– Ну, что-то ты совсем расклеилась, – сказала Тома ласково, почти по-матерински. – Ты поплачь немного, оно полегчает. А потом поспи. Завтра всё по-другому покажется. Вот увидишь.

Завтра всё действительно показалось мне иным, совершенно в ином свете. Я проснулась с тяжёлой головой и с ощущением пустоты внутри, как с похмелья или после тяжёлой болезни. События последних недель показались мне совершенно пустыми и глупыми. Что-то произошло в моей душе – то ли кризис, то ли раскол какой, да только мечта о модельном будущем не доставляла мне столько волнения и радости, как прежде. Мало того, эти мысли вызывали теперь во мне лишь горькую иронию, и даже раздражение.

«Как я могла мечтать о таком? – думала я, сидя в колледже на парах и записывая лекции профессоров и кандидатов. – Как можно было быть такой наивной дурой, чтобы полагать, будто все двери открыты настежь, что я без проблем найду своё место здесь, в этом улье?! О карьере модели должны мечтать дочери богатых и влиятельных родителей, а не провинциальные простушки, вроде меня. А таким, как я, надо получить приличное образование и возвращаться в родное гнездо – идти работать и инженерию или бухгалтерию. Годам к тридцати пяти иметь уже приличный живот и второй подбородок; лет в сорок забыть, что такое талия, покрасить волосы в баклажановый цвет и сделать короткую стрижку; а годам к сорока пяти на эту стрижку сделать ещё и химическую завивку. А какая уже разница, когда зад не влезает ни в одни брюки, руки из-за толстого слоя сала не прилегают к туловищу, а под вторым подбородком висит ещё и третий? Зато проживу жизнь, как подобает, как все. Чего пыжиться и выпрыгивать из штанов, пытаясь доказать всему миру, что я могу больше, нежели от меня ожидают?! Зачем все эти жертвы? Зачем такие риски? Ведь можно прожить спокойную размеренную жизнь, расписанную по дням и на годы вперёд, как у моих родителей, как у Нины: пятидневная рабочая неделя, с восьми до пяти, с получасовым перерывом; двадцать один день в году – оплачиваемый отпуск – обязательно к морю, и, скорее всего, где-нибудь по-местному, поскольку на заграницу не хватит. Потом целую неделю хвастаться перед коллегами, среди которых и подруг-то нет, какие коктейли и в каких барах пили, сколько денег потратили и сколько сотен однотипных фотографий нащёлкали. А потом снова целый год вкалывать на скучной, однообразной работе, чтобы в следующем году опять съездить к морю, и желательно в другой город, чтобы виды на фотках отличались от прошлогодних. Да, ещё неплохо бы пару кредитов взять, чтобы обставить свою комнату. А когда выплатить, взять ещё, чтобы окончательно и навсегда утратить ощущение свободы. Выйти замуж было бы неплохо, съехать от родителей и затеять ремонт, обязательно своими силами, в целях экономии, который затянется года на два, на три. Потом дети. Внуки. Пенсия. И так далее. Ну, в общем, как-то так…»

– Соня! Соня, – звала меня Тома. – Уже все вышли. Идём, а то опоздаем на следующую лекцию.

Я очнулась от своих невесёлых мыслей и глянула на подругу.

– Идём, Софико, сейчас «механика». Опаздывать нежелательно.

Я собрала свои вещи и поспешила вслед за Томой, всё ещё находясь под влиянием своих недавних размышлений.

«Всё правильно, – решила я, – из меня и правда получится неплохой инженер. И мама будет рада».

Я действительно забыла на время о своих стремлениях и мечтах, с которыми приехала в Киев, и с головой окунулась в учёбу. Тем временем наступила зима. Близились новогодние праздники и каникулы. Я собиралась съездить домой, как и остальные приятельницы. Мы с Томкой за эти месяцы подружились чуть ли не со всем нашим курсом. У нас подобралась очень большая, весёлая, шумная компания. И, прежде чем разъехаться по домам, мы решили отпраздновать Новый год и окончание первого семестра. Закатить вечеринку в общежитии нам не разрешили. Было решено идти всей компанией в клуб.

Сидя на диванчике в шикарном клубе и потягивая коктейль через соломинку, я вдруг снова ощутила вкус жизни. Ко мне внезапно вернулось ощущение праздника и желание окунуться во все радости бытия. Я давно уже не испытывала такое чудесное ощущение лёгкости, полёта и счастья. Роскошная обстановка вокруг, ритмичная «ультрамодная» музыка и мелькания огней и света опьянили меня сильнее, чем алкоголь в моём коктейле.

Я огляделась по сторонам и увидела «их»: тех, на кого так стремилась стать похожей – беспечную молодёжь, у которой есть всё. Они счастливы, они весело проводят время, их жизнь наполнена смыслом, им интересно жить.

«Интересно, о чём они сейчас говорят? – думала я, наблюдая за ними. – Чем они занимаются в жизни? И куда отправятся после клуба? Что они будут делать завтра, все эти девушки и парни? Вот сейчас они даже не смотрят в мою сторону. А если бы я была одного с ними уровня, интересно, тогда они обратили бы на меня внимание? Наверняка. Девушки захотели бы со мной дружить, а парни добивались бы моего внимания».

Я сидела и мечтала о том, как буду развлекаться в их компании, как буду вести с ними умные беседы о моде, об известных кутюрье, о светских новостях. И тогда я поняла, что потеряла уйму времени, целых три месяца, когда почти отказалась от своей мечты. Господи, как же я могла так долго бездействовать?!

И всё вернулось с прежней силой, накатило и затопило меня с головой.

«Я покорю свою вершину! – решила я. – Покорю, чего бы мне это ни стоило!»

Как вы понимаете, я, конечно же, не поехала домой, как собиралась ранее. Я осталась в Киеве, одержимая своим намерением, и стала подыскивать работу. Мне нужна была вечерняя подработка. Выбор был невелик, и я устроилась в кафе посудомойкой и уборщицей по вечерам. Приезжала я на работу к семи вечера, до десяти мыла посуду, а потом, когда кафе закрывалось для посетителей, мыла полы в зале. Бывало, задерживалась и до одиннадцати. Возвращалась в общежитие уже ближе к полуночи, еле держась на ногах от усталости.

За месяц такой работы я очень устала, совершенно не высыпалась, и заметно скатилась по учёбе. Но, когда я получила зарплату, я чуть не расплакалась прямо там. Вместе с авансом, который мне дали через две недели работы, получилось всего пятьсот гривен. А обещали семьсот.

Хозяйка сказала, что посетителей мало, не то что летом, дела идут неважно, поэтому пока пятьсот. А, когда дела наладятся, обещала платить больше.

До лета было ещё далеко. Да и вообще я поняла, что вряд ли она заплатит больше, поэтому больше туда не вернулась.

– Я и за два года не насобираю нужную сумму, – говорила я Томе. – Зато во что я превращусь за это время на такой работе. Нет, надо найти что-то другое. Где можно заработать хорошие деньги по вечерам или по ночам?

Томка посмотрела на меня и лукаво улыбнулась.

– Нет, нет, – засмеялась я, поняв, о чём она подумала. – Не так радикально. Я вовсе не «это» имела ввиду.

– А что ты имела в виду? – спросила Томка.

– Ну, например, подтанцовка где-нибудь в клубе. Ну или, в крайнем случае, стриптиз.

– За подтанцовку в клубах никто не платит, – сказала Томка со знанием дела. – Там знаешь, сколько желающих покрутиться в «клетке», или на «подиуме», или у шеста? Максимум, что тебе предложат, пару пива или коктейль за весь вечер. И это, если тебе повезёт прорваться на сцену. А если мы говорим о крутых, дорогих клубах, так там знаешь какие танцовщицы. О-го-го, там такой уровень. Там и стрип-пластика, и шпагат, и ещё бог знает, что. И конкуренция там большая.

– Откуда ты всё это знаешь? – удивилась я. – Ты как энциклопедия ходячая.

– Да отовсюду, просто интересуюсь всем. Сую свой нос во всё подряд, – пошутила Томка.

– Ладно, – вздохнула я. – Тогда остаются стрип-бары.

Через две недели поисков я устроилась в одном ночном клубе танцевать топ-лесс три вечера в неделю: пятницу, субботу и воскресенье.