- Вот она.

Я стоял перед свежим бугорком земли, где видны были следы от сапог. В горле застрял ком, глаза покрылись слезной пеленой, а тело онемело и, казалось, вросло на этом самом месте. Не в силах пошевелиться, я чувствовал, как всепоглощающая боль медленно касается каждой клетки моего сознания, навечно пробивая в сердце бездонную дыру. В голове все громче и громче росла мысль, подпитывая гнев - эти глупые ничтожества, не имеющие собственного мнения и достоинства, не преминули прийти и погнушаться над её могилой. Руки до боли сжались в кулаки и это немного вернуло меня в эту ужасную реальность, а потом и вовсе пришло осознание, которое толкнуло меня на грань отчаяния - “раньше и я был бы среди них, среди этих ничтожеств, каковым себя сейчас и чувствую.”

- Ублюдки, - я сглотнул ком в горле и, не обращая внимания на косые взгляды друга, поправил наклонившийся или скорее всего кем-то уже сбитый, надгробный крест.

- Что?

- Ничего.

- Ты ж еще не знаешь самого главного. Сразу после её похорон правительство назначило срочное совещание и в самый его разгар, в центре зала вспыхнул огонь. Сначала думали, что никто не пострадал, но когда все стихло, они нашли труп старейшины Билли Фарум, у него в сердце торчал нож.

- Нож? - я на мгновение перестал дышать.

- Да, и после этого они отменили церковную реформу, вообще. Представляешь?

- Нож в сердце?!

- Ен, с тобой все в порядке?

Я кинулся к нему.

- Расскажи мне еще раз о вашем нападении.

- Да я всю дорогу тебе про это рассказывал. Ты что, не слушал меня?

- Кучер жив остался, ведь так?

- Да. Сестра Бонстер, старик кучер и молодой слуга стояли недалеко от кареты и даже не пробовали её тушить. Ну, леди была не в себе, а ты, спасая её, ударился головой и отключился. Теперь ты настоящий…

- Молодой слуга? - перебил я его.

- Да. Парнишка, кстати, и стянул с тебя ошейник, когда увидел, что он поврежден. А что?

- Он и стянул значит, - широкая улыбка растянулась на моем лице и все сомнения разбились в прах. - Алекс! - радостно воскликнул я и даже обнял друга. - Спасибо тебе. Ты даже не представляешь, как я тебе благодарен.

Он долго смотрел мне в след, ничего так и не понимая. Я же быстро соображал кто мне может помочь и все мысли привели меня только к одному человеку.

Перелезть высокий забор не составило и труда, тем более что знаешь все его слабые места. Ночной особняк выглядел пустым и унылым, казалось, что кто-то даже выключил все звуки, чтоб дом мог спокойно оплакать ужасное горе, пришедшее столь внезапно. Ни охраны, ни собак, все было слишком убедительно, пришлось даже сглотнуть тяжелый ком сомнений. Нет, никакой слуги в карете не было, и точка.

Сад, озеро, ива, колодец, когда эти стены успели стать такими родными?

- Зачем пришел? - кухарка даже не удивилась моему появлению. Лишь рассеянно прошлась взглядом, а потом продолжила нарезать капусту.

- Где они?

- Там, в прихожей под лавочкой.

- Что? - не понял я.

- Тапочки, которые ты забыл надеть и наследил тут своими копытами.

- Я не про тапочки, - заскрежетал я зубами.

- Нет?! Ну, тогда я ничем не могу тебе помочь, - и она двинулась на выход. Пришлось схватить нож и метнуть в разделочную доску рядом с ней.

- Совсем одичал?! - разозлилась она и без усилий вытащила нож.

- Где Керри?

- Ох, милок, а тебя, похоже, сильно по голове приложили. Хоть и ошейника на тебе нет, а все равно примчался. Нет больше Керри, - она всхлипнула.

- Не убедительно. Ты только задерживаешь меня. Но я уверен, что только ты и можешь знать куда они уехали. Вряд ли они еще в городе. Так что или ты мне рассказываешь правду, или я разнесу твою кухню к чертям собачим, а когда закончу, то перейду к твоей любимой коллекции чашечек.

- Ой-ой, угрожает он мне. Я вообще не понимаю о чем ты.

- Не понимаешь? Хорошо, - я отправился к стеллажу и, схватив одну чашку, сильно замахнулся.

- Стой, негодник. Вот что за человек. Лишь бы что-нибудь испортить. Вот здалась она тебе, отпусти её.

- Я люблю её, - твердо сказал я.

- Кого, чашечку?

Я молча смотрел на неё, давая понять, что я серьезно. И она сдалась.

- Говорят, на море сейчас хорошо. Я бы съездила. Покаталась бы на лодке. Городок Укунь - Парда прекрасно подходит для летнего отдыха. Но я бы на твоем месте поторопилась.

- Спасибо, только и смог вымолвить я.

- Беги парень, за своей госпожой.

*

Чтобы раздобыть хорошего коня и прилегающую провизию пришлось отдать все свое состояние. Немного одежды, еды и веры в успех. К рассвету я был уже далеко за пределами города, в котором меня уже ничего не держало.

До Укунь-Парда двое суток езды с торговым караваном, с которым скорее всего и отправились Керри, Дарья и Эдвард. Мне же, надо вложиться в сутки. Не имея даже желания оглядываться назад, я мчался вперед, лишь изредка останавливаясь, чтобы дать коню передохнуть и поесть. К вечеру меня начали нагонять тяжелые темно синие тучи, громыхая и подгоняя меня мчаться быстрее.

- Да чтоб тебя…- выругался я, когда первые капли дождя уже начали покрывать мою одежду.

Пришлось быстро делать укрытие для себя и коня. Я собрал ветки в ближайшей роще и пока они не намокли спрятал их в свой импровизированный шалаш. Ночка выдастся веселой, но вряд ли меня сейчас что-то может заставить повернуть обратно. Главное, чтоб дороги не размыло.

- Спокойной ночи, - произнес я вслух неизвестно кому. А самому почему-то вспомнились мои веселые деньки в городской тюрьме. Мои “сто способов как убить человека” ерунда, по сравнению со “Сто одним способом как сказать прости”. Дадут ли мне на это шанс?

Дождь закончился почти к рассвету, я сразу разжег костер и немного перекусил. Ни души только я и мой конь. На ум пришла дурацкая мысль первое число августа, а значит, мы ждем гостей. Только вот того гостя уже нет в живых. Осуждаю ли я Керри за такой поступок? Не знаю.

Вновь отправляясь в путь, я пытался об этом не думать, но мысли вновь возвращались к этой теме. Убийство или самозащита? Он ведь сам собирался убрать Керри как и ее родителей и возможно не только их. Законным путем она его бы не одолела, и никто бы не стал на ее защиту, побоявшись гнева старейшины. Возможно, что Билли Фарум, зная о предыдущих спектаклях Керри про отрезанную ногу Эдварда и заточенную в бочку Дарью, догадался бы и про фиктивную сметь от пожара и стал бы их преследовать. Тогда угроза могла бы нависнуть и над Ханной так как Керри наверняка посвятила её в свои планы.

Когда голова от этих размышлений уже начала трещать вдали показалась гавань города Укунь-Парда.

Народу здесь было очень много хоть городок сам по себе не очень и большой. Очень красивый яркий, но к сожалению имея свой присущий всем приморским городам запах рыбы и соленой морской воды. Стоял самый разгар полуденной жары а если учесть и то что здесь вчера, похоже, тоже прошел сильный ливень, то влажность в воздухе заставляла понескольку раз вытирать пот со лба.

Расспросив торговца в рыбной лавке, я узнал, что караван из нашего городка прибыл вчера утром. Выловив на рынке молодого юнгу, узнал, что из-за плохой погоды вчера ни один корабль не ушел в море. Три больших корабля отправятся сегодня вечером, как только спадет жара. Это означало что они еще где-то здесь. Обрадовавшись такой приятной новости, я поспешил в два ближайших постоялых двора. Когда мои расспросы не дали никаких результатов я признаться немного запаниковал. Никто не видел двух молодых девушек и хромого старика. Где они могут быть? Я поспрашивал в едальнях в магазинах заглядывал к частным хозяевам сдающих комнаты но лишь потом вспомнил что не видел в её поместье собак. Ну конечно! Если она взяла их с собой, то ни в какой постоялый дом их не пустят. Моей последней надеждой стал скотный дворик недалеко от моря и каково же было мое удивление, услышав у ворот такую фразу: