— Что случилось с Вероникой? — спросит было Коннор только ради того, чтобы в ответ получить информацию, что Вероника стала настоящей сукой. Не очень-то он и жалеет о тех великолепных вечерах, на которых выступал в роли молчаливого бойфренда, неуклюжего аксессуара, анонимного компаньона. «Так приятно было с вами познакомиться, Колин!.. А чем вы занимаетесь, Куллин?.. Вы, должно быть, очень гордитесь Филоменой, Курран?.. О чем вы пишете, Киран?.. Конечно, вы должны знать об этом, Курт?..»

Воспоминание

— Почему бы нам не пригласить Катринку и ее дружка на ужин? — предложил ты в один прекрасный весенний день.

— Вот ты и пригласи. Вы вполне можете втроем куда-нибудь сходить. А лучше вы вдвоем, ты и Катринка.

— Мне казалось, тебе нравится Катринка.

— Нравилась, пока я не обнаружила, что она лгунья.

— О чем же она солгала?

— Много о чем.

— Например?

— Например, она сказала, что ты приставал к ней.

— Она так сказала?

— Угу.

В такой ситуации тебе было трудно придумать что-либо в защиту Катринки. Вообще-то, однажды она пыталась флиртовать с тобой, и ты чувствовал себя несколько виноватым, что не пресек ее попытки на корню (возможно, из признательности, что хоть кто-то заметил тебя). Тебе следовало бы получше следить за подобными вещами, ведь ты обещал Филомене, что она будет всегда чувствовать себя в безопасности. И в итоге она бы поняла, что ты любишь только ее.

Конечно, существуют несчастья и пострашнее, чем ночь наедине с Филоменой Бриггс. В данный момент ты бы с удовольствием бросил всех своих друзей ради этой ночи.

Паника

Сигарета была паршивой на вкус, но он прикурил следующую.

Нагрянул момент озарения, и он рванул в ванную, чтобы проинспектировать раковину, ящики комода, ее косметичку и коробку для драгоценностей, обтянутую шагреневой кожей, что он подарил ей на двадцатишестилетие. Ящик с нижним бельем, сложенные трусики и лифчики, пахнущие ею. Заглянул под кровать, рванул обратно в ванную, проверил мыльницу, все места, где он раньше находил ее диафрагму. Ее нет в квартире. Он сполз на пол по стенке, до сих пор влажной после вечернего душа.

Она знала, что он будет ужинать с Джереми, когда звонила сегодня вечером. Абсолютно точно. В вечер ее отъезда Коннор спрашивал ее, вернется ли она к этой вечеринке. Фил сделала пометку в своем ежедневнике и сказала, что постарается. Эта крошечная деталь, едва замеченная им тогда, приняла теперь ненормально преувеличенные размеры. Она знала, черт побери. И ждала, пока он не уйдет, чтобы позвонить.

Санта-Барбара?

Ища спасения, он проверил электронную почту с упорством верблюда, тщетно пытающегося пролезть в угольное ушко.

Еще одно письмо от поклонницы

Кому: Бумагомарателю.

От кого: От Дженрод.

Тема: Вы стоите того!

«Дорогой Коннор,

Офигительно было получить письмо от Вас, но я поражена, как пессимистично Вы звучите. Мне кажется, часто бывает, что лучшие люди так строги к себе. Как Вы можете утверждать, что Вы ничего не стоящий человек? Посмотрите на себя!!! Вы успешный автор журнала национального масштаба!

Мне кажется, Вы слишком прислушиваетесь к мнению нестоящих людей. Очень важно окружать себя людьми, которые помогают расти, а не подавляют Вас. Вот я. К примеру, иногда мне кажется, что я связалась с совсем неправильным окружением. Все они думают о том, что слава-тебе-Господи-уже-пятница и ты-только-глянь-на-того-парня-в-„БМВ“. Я уверена, что Вы называете нас бандой. В старших классах я была счастлива, что я с ними, но сейчас я хочу быть сама по себе, особенно когда у меня не все гладко с работой. Я хочу сама построить себя. Тяжело общаться с людьми, настолько не амбициозными, что единственной целью в жизни для них является парень, которого они хотят заполучить, который, может, добывает себе средств на жизнь каким-то не совсем легальным способом. Например, моя подружка Тина — она прикольная, но она отделала в прошлом году резаком одну девицу, которая выступает с Джимми Ортега, и теперь у той пятьдесят восемь швов на лице. Иногда она говорит, что я задаюсь, но на самом деле я просто хочу для себя будущего посветлее. В любом случае, мне пора идти. Если мой босс поймает меня в Интернете, у меня будут проблемы.

Если это имеет какое-то значение, я правда верю в Вас. ПРАВДА! Пишите мне!

Р. S. Вы любите танцевать? Вы когда-нибудь были в „Хаосе“? Или в „Латинском квартале“? Может, мы могли бы встретиться. Как насчет вечера в пятницу? Я и Тина будем в „Хаосе“ около полуночи. Увидимся там!»

Надежный друг

Коннор вылез из почты и позвонил сестре. Может, она сможет убедить его в беспочвенности его страхов, скажет что-нибудь, что утихомирит эту непрекращающуюся, пульсирующую боль.

Впервые в жизни Брук сняла трубку.

— Она меня оставила, Брук.

— Да, ты говорил, она уехала в Сан-Франциско, если я правильно помню.

— Она забрала свою диафрагму, Брук. Господи Иисусе, я не выдержу этого! Я не могу сидеть, я не могу стоять, я не могу оставаться в квартире ни минуты, и я не могу уйти, потому что боюсь пропустить ее звонок.

— Почему бы тебе не прийти ко мне? — предложила Брук. — Ты можешь оставить мой номер в сообщении на своем автоответчике.

По счастью, она — не он, она знает, что есть люди, оказавшиеся в еще худших обстоятельствах, чем он.

_____

В такси он стучал по спинке сиденья в те минуты, когда сердцебиение вдруг исчезало.

— Ты что, Джин Крупа? Успокойся уже! — нормальная реакция старого нью-йоркского таксиста.

Как только Коннор увидел лицо сестры, он развалился на части, как трехдолларовый зонтик на ветру. Брук сгребла в кучу поломанные металлические спицы и разорванный черный нейлон и втащила весь этот мусор в квартиру. Килограмм успокаивающих, пустых, фальшивых и бессмысленных лозунгов. Всё в порядке и т. д.

Когда он наконец успокоился, она принесла с кухни горячий чайник.

— Я не знал, что ты умеешь кипятить воду.

— Это ты о маме думаешь, а меня научили в лаборатории. Вообще, это не так уж сложно, как кажется.

— Только не говори, что мне лучше без нее.

— Не буду, потому что это разбудит твои рыцарские инстинкты. Когда-то давно я выучила, что самый простой способ оскорбить парня — это пренебрежительно отозваться о его даме. Я вовсе не хочу спровоцировать тебя броситься защищать ее.

Брук выглядела на удивление спокойной и уверенной — в этом слишком большом свитере, который Коннор отдал ей лет двенадцать назад, с волосами, убранными в «хвост», и чайником в тонкой, веснушчатой, покрытой шрамами руке. Если бы только он мог влюбиться в собственную сестру. Вообще-то, Фил уверена, что он влюблен в Брук.

— Почему бы тебе не переспать с твоей сестрой? — один из типичных вопросов, рефреном проходящих через ночи с Фил.

Коннора посетило вдруг чувство вины: ведь его опекунство над Брук тесно связано с заботой о его хрупкой подружке.

— Ее диафрагма, Брук.

— Мне казалось, что вы — поколение, выбравшее презервативы.

— Я ненавижу презервативы. То же самое, что плавать в плаще. Кроме того, у нас была полная моногамия на протяжении трех лет.

Она приподняла бровь в сомнении.

— Боже, ты воняешь, как Линчбург, штат Теннесси.

— Я пил.

— Я шокирована.

— Это не помогает.

— Хотела бы я, чтоб ты сообщил это папе.

— Я чертовски паршиво себя чувствую.

— Я знаю.

Погладив его по боку, она вручила ему кружку с портретом Бетховена, полную кипятка, в котором плавал чайный пакетик, на бирке значилось: «Лапсанг сушонг».

— Ты где так промок? — спросила она, убрав руку с его попы.