: дом останется стоять на месте? – Гарри с удивлением просматривал список реагентов.

– Обещаю, – улыбнулся Драко.

========== 6 ==========

Драко, наконец, впервые за последние несколько дней, чувствовал себя на своем месте. Плотнее прикручивая к столешнице стальную установку для колб - «лапку», как он ее ласково называл у себя в голове - он рассматривал собравшихся в саду наблюдателей.

Альбус рассматривал все компоненты пытливо, внимательно, взглядом настоящего ученого. Гарри же еле мог усидеть на месте, рассматривая каждую скляночку, и следил за тем, что делает профессор, с таким детским восторгом, что Драко против воли улыбался.

– Альбус, – позвал он, переводя взгляд серых глаз на ученика. – Назови продукт реакции бензола и брома в нормальных условиях.

Тот слегка нахмурился.

– Реакции не будет.

– Почему, – Драко изо всех сил старался не замечать восторженного взгляда Гарри, который тот переводил с него на сына и обратно.

– Бензол напрямую не вступает в реакцию с галогенами на свету, как алканы. Электрофильное присоединение молекулы галогена, как в случае с алкенами, также не происходит.

– Именно. Для введения в ароматическое ядро бензола атома брома необходим катализатор. В данном случае нам вполне достаточно бромида трехвалентного железа.

– Это все еще английский язык? – прошептал Гарри, но тут же замахал руками, извиняясь перед двумя нахмуренными лицами. – Молчу, молчу.

– Итак, Ал, я сейчас буду делать все молча. Перед тобой список всех используемых веществ. Постарайся расписать реакции, вывести их продукты и объяснить некоторые мои промежуточные действия, – Драко изящно выгнул бровь, а глаза Альбуса загорелись таким неподдельным интересом, что он умилился.

Плавными движениями Драко начал расставлять реагенты. Замелькали колбы, послышался скрип карандаша Ала по бумаге, чуть поодаль тихо шипел сухой лед.

– Так красиво, – выдохнул Гарри, когда Драко подхватил очередную склянку, на этот раз с надписью NH3.

– Что, Поттер, руки мои нравятся? – ухмыльнулся Драко, стреляя глазами в Гарри и окуная стеклянную палочку в жидкость, тут же поднося ту к главной колбе.

– Как они двигаются, – кивнул Гарри, по-прежнему завороженно смотря на профессионала за работой. – Ты как будто струны невидимой арфы перебираешь, а не… колдуешь, – склонив голову, он смотрел, как клубы резко помутневшего дыма поднимаются от колбы.

– Это не колдовство, – фыркнул Драко, мужественно подавляя румянец, который так и норовил выползти. Что ни говори, а такое неприкрытое восхищение ему льстило. – А что это, Альбус?

– Реакция бромоводорода с аммиаком, – с готовностью ответил тот, что-то выписывая в тетради.

– Дым, – тем же спокойным тоном сказал Драко, подмигивая Гарри, мол, смотри, какой у тебя сын.

– Бромид аммония? – улыбнулся Ал.

– Умница, – улыбнулся в ответ Драко. – В колбе у нас что, и как ты думаешь, что произойдет, если смешать это что-то с раствором соды?

Юные ученые тихо переговаривались о своем, Ал делал какие-то записи, а Гарри все сидел и смотрел на длинные и тонкие пальцы, творящие особенную, неподвластную его уму магию. Смотрел на сына, который помогал профессору убирать с садового стола реагенты, видел, как они вдвоем смеются над чем-то, что определенно не было понятно простым смертным, и улыбался сам, наслаждаясь идиллией. В его доме еще никогда не было так уютно, как сейчас.