Но, несмотря на возрастающее сопротивление немцев и их прихлебателей, расчеты сил и качественная разведка еще позволяли нам наглеть.
Согласно расчетам, каждый наш мотострелковый батальон мог выпустить 120 пуль * 400 стрелков = 48 000 пуль в минуту. А на пределе — 200 пуль * 500 стрелков = 100 000 пуль — если брать во внимание специалистов и тыловых, вооруженных пистолетами-пулеметами. И это только личный состав. С учетом двух пулеметов на 50 БМП — крупнокалиберном и 7,62, и одном крупнокалиберном на 50 вездеходах — к этим пулям добавляется еще 3 * 50 * 200 = 300 000 пуль, причем две трети — крупнокалиберных — возможно, мы малость переборщили с крупняком, но тут сыграла моя паранойя по поводу ударов с воздуха, когда части РККА порой оказывались беззащитны против пикировщиков. Поэтому мы как начали выпуск крупняка с конца сорок первого, так и не останавливались, а только наращивали его, доведя сейчас их выпуск до десяти пулеметов в сутки и почти до сотни стволов — ресурс всего в три тысячи выстрелов требовал много этих деталей, но мы над этим работали — как изменением технологии, так и порохов. Итого мотострелковый батальон выпускает 400 000 пуль в минуту предельной боевой скорострельности, когда садим на расплав. Стрелковая дивизия РККА в конце 1942го могла выпустить 300 000 пуль в минуту (в РИ — 204 710). И это при штатной численности в десять тысяч человек, которой никогда не было — средняя численность составляла семь-восемь, иногда — девять тысяч (в РИ — четыре-шесть тысяч — больше потери первых двух лет). То есть один наш мотострелковый батальон заменял одну стрелковую дивизию РККА. Ну, пусть даже не один, а два батальона — это все-равно сила.
По осколочному воздействию на противника все тоже было неплохо. Вес минометного залпа наших мотострелков составлял 50 БМП * 4 килограмма = 200 килограммов — у мотострелков не было минометов, их заменяли гладкоствольные пушки-минометы БМП калибра 82 миллиметра. Причем новые модели могли выстреливать мины — обычные либо кумулятивные — из кассет по три мины, с автоматической перезарядкой, что увеличивало вес залпа в три раза, так что можно принять вес нашего минометного залпа в 600 килограммов. Это при стрельбе по минометному, но БМП могли стрелять и прямой наводкой, так что эту же цифру можно принять за вес пушечного залпа, к которому добавляется еще залп десяти самоходок с орудиями калибра 85 или 88 миллиметров — это дальнобойная и маневренная ПТО наших мотострелковых батальонов, но они также могли работать и по окопам, укреплениям, да и просто по наступающим войскам. Их десять орудий прибавят к залпу еще 80 килограммов. То есть получаем уже 680 килограммов артиллерийско-минометного залпа в одном мотострелковом батальоне. Ну и до кучи — сто РПГ — это еще четыреста килограммов. Итого батальон мог выдать залп в тонну. Правда, РПГ работали только по ближним дистанциям до полукилометра, так что их можно было рассматривать только как средство отражения атаки, а остальные стволы — на дистанциях до пяти, максимум — восьми километров — на БМП стояли орудия с длиной ствола в два с половиной метра, за счет чего их дальнобойность выросла с трех до восьми километров относительно своего прародителя — БМ-82 со стволом всего в метр двадцать. Правда, мы практически никогда не использовали эти орудия на полную дальность — тут больше играла роль повышенная точность длинного ствола при стрельбе прямой наводкой. Сами стволы также шли потоком — после освобождения Могилева в начале сорок второго мы приспособили его труболитейный завод под производство гладких стволов под минометные и низкоимпульсные пушечные системы, так что гладкоствольных стволов у нас было завались, мы даже поставляли их в РККА — пока в виде СПГ-9, для насыщения легкой ПТО на дистанциях до полукилометра, ну если кому повезет — до километра. В РККА стрелковая дивизия могла выпустить в одном залпе 640 килограммов минометами и 460 — артиллерией. В этом плане если наши МСБ по минометному залпу были сравнимы с СД РККА, то по артиллерии ей проигрывали, особенно по гаубичной — далеко не всегда мы придавали мотострелкам гаубицы, чтобы не терялась подвижность — основной инструмент мотострелков. Но гаубицы важны прежде всего для прорывания обороны, особенно хорошо укрепленной, тут мы делали ставку на штурмовую авиацию и стрельбу прямой наводкой.
Но и эти средства поражения — еще не весь арсенал мотострелков. Куда отнести восемь ЗСУ-2-23 и два легких штурмовика на базе Аиста — я не знал — Аисты — это и летающая артиллерия для борьбы с артиллерией противника, и удары по наступающим либо обороняющимся фрицам, а ЗСУ — не только средство борьбы с самолетами, но и средство уничтожения наступающей пехоты с дальних дистанций либо укреплений. Ну и шесть АГС с гранатками калибра 40 миллиметров тоже нельзя сбрасывать со счетов — автоматический огонь навесиком по ложбинкам, которые сложно достать другими средствами, не раз выручали наших бойцов. В общем — мотострелковый батальон был вполне сравним по мощности со стрелковой дивизией РККА, а по подвижности ее существенно превосходил — обычно весь транспорт был гусеничным — БМП и вездеходы, редко когда включались обычные грузовики, не говоря уж о лошадях.
Вот обычные пехотные батальоны были, конечно, послабже — в них были обычные минометы — по 4 60-мм в роте, то есть 12 на батальон, и 8 82-мм в роте тяжелого вооружения батальона. Ну еще 1 °СПГ, 30 РПГ — переносная ПТО была еще одним из моих пунктиков. Итого это давало 150 килограммов минометного залпа — если приравнивать осколочные выстрелы от СПГ и РПГ к минометным выстрелам, чем они, собственно, и были — там также применялись минометные мины, только они накручивались на ракетную трубу с выпускавшимся оперением. Впрочем, и кумулятивные выстрелы были сделаны на основе мин, только начинка содержала кумулятивную часть вместо обычной взрывчатки — унификация по корпусам поначалу позволила не тратить конструкторские силы на производство боевых частей для безоткатной артиллерии, ну а потом все как-то привыкли, разве что сейчас пошли снаряды с облегченными корпусами, для увеличения дальности полета. Ну и скорострельность СКС — основного оружия пехотных батальонов — была ниже скорострельности АК-42, так что пехотный батальон выпускал в минуту около сорока тысяч выстрелов — в них и крупняка было всего двадцать стволов на весь батальон, и ручных пулеметов тоже меньше. Тяжелое ПТО — четыре самоходки, Аистов нет, ЗСУ-23-2 — всего четыре штуки — по всем показателям пехотный батальон был слабее мотострелкового. Зато ему чаще придавалась гаубичная артиллерия — пехоте не требуется высокой подвижности, а гаубицы, установленные на позициях, все-таки удобнее в плане маневра огнем, что несколько снижает требования к огневой мощи самой пехоты — осколки и взрывная волна дают отличную добавку на поле боя к личному оружию пехотинца. В общем, пехотный батальон заменял в лучшем случае стрелковый полк РККА. Хотя и это было немало. Подвижность пехотных батальонов тоже была гораздо ниже. Они как правило обслуживались автобатами того направления, к которому были приписаны на данный момент, даже если воевали в составе полков или дивизий — централизация логистики позволяла концентрировать переброску войск и снабжение, да и сбор специалистов по логистике в штабе позволял им быстрее учиться. Быстрее учились и водители, да и ремонтные мощности были в одном месте, что позволяло совершать ими маневр и быстрее обучать — все из-за той же высокой интенсивности и разноплановости работ — в батальонах или даже полках такого было бы не достичь, и трудовой ресурс понапрасну простаивал бы и медленнее набирал опыт. Хотя такая организация была не без изъянов — уровень подчиненности был слишком высоко, поэтому самые мелкие конфликты и разногласия порой поднимались через несколько командиров, прежде чем командир части, в которой находился батальон, и командир автобата не сводились вместе с начтыла направления и не разрешали его — проходило слишком много времени. Поэтому батальоны при первой же возможности старались обзавестись своим транспортом, пусть даже конно-тележным, который, впрочем, при первой же переброске на большие расстояния приходилось бросать, да и автотранспорт быстро отнимался — "Не боись, довезем".
