И вот, как раз когда Кевин составил план действий, входная дверь отворилась и комнату огласил радостный голос ни о чем не подозревающей Лизы:

— Майк, зайка, иди скорей сюда! Посмотри, что мы тебе принесли!

Услышав голос матери, Кевин напрягся всем телом, но выходить из комнаты не собирался, ведь звали не его, а брата…

— Ма-айк! Мы пришли с сюрпризом! Иди скорей! Тебе понравится!

Послышались чьи-то изящные шаги, затем дверь детской открылась, и в комнате появилась улыбающаяся Лиза, сжимавшая в руках большого плюшевого медведя, одетого в забавную футболку с вышитым разноцветными нитями именем «Майкл».

— Кевин, где Майк? Ты следил за ним? — ласковым голосом спросила Лиза, крепче прижимая к себе мягкую игрушку. В тот момент её лицо выглядело таким добрым, и сама она походила на фею из сказок, каких немало рассказывала Кевину, когда Майкл ещё не появился на свет…

Но ответом на вопрос женщины стало напряженное молчание, неожиданно воцарившееся в комнатке. Не дождавшись отклика сына, Лиза, конечно, что-то заподозрила.

— Кевин! Ты слышишь меня? Где Майк? — уже более строгим голосом повторила свой вопрос мать.

— Он… Он умер… — теперь уже наигранно дрожащим голосом ответил сын, с трудом выдавив из себя слова.

— Что?!

Ответ Кевина определёно шокировал Лизу. Женщина, не поверившая странным словам сына, некоторое время стояла на месте и буравила мальчика ошарашенным взглядам, не в силах произнести ни слова.

— Никогда больше не смей так шутить. Чёрный юмор здесь неуместен, — наконец, нервно сглотнув, с огромными потугами смогла сказать женщина, в голосе которой даже прозвучали не свойственные ему нотки гнева.

— Я не шучу… — задыхаясь, ответил мальчик, выдавив слезы.

Некоторое время мать и сын молчали, но потом Кевин взял Лизу за руку и повёл к кладовке, в которой по-прежнему, утопая в крови, лежал труп его брата. Мальчик рывком распахнул дверь, после чего глазам его матери предстало жуткое зрелище, от которого та чуть не потеряла сознание.

Лиза замерла на месте, как вкопанная, не в силах пошевелиться, не веря своим глазам. Когда, наконец, зловещее осознание нагрянуло на женщину, у той началась истерика. Она зарыдала, словно малое дитя, и, бросившись к безжизненному телу сына, начала нашёптывать странные слова, словно пытаясь таким образом вернуть его на этот свет. Горе её было ужасным, и у Кевина, ставшего свидетелем душераздирающей картины, возникло впечатление, будто несчастная женщина сама была бы не против лечь рядом со своим драгоценным сыном, чья счастливая жизнь оборвалась в столь маленьком возрасте…

Вскоре в кладовой появился Трой, до слуха которого донестись сокрушенные рыдания жены. Воочию столкнувшись с жуткой картиной, мужчина тоже на некоторое время потерял дар речи и способность двигаться. Придя в себя, он, с теплом сдерживая подступившие к горлу слезы, принялся упорно расспрашивать сына, который, помня, что ему всё ещё следовало притворяться глубоко опечаленным, лишь чуть слышно пролепетал:

— Он выпил клей, и я не смог ничего сделать…

Больше мальчик ничего не сказал, во избежании лишних вопросов и подозрений. Он должен выглядеть потрясённым и, прекрасно это осознавая, неплохо справлялся со своей задачей, несмотря на то, что настоящее потрясение в его душе уже прошло, сменившись идиллическим умиротворением, словно всё время, которое Кевин проводил в своей комнате, пытаясь справиться с собой, он мирно спал.

Поняв, что никакой информации больше выведать не удастся, Трой подошел к рыдающей жене, крепко обнял её и нежно погладил по голове, пытаясь успокоить. Хотя сам он, очевидно, чувствовал себя не лучше.

Кевин немного постоял на месте, переводя отрешённый взгляд то на родителей, то на тело брата, успевшее пропитаться омерзительной жижей, что расползалась по помещению, а затем незаметно отправился в свою комнату. Там он взял со стола книгу, которую так и не дочитал, и постепенно погрузился в мир строк, букв и завораживающих картин, которые неустанно рисовало его собственное воображение. Теперь мальчик спокоен. Пожалуй, слишком спокоен, чтобы принимать какие-то решения, связанные с его дальнейшей судьбой.

***

В это время во Дворце Душ, пронзённая неестественным сиянием, навеки угасла одна маленькая Звезда. Верховные владыки, давно за ней наблюдавшие, сразу поняли, в чём заключалось дело. Чем это сулило в дальнейшем, с точностью не ведали даже они, однако теперь Души были уверены, что он — идеальный вариант для предстоящего эксперимента. Отныне наблюдать за остальными даже не имело смысла. Выбор был сделан.

========== Глава 8 ==========

Годы летели как-то особенно быстро. Кевин Эверитт рос, превращаясь из беспомощного ребёнка, не способного точно определиться в своих чувствах, в достаточно привлекательного подростка, чьей гордости не было предела. Характер мальчика нисколько не менялся, он по-прежнему сторонился людей и часть задумывался о смерти, однако предпринимать что-либо для осуществления своих грандиозных идей не решался.

Несмотря на то, что Майкла больше не было в живых, отношения с родителями у Кевина никоим образом не изменились. Они общались так же редко, как и при жизни неугомонного малыша, но мальчику уже были все равно, так как он не ставил свою семью на главное место в жизни и относился к родственникам с полнейшим равнодушием. Главное, что в их дома не стало глупой обезьяны, буквально сводившей Лизу и Троя с ума.

Впрочем, о самом убийстве Кевин не раз пожалел, так как никогда не хотел вступать в ряд преступников и не интересовался их тёмной деятельностью на практике. Если бы это сделал кто-то другой, мальчик чувствовал себя бы гораздо лучше, а так осознание того, что он, обыкновенный ребёнок, вдруг стал убийцей, не давало ему покоя.

***

Со дня мучительной смерти Майкла Эверитта прошло почти четыре года. Теперь Кевину Эверитту было уже тринадцать лет, но его взгляды на мир остались прежними, и он всё ещё грезил о своём уходе из этого отвратительного мира.

Этот октябрьский день выдавался самым обыкновенным. По небу плыли тяжёлые тучи, затмевая беспечную лазурь своими увесистыми телами, дул прохладный ветер, отчего ветви деревьев, с которых неустанно золотистым дождём осыпались листья, заметно колыхались. Периодически начинала накрапывать вязкая морось, однако, подарив земле несколько мелких капель, неожиданно прекращалась.

И все же для октября погода была достаточно тёплой и благоприятной, учитывая, что в этом месяце город обычно чуть ли не утопал в бескрайнем море дождевой воды, а люди старались не покидать свои уютные норки без особой надобности.

Сейчас же людей по улицам расхаживало немало, и значительная их часть просто прогуливалась, любуясь чудесными осенними пейзажами и совершенно не радуя Кевина Эверитта, предпочитавшего наслаждаться пустынностью мрачных улиц.

В этот прекрасный денёк почти все одноклассники Кевина, несмотря на погоду, собрались на футбольном поле, находившемся неподалёку от школы, чтобы весело и с пользой провести свободное время.

Громко крича, мальчики резвились, гоняя по полю резиновый мяч, чем напоминали Кевину, в тот момент спокойно сидевшему в тени деревьев и читавшему, его усопшего младшего брата. У Эверитта, ненавидевшего шумные развлечения и их сторонников, на было абсолютно никакого желания присоединяться к гомонящей компании. И его совершено не волновало, что с их стороны он, предпочитавший игре в футбол заунывное сидение на скамеечке с книжкой, выглядел как минимум забавно. Мальчик был слишком гордым и считал себя гораздо выше всего этого и гораздо умнее своих беспечных сверстников, интересовавшихся всякой ерундой, тратить время на которую Кевин не собирался.

А сидеть в тени деревьев, скрывшись от посторонних глаз и наслаждаясь благодатным одиночеством, было весьма приятно, особенно, если в руках находилась небезынтересная книга. Кевин с удовольствовались перелистывал страницу за страницей, “глотая” строки, оставлявшие определённый отпечаток в его сознании.