Однако спустя какое-то время Кэт услышала сквозь туманную пелену, которая также накрыла собой и все звуки, знакомый спокойный голос. Спокойный, но при этом заметно встревоженный. Она не смогла полностью разобрать, что он сказал, но, кажется, упомянул Летицию Лоунт и ее исцеление — как самонадеянно… Неужели та, что дала им ложное заклятие, могла исцелять? Скорее уж наоборот. Однако радовало, что Эдмунд все ещё сохранил какие-то частички собственно разума, а не целиком отдался голосу города, который, наверное, продолжал упорно звать его в неведомый путь. Значит, он ещё мог чего-то здесь действительно достигнуть.
— У тебя на шее небольшая кровоточащая рана. Оно как-то укусило тебя. Скорее всего, они живут именно в этих лепестках, а лепесток коснулся твоей кожи. Меня тоже они касались, но я не получил ни одного укуса. Значит, дело не в самих заклятиях… — неожиданно чётко услышала Кэт. Она бы обязательно удивилась, если бы была в своём обычном состоянии. А сейчас удивиться осталось только внутренне, потому что по-другому она уже просто не могла. Она уже вообще ничего не могла, кроме как лежать на скамье, страдать от звенящей головной боли и ожидать окончательного наступления сна, марево которого мутнеющими клочьями продолжало сгущаться.
========== Глава 22. Новообращённый страж ==========
Таинственная магическая мания продолжала сопровождать Эдмунда, упорно зазывая его вперёд, подсказывая правильный путь. Она знала многое, и он чувствовал это. Он совершенно не ведал, что хранилось за туманной завесой мрака, однако был абсолютно уверен, что что-то чрезвычайно важное, нужное ему. Что-то, что, несомненно, важнее обращающейся в стража Кэт. Да, если верить рассказам Летиции, она становилась чудовищем. Но в этом городе по-другому быть не могло. Пути к подобным сокровищам никогда не обходились без жертв, а этот город и вовсе только из них состоял. Однако все они проиграли — по неосторожности ли или сдавшись в последний момент — не важно. Они все проиграли, однако в любой игре всегда есть победитель. И Эдмунд вполне мог им стать, более того, имел все шансы им стать! Он просто не мог упускать такой возможности.
Саннорт уже приблизился к своей засыпающей сопутнице, чтобы отвести ее к сёстрам Лоунт, но неожиданно остановился. Голос-проводник подсказал ему, что он не станет ее спасать. Может, это неправильно, по-предательски, но в его случае это идеальный вариант. Пусть она немного поспит — если выживет, он ее потом заберёт, а если нет, просто оставит и пойдёт дальше намеченной дорогой в полном одиночестве, независимый ни от кого, кроме самого себя. Так лучше.
Саннорт не стал дожидаться, пока Кэт окончательно уснёт, а просто направился в ту сторону, куда неотступно зазывал его голос чар. В сторону небольшого лесочка, сотканного из раскидистых ветвей, который отбрасывал абстрактные силуэты и удивительно гармонично вплетался в общую затенённую картину города. Чем-то это напоминало полотно художника, чей дом путники совсем недавно посетили. Как будто он предсказывал, что совсем скоро его родное обиталище станет частью навеки почившего в зачарованном сне города теней.
Однако меньше всего Эдмунда в тот момент волновал художник. Он стремился найти сокровище и только. А оно… было там? Нет, не там. Но где-то совсем близко. Хотя там тоже можно было поискать — не исключено, что и там, среди теней, он нашёл бы что-то интересное. Но только недолго. Времени оставалось не так много, чтобы тратить его на пустые изучения очередной встретившейся на пути местности.
Эдмунд уже ступил в это переплетение силуэтов, как внезапно замер на месте, как вкопанный. На какую-то долю секунды мания отступила, словно дав ему ненадолго самому сосредоточиться на поиске неведомого и на высматривании нужных ему сокровищ, — и его словно ударило по голове мгновенной огненной, но при этом одновременно леденящей молнией. Кэт осталась там, в безмолвном сквере, в окружении спящих стражей и скрывающихся в многочисленных лепестках проклятых насекомых. Осталась спящая, беззащитная, с кровоточащим укусом на шее… А он просто бросил ее и хладнокровно пошёл дальше, даже не задумавшись, что хотя бы только что обращённого стража можно излечить.
Он мог сделать так, чтобы она исцелилась, прямо в тот самый момент, вместо того чтобы выискивать сокровище среди теней и лепестков! Сокровище подождёт; взаимопомощь важнее. Он просто не мог позволить себе поступить так мерзко, меркантильно, эгоистично — иначе бы, если выжил, как минимум на долгие годы возненавидел себя и впадал в самоедство при каждой располагающей к тому возможности. В нем уже начала зарождаться его обычная тихая, холодная, но при этом отчетливая ярость, на этот раз, разумеется, на самого себя за его страшную фривольность.
Резко развернувшись, Саннорт уже было направился в сторону сквера, где в тот момент беспомощно лежала Кэт, но снова остановился. А если точнее, его остановили. Город словно обхватил его невидимыми режущими тисками, запутал в плетущейся паутине теней и заставил вернуться к только что прерванным поискам. Зачарованная мания вновь вернулась на место, принявшись раздавать Эдмунду свои отчетливые подсказки.
Саннорт снова забыл о своей спутнице и вернулся к тропе, ведущей через переплетение деревьев. Здесь было лучше — в воздухе словно витал аромат приближающегося сокровища, вкрадывающийся в сознание и туманящий разум, а все его существо не покидала уверенность, что он все делает правильно. Сомнения, мысли о каком-то предательстве, омерзительности и неблагородности собственных действий — ничего этого здесь не оставалось. А может, и оставалось, но совсем на незначительном, неощутимом уровне, определенно несравнимом с жаждой наконец-то заполучить желаемое. Обхватить его твёрдой рукой, в полной мере ощутить себя богатым, сильным, властным. Неплохо, не правда ли?
Однако сам Саннорт не радовался. Несмотря на то, что он покорно следовал за указаниями невидимого проводника, овладевшего его разумом, он чётко осознавал, что это делает не он сам, а кто-то за него. И идеи, и мысли, и чувства тоже не его. Такие чужие, далёкие, но в то же время в тот момент такие близкие… Он не испытывал радости от мыслей о величии, но, кажется, ему даже нравилось быть таким. Хотя, если верить рассказам Летиции, всем нравилось. Только тем недолго, а вот ему — неизвестно.
Между тем тропа, которая проходила сквозь лес, привела Эдмунда чётко к небольшой городской площади, такой же пустынной, такой же окутанной соприкасающимися тенями. Среди деревьев Саннорту ничего найти не удалось, однако невидимый проводник подсказывал ему, что пока что там искать не следует. Эту дорогу он выбрал лишь для того, чтобы Эдмунд как можно быстрее вышел к площади, а не тратил время на обследование поросших густыми ветвями окрестностей. В лесочке тоже можно что-то поискать, но чуть позже. Сейчас нужно внимательней смотреть вокруг. Как можно внимательней!
Эдмунд замер на месте, принявшись пристально осматривать окружавшую его площадь. Пустая, угрюмая, безмолвная… Да, это место, в отличие от входа в город, действительно создавало впечатление, которое соответствовало состоянию этих туманных окрестностей. Никакого уюта, никакого отпечатка когда-то творившейся здесь жизни. Мрачная пустая местность, вымощенная брусчаткой, которую сплошь облепили туманные тени и алые лепестки, вызывающие своим видом ассоциации с пролитой кровью. Наверное, статные здания, возвышавшиеся в стороне, несколько выделялись из атмосферы площади, однако они утонули в сонливой дымке, поэтому тоже вполне вписались в общую картину. А резкие запахи увядших цветов и покрытый трещинами неработающий фонтан неплохо ее дополняли.
Эдмунд осторожно ступал по лепесткам, попутно внимательно вглядываясь вокруг, высматривая что-то, что находилось совсем близко. Да, совсем-совсем близко… Зачарованный голос уже чуть ли не кричал, что победа совсем рядом, рефлекторно разжигая пламя бушующего ликования. Ложное, чужое, но довольно приятное. Теперь Саннорт был уверен, что ему нравилось это ощущение. Оно словно уносило его к каким-то далеким, неизведанным берегам, в каждом уголке которых все происходило исключительно по его желанию, по его настоянию. И дело даже не в безграничной власти — она его настоящего точно не волновала; его желанием было и оставалось стремление изменить мир или даже миры в лучшую сторону. Исполнить, наконец, то, к чему стремились все искатели Ворнетта, подарить жителям этого мира долгожданное благоденствие. Лучше бы такое чувство не проходило подольше…
