- Превосходно! - просиял мой новоиспеченный рабовладелец.

- Невероятно! - изумился второй мужчина.

“Нет, мужик, это - неверобляхомухоятно!”

- Теперь мы сможем убить её в любой момент.

- И сделать это его руками.

“Ну, тут, мои хорошие, наши с вами мысли целиком и полностью совпадают и я даже рад, что сделано это будет моими собственными руками.”

*

Из кареты вышла невысокая фигура в форменном балахоне с накинутым на голову капюшоном. Это была женщина. Зайдя в здание Парламентского Дворца, она сразу же направилась в зал заседаний, где её наверняка уже ждали. Хоть женщина и опаздывала, но прекрасно знала, что никто не посмеет об этом ей даже намекнуть.

По дороге она сняла балахон и тем самым открыла окружающим свою личность, а потом с радостью наблюдала, как от неё отворачиваются встречающиеся коллеги. Нет, они, конечно, с ней здоровались, но делали это так, как будто кивок головой был случайным. Женщина всей кожей чувствовала их страх и ненависть к себе, от этого её лицо потихоньку начинало выражать брезгливость.

Как же они все её раздражают. Тупое, не имеющее своего мнения стадо. Но это ещё цветочки, а самые ягодки сидят вон там, в этом самом зале.

Женщина поправила строгую тугую гульку волос и открыла широкую дверь. Шум мужской ругани больно ударил по ушам, но привыкшая к таким делам женщина, твердой походкой направилась к главным трибунам. Там она огладила свой черный брючный костюм и, достав нужные бумаги, сильно стукнула в расположенный рядом гонк.

Все сто человек сразу же переключили своё внимание к трибунам и лишь шестеро мужчин, которые сидели выше всех, все еще о чем-то переговаривались.

- Приветствую вас господа, - начала она. - Сегодня я представлю вам новый законопроект церковных реформ, о которых я уже не раз упоминала. Хотелось бы начать с … - и понеслось, час нещадных распинаний закончился бурным всплеском возмущений со стороны мужчин.

- Этому не бывать …, - крикнул самый смелый.

- Как можно!? Народ будет возмущен…

- Совсем о людях не думают…

И все в том же духе. Но женщина стояла с непроницаемой маской на лице, как будто знала, что всё равно будет так, как она скажет. И если честно, в этом никто не сомневался, ведь все её законопроекты в ближайшее время вступали в силу. Но к глубочайшему сожалению, они отличались особой строгостью и бесчеловечностью. И лишь главы парламента могли вносить изменения в её проекты, тем самым делая их не такими жесткими.

- Спасибо вам, госпожа Керри Бонстер за выступление и за ваш труд, - наконец сказал один из главных. - Мы рассмотрим ваше предложение и откорректируем его в ближайшее время. Можете передать его мне.

Один из секретарей тут же бросился к женщине, дабы принять из её рук бумаги и отнести их главам государства. Женщина лишь кивнула так ничего и не ответив, и уже хотела занять свое место в “змеином” зале, как один из мужчин перегородил ей дорогу с трибун.

- Одну минутку, госпожа Бонстер.

- Чего тебе Грег? - лицо женщины отразило усталость и скуку.

- А правда ли, что недавно на вас было совершено покушение? - очень громко спросил он, наверное, чтоб его вопрос было слышно даже в соседнем помещении.

- Нет, - громко и четко ответила женщина, пытаясь обойти толстоватого кретина.

- Нет? - не унимался он.

- Если вы называете покушением тот случай, когда один неуклюжий доходяга попытался выхватить у моей служанки корзину с едой, но по своей тупости свалился на меня, то вы уж извините, но как бы вам этого не хотелось, на свой счет я это отнести не могу. А если вы переживаете за корзину с едой, то она тоже прекрасно пережила это столкновение.

- Как я рад, что это всего лишь слухи, - запричитал мужчина. - Но сами понимаете, времена у нас сейчас такие опасные, поэтому у нас есть для вас сюрприз.

- Давайте обойдемся без сюрпризов, - женщина аккуратно, но настойчиво попыталась освободить себе путь, как тут открылась широкая дверь и внутрь вошли высокий мужчина и какой-то нищенка.

- А вот и сюрприз! - радостно сказал толстяк. - Сегодня утром к нам пришел вот этот доброволец и со словами : “Ценой своей жизни готов защищать госпожу Бонстер”, надел на себя ошейник норба.

По залу прокатился вздох удивления и ужаса. А добровольца, тем временем, поставили перед госпожой Бонтер на одно колено.

- Признаешь ли ты в этой женщине свою хозяйку? - спросил толстый.

- Да.

- Приносишь ли ты ей княтву верности?

- Да.

- И защищать её даже ценой своей жизни?

- Да.

Я поднял на неё глаза. Кажется, она была крайне изумлена, собственно, как и все в зале. Затем все же взяла себя в руки и, кинув гневный взгляд на своих доброжелателей, поспешила покинуть зал. Я поплелся за ней. Она знала, что я следую за ней и все же твердо шла по коридору ,пока мы не дошли до её кабинета. Там это чудовищная женщина повернулась ко мне, оглядела с ног до головы и противно сморщилась, разглядывая мою одежду.

Как же мне захотелось врезать ей, нарушая свои собственные принципы никогда не бить женщин, но передо мной стояла не женщина и даже не человек. Меня разглядывал бездушный монстр, который не имел ни совести, ни сострадания, а некоторые искренне верят, что её сердце ничто иное, как кусок камня. Но нельзя. Не сейчас. И даже потом в моих планах было просто вонзить в её тело нож и бросить истекать кровью, но не бить, чтоб не пачкать об неё свои руки. Так мы и стояли в коридоре.

- Стой здесь, - процедила она и скрылась за дверью.

Самое ужасное, когда понимаешь, что этот монстр ещё и невероятно умен. Она догадалась сразу, что я приставлен к ней, чтобы убить и она наверняка побоялась остаться со мной в одном кабинете. Даже ослабленный и шатающийся я смог бы убить её голыми руками или приложив об её голову ближайшим стулом, или переломать хребет чем-нибудь тяжелым, или воткнуть ей в шею…, кажется, я слишком замечтался, так как не сразу среагировал, что она уже вышла. Накинув на себя привычную мантию министерства, другую отдала мне.

- Одень это и строго иди за мной.

Я кое как накинул это на себя и мы вышли к каретам. Там мы забрались в одну из них, но она быстро вышла из нее и о чем-то заговорила с кучером. Затем настала тишина и вскоре они уже вдвоем сели в карету.

Боится? Правильно делает.

Подошел еще один кучер и мы двинулись в путь. На повороте меня хорошенько тряхнуло и я навалился вбок отчего кучер, сидящий внутри, напрягся и я увидел у него в руке нож.

- Еще раз так рыпнешься и пожалеешь, - пробасил мужчина.

- Смотри, да он же сейчас сознание потеряет, - сказала вторая наша попутчица и прежде чем провалиться в забытье, я отметил, что голос этой барышни слишком юн и что похоже в карете изначально Керри Бонстер и не ехала. Умно.

Глава 2

Приходил в сознание медленно и как только осознавал где я нахожусь, хотелось провалиться не только обратно в сон, но и сквозь землю. Особняк Бонстер. Ненавижу эту женщину до скрежета зубов, до хруста костей. Кто она? Она монстр! И этот монстр был рожден, чтобы уничтожать все хорошее в этом мире. Бонстер-монстер! Её дурная слава расползается далеко за пределы нашей страны. Её именем больше не называют девочек, а пугают непослушных детишек.

Десять лет назад Керри Бонстер была назначена мелким чиновником и, почувствовав прилив власти, она начала свою черную деятельность, придумывая самые жесткие и бесчеловечные реформы. Уже через полгода после её назначения она предложила чудовищный проект - “Налог на сбыт товара” и, как ни странно, его приняли, правда, с ослабляющими поправками. И после этого её повысили. Потом еще один проект, и ещё, и вот она добралась и до церкви. Интересно, она хоть раз была там, в святая святых? Хотя, о чем это я?! Её наверняка бы молния убила еще на пороге, а потом бы разверзлась земля и её собратья монстры утащили бы её туда, где ей и положено быть. А что ещё можно подумать о человеке, который шесть лет назад на главной площади приказал отрубить старику ногу лишь за то, что он наступил на полог её платья и порвал его. Это было двадцать седьмого июля. С того дня она больше не прогуливалась по городу, зная, что её обязательно убьют. А через два года, по совпадению ли или нет, но ровно двадцать седьмого июля, став невольной свидетельницей, как в продуктовой лавке девочка украла ночью половину бочки солений, немедленно приказала заколотить её в этой же бочке и возить по городу в назидание остальным. Говорят, эту бочку она велела осмолить и установить на пьедестале в собственном саду. Помню волну протестов, прокатившуюся по городу и пару неудавшихся покушений. Но её как будто сама нечистая охраняет и ничто её не берет. Но ничего, как только я все выясню про её новые реформы, мою руку ничто не сможет удержать. Это будет или нож, или веревка, яд, топор, осиновый кол, я даже готов голыми руками её придушить.