Растекшийся усталой лужицей Сатор вздрогнул, подобрался, пошарил в кармане и с чувством глубокого удовлетворения выудил небольшой, наполовину исчерканный какими-то служебными записями блокнотик, обнаруженный им рядом со сценой и «прихватизированный» для собственных нужд. Потом он купит его владельцу новый, а сейчас раздраженная муза требовала к себе внимания. Блондин покрутил в пальцах карандаш и через секунду уже что-то рисовал на листочке, прислушиваясь к покорившему зал женскому голосу. Полностью поглощенный своим занятием он не заметил быстрых тревожных взглядов Астора в сторону задумавшегося певца. Последний, погруженный в собственные мысли, также не видел ничего вокруг. Красиво очерченные губы шептали почти беззвучно: — Я и не представлял. Кто бы мог подумать? Это же чудо!
Брюнет тряхнул головой так, что очередная заколка не смогла удержать длинные густые волосы и пала смертью храбрых. Блестящие в свете служебных ламп пряди рассыпались по плечам. Мужчина раздраженно откинул их за спину, не переставая размышлять. Кто бы мог подумать, что спустя несколько лет он увидит ту, что называли «сказкой» и «кометой» музыкального олимпа. Стремительно ворвавшись во все попчарты, похитив в один миг сердца ценителей, как классической музыки, так и тяжелого рока, золотистой звездой взошла на ведущие сцены молодая певица с диапазоном голоса, достойным книги рекордов Гиннеса. Тонкая гибкая, всегда вежливая и улыбающаяся девушка, снимавшая темные очки только на сцене, даже не вызывала зависти у коллег по цеху.
Они, как и Жан понимали, что вот они все, а вот она. Мужчина закусил губу, вспоминая то глубокое разочарование и недоумение, когда спустя полгода внезапно отменили все концерты и разорвали контракты. О жизни певицы и до того было известно не слишком много, а тут все как отрезало. Полный глухой вакуум, взорвавшийся через некоторое время, когда стало понятно, что официальной информации не будет, многочисленными догадками и домыслами. На просторах Интернета ходило множество версий, начиная от потери голоса и заканчивая клиникой для наркоманов. И вот сейчас он получил исчерпывающий ответ на интересовавший всех вопрос.
Жан так глубоко вдохнул, что в груди стало больно, но это помогло справиться с фактически вводящим в транс голосом, журчащим ручейком стекавшим по клавишам рояля. Похоже, что время и жизненный опыт, равно как и вынужденное молчание, только добавили яркости и неповторимости и без того ошеломительному таланту. Брюнет кивнул, принимая чашку с зеленым чаем, и потянулся к поставленной рядом с креслом на небольшом переносном столике тарелке с восточными сладостями, автоматически отправляя в рот кусочек пахлавы. Но не почувствовал вкуса. Опустил кружку на золотистую поверхность инкрустированного стола и потер пальцами вертикальную складочку на лбу, прикидывая, сколько времени потребуется сидящим в зале, чтобы понять, свидетелями чего именно им довелось стать.
Певец откинулся в кресле и взглянул сначала на все так же склонившегося над блокнотом Сатора, прикусившего от усердия чуть высунувшийся кончик языка, затем на сидевшего практически рядом со скульптором и с удовлетворенной улыбкой следившего за происходящим на сцене шатена. Его спокойствие наводило на некоторые мысли. Новый шквал аплодисментов вырвал из раздумий. Мимо брюнета ловко проскользнули четыре подтянутых мужчины. Поднялись на сцену, чтобы через несколько минут вернуться с полными руками произведений искусства от известных флористов мира. Жан проследил за ними взглядом, пытаясь найти под белоснежными короткими пиджаками оружие. В его наличии он даже не сомневался, но вот заметить не получилось. Не удержавшись, певец поднялся с места, обогнул, чуть пригнувшись, сцену и уселся на подлокотник кресла выжидающе смотревшего на него Астора: — Ты знал, — в голосе певца не было вопросительных интонаций. Он констатировал факт. Шатен кивнул, — Но, как? — брюнет только что не всплеснул руками, — Я и сам с трудом вспомнил. Про Сатора молчу. Ему и тогда, и сейчас нет до этого дела. Он от своего блокнота еле отрывается. Но ты? Ты же вообще в то время был за границей!
Шатен поднес палец к губам, а то Жан что-то непозволительно расшумелся. Певец закрыл рот, вдохнул, выдохнул, и продолжил молча сверлить взглядом друга, возмущенный тем, что тот был в курсе и ничего ему не сказал. Астор покачал головой и примиряюще улыбнулся: — Я и сам узнал лишь вчера.
В серых глазах мужчины блеснула сталь, а на скулах заходили желваки. Палачи клана выудили из попавших в их руки неудачливых похитителей Ассины все, что они знали или могли знать, даже не подозревая об этом. Когда стало ясно, что больше те ничего сообщить не могут, их «попросили» исчезнуть. Навсегда. Но рассказывать об этом Жану будущий глава клана не собирался. Брюнет наклонился вперед и прошептал прямо в ухо хмурого друга: — А ты понимаешь, что сейчас начнется? Когда они, — кивок в сторону зала, — поймут, кого слышат. А там ведь не дураки сидят, — певец раздраженно цокнул языком.
Астор тихо угукнул. Однако это не успокоило брюнета, очень ясно представившего себе, как вот сейчас, во время очередной паузы, когда волшебный голос отпустит слушателей из своих гипнотических сетей, одно за другим вытянутся породистые лица, а ухоженные руки начнут торопливо набирать сообщения, отсылая их на странички социальных сетей. И тогда мир журналистики взорвется. Примчатся репортеры. Они успеют, ведь концерт не перевалил еще и за половину. И тут мужчина побледнел: — Астор, — он чуть не зашипел в макушку друга, — А что делать со съемками? Неужели ты думаешь, что кинокомпания не сможет получить данные на певицу, выступление которой они записывают?
— Жан, я понимаю твои опасения, — Астор кивнул подошедшим с креслом для певца мужчинам, отпуская их. Дождался, пока брюнет перебазируется, указал глазами на чашку со свежим чаем, взял в руки свою, — но Ассине давно пора вернуться. Ты сам считаешь по-другому? — певец отрицательно покачал головой, — А насчет того, что сейчас тут все соберутся…. Там, — он сделал полукруг рукой в сторону зала, — сидят очень серьезные люди, способные испортить жизнь любому, в том числе и из-за мелькнувшего на экране не слишком красивого кадра, поэтому никакого прямого эфира нет и не будет. Чтобы там не писали в новостях. Это ведь не простое светское мероприятие. Ведется запись, которая будет проверена не на один раз.
— Ты прав, что-то я плохо соображаю в этой жаре. Старею что ли, — брюнет провел пальцами по распущенным волосам и с силой потянул себя за прядку, — сюда сейчас ни журналист, ни мышь не просочатся. И… связь, я так понимаю, тут глушат?
Шатен ухмыльнулся: — Телефон и интернет точно. Мои специалисты все проверили. И не только….
— То есть где-то неподалеку у тебя стоит небольшая точка подавления, которая дублирует установленное здесь, — Астор отсалютовал чашкой, — оборудование, — закончил с улыбкой Жан и присоединился к чаепитию. Осмотрел на блюдце золотистый гозинах, взял кусочек, с удовольствием слизывая капельку меда с орехов, — А что с нашим уходом?
Будущий глава клана закинул в рот горсть гранатовых зерен, прожевал: — Как минимум три варианта, посмотрим, какой из них будет оптимальным… но, Жан, — шатен на мгновение замолчал, а серые глаза опять засияли расплавленным серебром, — Сейчас намного важнее, что Он здесь….
Брюнет резко поднял голову и замер, пристально вглядываясь в потемневшие, похожие сейчас цветом на клинок известнейшей ковки глаза наследника клана. Рука до того не обращавшего на друзей внимания блондина замерла, карандаш так и не коснулся белого листа. Встревоженные глаза вопросительно уставились на Астора. Тот кивнул: — Я уверен, что не только его люди, но и сам преследователь находится здесь. Посудите сами… — мужчина подхватил начавшую крениться вбок чашку Жана и поставил ее на стол, — Наша девочка выступала, собирала полные залы, ее готовы были носить на руках и вдруг, она исчезает. Оборвав все связи. А мы с вами знаем, когда она поступает подобным образом.
