А подготовленные студентами материалы — конспекты и индексы — все активнее стали использоваться в работе нашими научными работниками. Они выискивали нужную информацию, точнее — ссылки на нее, чтобы потом прочитать более подробно. Сами индексы тоже оказались непростой головоломкой. Скажем, если бы слов обычного языка было бы достаточно и пары тысяч, чтобы охватить основные понятия, то вот как быть, например, с химией, где веществ были десятки и сотни тысяч, если не миллионы? В кадровых службах мы применяли индексный поиск, в котором одна позиция на перфокарте обозначала одно понятие. Соответственно, если бы мы применили его для индексирования по химическим веществам, потребовалось бы для каждого вещества выделить отдельную позицию — а это минимум сотни тысяч позиций. Соответственно, если в книге упоминается десять веществ, то его индексная перфокарта по химии, будь она шириной даже в сто позиций, была бы длиной в тысячу позиций. Если даже выделить по пять миллиметров на позицию, получим рулон в пять метров. На котором пробиты всего десять отверстий. Не выход. Хочешь не хочешь, пришлось кодировать вещества в цифре, с соответствующим усложнением поиска. Хотя, по прошествии некоторого времени оказалось, что поиск-то не так уж и сложен — сложнее найти в каталоге веществ код, соответствующий веществу — гроссбухи постоянно пополнялись новыми кодами, и исследователи, найдя по оглавлению нужные вещества, записывали их цифровой код — десятичный — отдавали в библиотечные отделы поиска, там их переводили в двоичный код, и запускали сортировку тысяч перфокарт по каждому тематическому индексу, что были в библиотеках к середине сорок третьего. Десять минут — и машина выдавала кипу карт, в которых упоминалось искомое вещество. Дальше было совсем "просто" — по этой кипе печатались ссылки на книги и страницы в них — и человек шел в читальный зал, где получал копии микрофильмов, а если их не было — бумажные книги — и уже зарывался в них, выискивая по страницам нужные сведения. Этой работой занимались в основном те же студенты, составляя по заданию руководителей или преподавателей конспекты уже по определенным веществам — их свойства, использование, реакции — с указанием ссылок на литературу, чтобы можно было проверить.
С самими индексами тоже было непросто. Так, по химии мы для начала индексировали неорганические вещества — их не так уж много, особенно если сравнивать с органическими. Но уже сейчас становилось понятно, что в веществах главное — их свойства. Поэтому понемногу мы стали вводить индексы по физическим характеристикам веществ, их химическим реакциям — хотя бы их упоминание, без результата — что получается в итоге проведения реакции, хотя уже и тут просматривалась система связанных ссылок — ведь в итоге мы каждому веществу присвоим цифровой код, и сама реакция будет состоять из набора цифровых кодов веществ, участвующих в реакции, и набора цифровых кодов результатов. Многовато, да, поэтому тут мы не спешили, понемногу отрабатывая только неорганические вещества — там все-таки объем реакций существенно меньше. И это мы еще оставляем за скобками условия проведения реакций, тепловой выхлоп — пока было непонятно — надо ли это запихивать в индекс, или и так можно будет посмотреть в книгах по найденным ссылкам. В общем, работы было непочатый край. Так начиналась наша экспертная химическая система, которая со временем разрослась в огромную базу данных по химическим соединениям. Да и остальные предметные области понемногу "обрастали жирком".
А пока мы лишь совершенствовали техническое обеспечение работы с индексами. Так, мы начали микрофильмировать и сами индексы, отчего поиск ускорился почти на порядок, прежде всего за счет того, что было меньше механических перемещений — на один кадр влезал индекс одной книги, и теперь надо было перемещать только его, а не всю бумажную кипу, относящуюся к книге. Печать также автоматизировали, создав специализированные устройства, которые переводили двоичный код страниц в десятичный и печатали уже понятные человеку цифры. Потом автоматизировали и печать названий книг — по номеру книги бралось его название из индексного каталога — также на микрофильмах — и оно выводилось на печать. Все это ускоряло поиск нужной информации. Правда, поначалу ее полезность была еще не всем понятна, да и я порой сомневался в том, что затеял — уж слишком велик был объем информации, что нам предстояло перелопатить, а технологии ее использования были еще туманными мечтаниями. Но по мере накопления переработанных книг, разрешения узких моментов, создания новых технических устройств, система начинала проглядывать все яснее и яснее, пока в начале осени сорок второго она вдруг не набрала критическую массу — пятого сентября мы оснастили одной сортировочной машиной и пятью проекторами микрофильмов уже шестнадцатую библиотеку, причем уже с полусерийным аппаратом для печати страниц с микрофильмов, а количество обработанных книг превысило первую тысячу — тут-то все и стало складываться в стройную систему, которая уже позволила нам нарыть много фактов о разных веществах, их свойствах и реакциях, высвободив опытных сотрудников хотя бы от рутины поиска первичных данных — такие сотрудники занимались решением проблем, а стажеры-студенты-школьники "подтаскивали снаряды".
Но и сами студенты занимались проблемами, теми же датчиками инфракрасного излучения — а больше оказалось и некому.
В общем, студенты как следует прошерстили библиотеки и из литературы нам стало понятно, что сейчас для использования в ИК-технике выращивают пленки разных сульфидов, причем — поликристаллические, состоящие из мелких кристалликов. Ну я-то, как "самый вумный", сразу стал продвигать монокристаллы. Монокристаллы не заработали — слишком малое в них было время жизни носителей, то есть время релаксации фотопроводимости слишком мало — из-за облучения возникают основные носители — дырки, и в монокристаллах их рекомбинация происходит слишком быстро, а ведь фоточувствительность напрямую зависит от времени сохранения изменения проводимости от облучения — возникшие от попадания фотонов носители должны успеть добежать до электродов, чтобы внешняя цепь ощутила изменение проводимости детектора. Если же возникшие свободные носители быстренько рекомбинируют, то никаких изменений для внешней цепи ожидать не приходится — они просто не успевают пробежать через толщу детектора. Но все эти тонкости мы узнали позднее, через полтора года. А вначале, зимой сорок первого, работали "как все" — выращиванием поликристаллических пленок. Это я, памятуя о широком применении монокристаллов в микроэлектронике, все подталкивал народ выращивать их и для ИК-детекторов. Да, в конце концов вырастили мне эти монокристаллы. Ничего. Как их ни активировали — не работало. И, так как к этому времени уже вовсю производились и использовались элементы на поликристаллических пленках, монокристаллы пока отложили в сторону.
Но с поликристаллическими пленками тоже все было непросто. Так, начиная с марта сорок второго, в своих исследованиях мы исходили из того, что для увеличения обнаружительной чувствительности надо было увеличивать время жизни основных носителей. То есть делать кристаллы как можно меньше, чтобы наличие многих границ между кристаллами препятствовало рекомбинации носителей — так они могут двигаться только внутри одного кристалла и по межкристальным контактам, которых заведомо немного — кристаллы ведь разной формы и прилегают друг к другу не впритык, а с зазорами, касаясь друг друга небольшими участками. От этого снижается вероятность рекомбинации по сравнению с монолитным кристаллом, в котором для перемещений доступны все направления. Но увеличенное время жизни соответственно снижало частотные характеристики приборов — ведь чем дольше живут носители, возникшие от предыдущей точки, тем дольше они будут мешать получению информации от новой точки — информация становится неактуальной, тепловое пятно "смазывается", а то и совсем заплывает — детектор надолго "запоминает" максимальное значение потока фотонов и на более слабые излучения просто не реагирует — носителей и так избыток, чтобы отреагировать еще на какие-то хлипкие фотонишки.
