Ещё один осторожный шаг — и среди лепестков что-то сверкнуло, совсем рядом, стоило сделать всего несколько движений. Зачарованное ликование ярче загорелось внутри него, горячими струями словно вплеснулось в вены, смешалось с кровью… А его даритель крепче завладел уязвимым сознанием путника.
А может, он был не таким уж и победителем в этой игре?
Но о том, что он мог быть и обычной жертвой, такой же, как и другие путники, только пока не обращённой стражем, Саннорт не думал. Забыв об осторожности, он рванулся в сторону внезапной находки. Нечто сверкнуло еще раз, и из ниоткуда посыпался фонтан лепестков — судя по всему, защита сокровища. Однако на Эдмунда их сила не подействовала. Он внимательно прислушался к своим ощущениям, но ничего не почувствовал. Наверное, он и вправду был защищённым, неуязвимым против их страшного проклятия. Или, как Кэт, пока просто не ощутил укуса: она ведь не сразу осознала, что уже начала обращаться одним из стражей. Не важно. Теперь это было не столь важно, потому что Саннорт уже, кажется, нашёл сокровище, увидел его периодически вспыхивающее сияние в одном шаге от себя. Осталось только чуть нагнуться, поднять желанную находку, крепче сжать в ладони — и можно уходить. Лучше как можно скорее, пока не пробудились обращённые тварями жители Сонного города.
Одолеваемый будоражащим кровь азартом, Саннорт наклонился, протянул руку и обхватил напряжёнными пальцами что-то твёрдое, немного заострённое. Открыв ладонь, он обнаружил, что нашёл осколок зеркала. Прозрачный, гладкий, идеально ровный осколок зеркала с неестественно резкими гранями. Саннорт не стал медлить и сразу же произнёс заклятие, разбивающее обычные зеркала, — безрезультатно. Этот осколок остался таким же целым и невредимым, без единой трещины или скола. Разумеется, выводы напрашивались сами собой: Эдмунд нашёл не что иное, как очередной осколок зеркала Вечности, истинный и неподдельный. Осколок и был загадочным сокровищем, принесшем жадным любителям бесплатных богатств ужасное проклятие. Все оказалось слишком просто…
Однако пораздумывать Саннорт не успел, потому что неожиданно его чуть насквозь не пронзила молния, прилетевшая со стороны выходящей от площади улицы. Резко развернувшись, он выставил к бою меч, приготовившись отразить удар поступающего врага. Действительно, это даже помогло: соприкоснувшись с мечом, молния сначала обвила его, озарила лезвие убийственным бело-голубым светом, пометалась внутри наполненного магией металла, словно кипящая жидкость внутри сосуда. А затем погасла, растворившись в мече и не причинив его обладателю никакого вреда. Древняя магия Равенсов оказалась сильнее главного оружия стражей. Но Эдмунд был один, а хранителей зеркала — сотни, а может, и тысячи. По силам ли ему будет обезвредить все молнии, летящие в него с разных сторон потоками бесплотных смертоносных копий? В этом он был не уверен, совсем не уверен… Единственное, что он сейчас мог сделать, — поскорее телепортироваться назад, унеся из стен Сонного города заветный осколок. Или положить сокровище на место и оставить в сокровищнице — но это даже звучало смешно, если учесть, какой путь он к нему проделал. К тому же оба варианты совершенно не обещали, что стражи сразу же успокоятся и уснут, а не пустятся за ним или не отправят ему вслед несколько неостановимых пронизывающих молний.
И Кэт. Она была среди них, среди той агрессивной толпы, бездумно стреляющей убивающими зарядами. Теперь проклятая мания покинула Саннорта, и он осознал, какую нелепую и непростительную ошибку совершил. В спокойное время он бы непременно принялся корить себя за такое подлое предательство, однако сейчас было не до этого. Сейчас его волновал другой вопрос — как исправить содеянное, если это ещё, конечно, возможно. Как отправить Кэт в дом сестёр Лоунт, которые избавят ее от проклятия, в такой форме? Скорее всего, ответ был «никак», но не следовало раньше времени терять надежду. Подумать, всего лишь немного подумать…
Однако размышлять в таких условиях было не самой лучшей идеей. Молнии продолжали лететь в Саннорта нескончаемыми потоками, и ему приходилось постоянно уворачиваться или нанизывать их на лезвие меча. Разумеется, часть этих зарядов принадлежала и Кэт. Она и вовсе была одной из самых главных, сильных, новообращенных стражей, которые шагали впереди всего отряда и мимолетными жестами раздавали команды.
При этом выглядела Кристаленс тоже не совсем по-человечески — в целом и ее черты, и фигура сохранились, но глаза стали совсем другими. Кроваво-красными, горящими, зловещими и, главное, без зрачков. Сплошные однотонные алые белки, извергающие безжалостные потоки молний…
Другими стали и движения — потеряли плавность, уверенность, изящность и как будто самостоятельность. Она и все стражи шли подобно куклам, которых невидимый кукловод дергал за ниточки. То резко, порывисто, то внезапно медленно и нерешительно, заметно покачиваясь в разные стороны. Однако такая неправильная неоднородность движений ничуть не мешала им в битве — целились они все равно чётко, метко и всегда безошибочно. Если бы Эдмунд в первый раз оказался в подобной схватке, он бы проиграл сразу же, не успев даже посопротивляться. А так у него, возможно, даже были шансы, хоть и становившиеся с каждой секундой все более сомнительными.
— Все воры обречены. Никто не посмеет унести сокровище из стен Сонного города. А кто посмеет, умрет, не успев осознать, что на самом деле совершил, — произнесла Кэт не своим голосом — громогласным, потусторонним, немного булькающим. Как будто она находилась где-то водой.
Высказав угрозу, она снова направила свой смертоносный взгляд на Эдмунда, готовясь запустить в него очередную волну зарядов. При этом губы её расплылись в улыбке, обнажившей зубы. Если бы улыбалась обычная Кэт, это могло бы быть даже мило, но от такой по коже невольно пробежали мурашки. И, стоит заметить, эта улыбка явно открыла ещё одно отличие Кэт-мага от Кэт-стража: «правильная» Кэт никогда так не улыбалась и, наверное, не стала бы улыбаться, даже если бы ее попросили. Она просто не любила улыбаться с зубами. Считала это некрасивым и неестественным, создающим пустую иллюзию счастья.
Однако Кэт-стража явно не волновало, насколько естественно она выглядит с такой улыбкой… Хотя что говорить о естественности, когда ни в ее облике, ни в движениях ею даже не веяло. Чудовище, истинное чудовище, порождение тьмы, охраняющее осколок зеркала Вечности от алчных воров. Вот кем она стала. По его вине. Возможно, по его вине. Но если не сделать ничего прямо сейчас, она точно останется такой навсегда исключительно по его вине — и ничьей больше. Летиция Лоунт все в подробностях рассказала, Эдмунд отлично все знал. Ему оставалось только действовать. Причём теперь самыми радикальными методами — иначе ему однозначно никоим образом не получится вытащить спутницу из мерцающих стен этой тюрьмы-проклятия.
И Саннорт решил не медлить. Да, это было невероятно глупо, опасно и безрассудно, но что делать, когда нет другого выбора? У Эдмунда такого точно не было. Если только встретить свою смерть, сдавшись перед стремительно увеличивающейся армией стражей. Но такого варианта он не приемлил.
Мимоходом увернувшись сразу от нескольких молний, Эдмунд бросил на землю сначала один осколок, а потом и все остальные. Разумеется, не навсегда. В его голове зародился не самый удачный, но все же какой-то план. Который мог даже подействовать, если очень повезёт. На удачу Саннорт не рассчитывал, он вообще на неё редко рассчитывал, но сегодня его могла спасти только она. Умственные способности бы уже оказались бесполезными.
Саннорт бросил осколок и, не став дожидаться, пока стражи уснут, отважно кинулся прямо к своей проклятой спутнице. Ее армия не остановилась — при виде столь отчаянного шага они стали пускать молнии, кажется, даже с ещё большим азартом, стремясь безжалостно пронзить столь наглое создание прямо в сердце. Один раз почти попали. Вернее даже попали, но задели лишь край рукава мантии. Он вмиг обратился мелкими чёрными лоскутками, которые разлетелись в разные стороны и стали частью настила из лепестков.
