А неподалёку от Роуз спокойно стояла Сара, целая, невредимая, ничуть не раненная. Небесно-голубые глаза ликующе сияли, выкрашенные алые волосы изящно развевались на ветру, а полные губы расплылись в игривой улыбке. Только одну руку она напряжённо вытянула и словно держала тонкими пальцами невидимую нить, тянущуюся от извивающихся врагов.

— Сара! — обрадовано воскликнула Роуз, бросившись к Ретт. — Ты цела?

Она хотела коснуться руки Сары, но та жестом остановила ее. От ответа на вопрос тоже воздержалась, продолжая ментально держать ту самую «нить», что теперь нещадно била жертв друг о друга, словно жалких тряпичных кукол.

— Сара, достаточно. Спасибо большое, но, я думаю, им хватит. Не стоит убивать, — прервала ее Роуз и быстрым движением сжала руку девушки, ослабив действие магии.

Измученные последователи Маунверта ничком повалились на заснеженную землю и, кажется, обещали ещё долго лежать на ней, утопая в мутящейся пелене потерянного сознания. И, очнувшись, они вряд ли продолжат битву — Роуз была уверена, что в таком состоянии они даже не станут сражаться, обрекая себя на позорное поражение. Эти маги никогда не любили проигрывать, а тем более — двум растерянным юным волшебницам. Хотя одной из них они уже проиграли.

Сара, в свою очередь, не стала злиться, сопротивляться или кидать колкости. Сияющее ликование исчезло с ее лица, сладостная улыбка спала, и на месте недавней радости осталась лишь печаль, тягостная, тоскливая. Она медленно опустилась на колени и принялась затуманенно глядеть в переливистую снежную даль.

— Что-то случилось? — забеспокоилась Роуз.

— Я никто. Просто никто. Изгой среди всего отряда Ворнетта, — мрачно отозвалась Ретт.

— Ты ошибаешься, — робко попыталась возразить Роуз, но, похоже, Сара ее не слушала.

— Все, что делаю я, непременно отвергается. Даже если я открыто спасаю. И явно только потому, что этим занимаюсь именно я, а не кто-то другой. Меня просто не воспринимают всерьёз, считают лишней, непонятно, зачем вообще принятой в отряд, так ведь?

— Нет, поверь, ты не права. Ты тоже в отряде, и мы действительно по праву считаем тебя одной из нас и ценим не меньше других. — Роуз осторожно опустилась на колени рядом с Сарой и ободряюще положила руку ей на плечо. Ретт снова не оценила этот жест, но и не попыталась оттолкнуть Монг — она просто никак не отреагировала, так и оставшись почти неподвижно сидеть на месте и безучастно смотреть в несуществующую точку.

— Наверное, зря я бросила Дэвида. Кстати, это он меня обучил когда-то этому на вид смешному, но на самом деле порой медленно убивающему заклятию. Хотя это уже не важно. Мы с ним чем-то похожи: он изгой в своей семье, а я — в своей. Только у меня нет своей «неправильной тройки», так называемым подругам я тоже не нужна, а моя семья — это вы. — На последних словах Сара, наконец, подняла голову на Роуз и печально посмотрела в ее глаза. — По крайней мере, я думала, что, помимо сестры и мамы, у меня будет ещё одна семья, немного другая. Семья, которая подарит мне перспективы и будущее. Да, я вступила в отряд Ворнетта отчасти ради мамы и ради того, чтобы она могла мною гордиться. Единственное положительное в ее жизни. Какая-то светлая полоса среди всех горестей и лишений. А света она не видела давно, с того момента, как неизлечимо заболела — так, что никакая магия ей не помогла. Когда отец узнал о ее болезни, он просто равнодушно бросил нашу семью. И остались мы втроём: по-прежнему больная мама, я и моя маленькая девятилетняя сестра. — На последних словах по щекам Сары потекли слезы, и она снова тоскливо опустила взгляд, на этот раз принявшись притворно рассматривать затейливой формы снежинки.

— Сара, пожалуйста, не думай так. Ты совсем не изгой. И я тем более тебя таковой не считаю — я действительно беспокоюсь за тебя, поэтому не дала тебе взглянуть в глаза зеленой пантеры сквозь эти ненадёжные очки. А почему я остановила твоё заклятие против прислужника Маунверта?.. Да, здесь все сложнее. Но объяснить можно: наверное, это очень наивно, но я уверена, что в каждом, даже в самом тёмном существе, есть капелька света. И в нужный момент она может проснуться и стать чем-то гораздо большим, чем просто маленькой капелькой. Поэтому я всегда против убийства, даже если меня пытаются убить. Да, я могу ненавидеть, причинять боль, но лишать жизни — никогда. — И Роуз крепко обняла Сару, даруя ей искреннюю поддержку.

А потом, полностью осознав слова Ретт о семье, вспомнила о собственных родителях, которые в тот момент находились где-то очень далеко, в захолустном селении людей, теперь затерянном в разрухе и бедности. Она тоже могла быть с ними, подбадривать их, заботиться о них и о маленьком уютном доме. Но Роуз сделала другой выбор, более жестокий, эгоистичный, разъединяющий. Просто бросив их и навеки оставив на произвол никого не щадящей судьбы. Одних. Несчастных. Подавленных. И уже совсем не обязательно, что живых.

Стыд охватил ее горячей волной, что нещадно принялась испепелять ее изнутри, что вызывала тупую боль в каждом участке тела.

У неё не было слез — только пылающий стыд, смешанный с тревогой и порывом ненависти на саму себя.

— Я не знаю, где сейчас мои родители и что с ними… Возможно, они уже погибли. И это все по моей вине. Я оставила их, когда на нас напали, потому что они не хотели сражаться. Я не сумела себя сдержать… Как же стыдно и больно теперь, — полушёпотом проговорила Роуз, крепче прижавшись к Саре, такой сильной, находчивой, но в то же время такой слабой и уязвимой — прямо как она сама. Все же чем-то они были похожи, и это вряд ли стоило отрицать.

На этот раз Сара откликнулась на дружелюбие — и какое-то время они сидели, обнявшись, и молчали, погружённые в собственные тягостные мысли. Впрочем, уже не столь прожигающие и словно тускнеющие под магией тёплой связи, что образовалась в тот момент между ними.

— Мы станем неправильной двойкой, если ко мне и будут продолжать относиться как к изгою? Как Дэвид, Эрен и Миранда Сэварты, — неожиданно нарушила тишину Сара. Теперь на ее лице снова была улыбка, только не привычная игриво-кокетливая, а чуть заметная, спокойная, безмятежная.

— Я не позволю, чтобы к тебе относились как к изгою, — твёрдо заявила Роуз.

— Мне жаль, но так уже случилось. И я сама это позволила, — уже ровным голосом откликнулась Сара, неспешно вставая. — А ещё, кажется, мы уже почти неправильная двойка, как бы жестоко это ни звучало.

— Почему? — Роуз непонимающе посмотрела на Сару, приподнимаясь следом за ней.

— Хотя бы потому, что мы даже не вспоминаем об Алексе и Лили, которые отправились сражаться с тёмным призраком. У них свои пути и проблемы, а у нас — свои. Как и у Сэвартов.

— Нет, о них мы помним, и их мы не бросим. Я думаю, пора пойти за ними, они подозрительно долго не возвращаются, — забеспокоилась Роуз.

— Что же, пусть будет по-твоему. Пойдём, — Сара снова загадочно улыбнулась.

И они в молчании направились к дому, что по-прежнему возвышался посреди равнины, глядя на мир пустыми замерзшими окнами.

Осторожно отворили дверь, ступили в мрачноватый коридор, по которому ещё витали неразличимые отблески отзвучавшего сражения. Они не знали о битве, но почему-то сразу почувствовали, что именно там, где они стояли, что-то произошло. Причём что-то очень серьёзное.

Они хотели пройти внутрь, но не успели, потому что прямо перед ними с пугающей чёткостью возникла печальная фигура призрачной женщины.

Сара начала произносить заклинание, но сразу же остановилась, как только незнакомка произнесла:

— И ещё друзья пришли… Как жаль! Мне так жаль! Если бы все только можно было вернуть!

========== Глава 27. Нерассеявшиеся чары ==========

Эта девочка была до неприличного похожа на мать в детстве. Такая же белокурая, кучерявая, с аристократически белой кожей, часто покрывающейся сладковатым робким румянцем, и искренней улыбкой на лице. А ещё очень любящая книги — почти любые, даже обычно слишком заумные и научные для своих сверстников.