Но мысли о простуде пересилили всякие страхи. И, сжавшись всем телом от пронизывающей насквозь стужи, Кэт попросила дрожащим голосом:

— Эдмунд, помоги мне, пожалуйста. Почему-то не могу нанести чары против мороза. Знаю, странно это, но всякое ведь бывает. — На последних словах она нервно усмехнулась, схватившись раскрасневшимися пальцами за воротник мантии.

Эдмунд ничего не ответил, лишь молчаливо нанёс нужное заклинание и в очередной раз непонимающе посмотрел на неё. Как будто ждал, пока она сама будет готова раскрыть ему удручающую правду.

Но пока она была не готова, совсем не готова. Пока она сама ещё не до конца смирилась, что это действительно произошло, что это не какой-то временный эффект после исцеления. И ей требовалось ещё немало времени.

Однако во вьюге путешествовать не очень приятно, вьюга с коварством затмевает видимость, запутывая в мутных леденящих потоках все пути и тропы. И они остановились, чуть присев около массивного, грузного, исчерченного кривыми трещинами камня.

Кэт взяла две карты и со скучающим видом развернула их, принявшись изучать и сравнивать оставшийся путь.

Кажется, большая часть была пройдена — это ее порадовало. Осталось не так много, все самое сложное, возможно, позади.

Кэт только повернулась к Эдмунду, чтобы поделиться с ним радостным открытием, как внезапно чьи-то цепкие пальцы схватили ее за руку и с силой толкнули в густой снежный настил. Она с трудом сдержала крик, попыталась встать, но нечто продолжало ее держать. Такие же узловатые ладони с силой выдернули обе карты.

— Эдмунд, там кто-то есть, меня схватили! — воскликнула Кэт. Однако помощи не понадобилось: иссохшиеся пальцы отпустили ее так же неожиданно, как и набросились. И кто-то с пронзительным визгом упал в сугроб, забросав растерянную девушку снегом.

Приподнявшись и приглядевшись, Кэт увидела неподалёку от себя сгорбленную, скрюченную, сморщенную старуху с когтистыми крючковатыми пальцами рук и деревянной короной на голове, неподвижно распластавшуюся на снегу. И в руках она держала две карты, две помятые исчерченные карты, прожжённые насквозь. От вида изуродованной карты все внутри у Кэт похолодело, на этот раз не от стужи. Потому что без карт они не сумеют продолжить своё путешествие, не достигнут разрушенной столицы, что на самом деле находилась ещё так далеко. Они немного запомнили путь, но без привычного верного помощника бы непременно заблудились. Тем более, когда на них наступал неведомый враг, битва с которым могла в результате привести в любую сторону.

Кэт резким движением раскрыла упавший рюкзак, вызволила мечи и нацелилась на неизвестного противника. Но неожиданно ещё одна старуха, такая же древняя, увядшая, иссушенная, набросилась на недоумевающую девушку и порывисто выхватила из ее рук оружие. И сила ее была подобна силе взрослого мужчины, а не сгорбленной старой женщины, доживающей свой последний век. Кэт поразилась.

Но теперь она была беспомощна, совсем беспомощна и безоружна. Эдмунд слышал ее и уже даже приготовился сражаться, но из-за вьюги-злодейки он не видел точной цели, только лишь затуманенно смотрел на странных старух, которые с упорством обступали путников.

В отчаянии Кэт сделала рывок, попыталась забрать спасительное оружие, но незнакомка снова оказалась сильнее. Узловатые, крючковатые пальцы крепко ухватились за древко и теперь… тянули меч в рот? Точно, эти существа поедали металл, медленно и удовлетворенно. Просто пили его, твёрдый, накалённый холодом, как смолистый древесный сок.

И те скрюченные пальцы, что теперь сжимали мечи, словно схватили девушку изнутри. Страх и беспомощность. Она не знала, как они поступят дальше, что сделают, чтобы от неё избавиться, но прекрасно осознавала, что она — ничего. Она словно даже потеряла дар речи, только в судорожном молчании наблюдала за пиршеством злобного создания.

А Эдмунд… Нет, он не искал старух, а напряжённо смотрел в другую сторону — в сторону тех самых холмов, откуда они пришли к этой вьюжной равнине. Там что-то было, что-то странное, неведомое и зловещее. Кэт не видела этого, но чувствовала какой-то свободной частью нутра, не схваченной сухими крючковатыми пальцами.

Резкая боль пронзила тело девушки. Змеистая алая молния вспыхнула совсем неподалёку, вспоров мглистую пелену. И старухи, которых, кажется, было много, со звериным визгом разбежались в стороны, позабыв о незавершенной трапезе.

Кэт хотела взять с земли остатки мечей, чтобы даже самой себе казаться чуть смелее, но просто не сумела встать. Боль в шее стремительно начала растекаться по всему телу, сковывая движения, опутывая разум. И она сама словно становилась единым сгустком ноющей боли и порождённых ею туманных мысленных образов. Сонливых образов.

— Это стражи Сонного города. Нам нужно уходить, Кэт, мы против них бессильны.

— Боюсь, я не смогу идти, — слабо пролепетала Кэт, хватаясь за словно разрывающуюся изнутри шею дрожащими пальцами. — Кажется, я снова становлюсь стражем.

— Что? Нет, ты не можешь. Тебя же вылечили. — Недоумевающий, встревоженный, Эдмунд близко подошел к спутнице. Меч он по-прежнему держал наготове, но старухи больше не нападали, а стражей таким оружием было не остановить и не напугать.

— Попробуй сопротивляться магически. Может, глупо, но нужно сделать хоть что-нибудь. Ты не должна стать стражем.

— Эдмунд, прости, но я не могу магически. После превращения в стража я потерянный маг, так же, как и сестры Лоунт. Извини, что скрывала. Лучше оставь меня, — обречённо констатировала Кэт.

— Потерянный маг? — только и смог выдавить Эдмунд, невольно попятившись на несколько шагов. Теперь Кристаленс было трудно различить его взгляд, но она словно чувствовала, как расширились его глаза, наполнившись шокирующим разочарованием.

— Оставь… — слабо попросила Кэт — и внезапно почувствовала другую боль, на этот раз не ноющую и не тянущую в кромешный омут забвения, а режущую, пронзающую насквозь. И она сменилась тьмой, холодной и безжалостной. Тьмой, что была беспросветно чёрной, но лишь изредка почему-то освещалась яркими, слепящими глаз цветными вспышками.

Эдмунд в это время в растерянности замер на месте. Он не знал, что делать, как спасти пронзённую молнией стража подругу. И лишь точно был уверен, что здесь её не оставит. Холод от шокирующего заявления все ещё сковывал его изнутри, замедлял движения, путал мысли. И даже с мечом, с великим междумирным оружием, он ощущал себя почти беспомощным. В то время как стражи продолжали надвигаться. И в любой момент их молнии могли пронзить его, тогда точно лишив жизней всех искателей.

Взять Кэт и бежать — вот единственный выход, единственное возможное спасение. И, с трудом совладав с напавшей на разум рассеянностью, он уже почти коснулся руки подруги, как внезапно отпрянул. Ее раскрытые глаза налились губительными молниями стражей. Да, она все ещё беспомощно лежала, смотрела куда-то в пустоту, но каждая клеточка её тела словно напиталась убивающим заревом, что зловещими всполохами плескалось в бессмысленном взгляде.

Снежная буря ослабла, теперь фигуристые снежинки тихонько плясали воздухе, выделывая замысловатые пируэты среди серости и однообразия. И Эдмунд мог видеть всех врагов, которые окружали их с разных сторон: приближающееся войско стражей, пускающее молнии, и мечущихся над коронованным телом скрюченных древних старух с кошачьими глазами. Юноша не знал, кем были вторые враги, но его это в тот момент не волновало. Они явно не собирались нападать. А вот стражи жаждали вернуть нагло украденное сокровище и наказать алчного вора потоками яростных смертоносных молний. Такими же медленными, неестественными, словно кукольными, неживыми движениями приближались они к нему, сопровождая каждый свой шаг очередными ударами.

Эдмунд был в замешательстве, досадном тормозящем замешательстве. Одна его часть приготовила меч и отчаянно рвалась в бой, каким бы неравным он ни был, жаждая отмщения за пострадавшую подругу, а другая стремилась уйти. Не важно, что без Кэт, не имело значения, что без карты — просто убежать и спасти столь трудно доставшиеся осколки.