Ему показалось, что Снейп едва уловимо вздрогнул. Впрочем, это могло быть лишь игрой теней, отбрасываемых пламенем.
— Вам нужно еще немного потерпеть, Поттер, — хрипло сказал он. — Вам осталось продержаться еще совсем недолго. Нам осталось продержаться…
— Что? — Гарри недоверчиво вскинул голову. — Что вы сказали? Вы знаете, что со мной происходит? Вы знаете, когда это закончится?
Лицо Снейпа заметно помрачнело. Казалось, он пожалел о своих опрометчивых словах.
— Поттер…
— Нет, не смейте этого делать! — Гарри яростно вскочил на ноги. — Мне надоело слушать ваши хитромудрые загадки и намеки! Да в конце-то концов, я имею право знать, какого черта вокруг творится!
— Успокойтесь, — профессор тоже поднялся из кресла. — Своими эмоциональными всплесками вы можете все испортить.
— Что испортить? — Поттер чувствовал, что у него снова начинает кружиться голова. Нервы были на пределе. — Что еще я могу испортить? Моя жизнь и так превращается в ад, у меня мозг кипит, когда я пытаюсь ухватиться хоть за что-то реальное, ощущения, как будто я попал в зыбучие пески, а вы!.. Вы что-то знаете, но не хотите мне помочь!
— Я помогаю вам, несносный вы мальчишка! — прошипел Снейп, шагнув к нему и схватив за плечи. — Я пытаюсь вам помочь, но вы же никогда никого не слушаете!
— Я не слушаю?! — Гарри сорвался на крик. — Да я только и делаю, что бегаю за вами и прошу сказать мне правду, а вы, похоже, решили свести меня с ума! — он кричал, не замечая, как в висках нарастает боль, а перед глазами появляются темные пятна. — То помогаете, то посылаете, намекаете бесконечно на что-то! И даже сейчас вы не можете поговорить со мной по-человечески, хотя вы всего лишь глюк, который…
В этот момент Снейп вдруг резко дернул его на себя, а в следующую секунду Поттер осознал, что профессор его целует. В этом поцелуе не было ни намека на нежность или тем более страсть и всю прочую романтическую чушь. В первый момент у Гарри сложилось впечатление, что Снейп просто хотел заткнуть его, чтобы он перестал орать, но затем по телу вдруг прокатилась горячая волна. Гарри невыносимо захотелось прижать профессора еще ближе к себе, ощутить биение его сердца под плотной тканью мантии, ответить на поцелуй…
Но все оборвалось так же внезапно, как и началось. Снейп отстранился, отпустив его плечи и даже отступив на шаг. Выражение его лица оставалось непроницаемым, и только глаза блестели чуть ярче, чем обычно.
— Успокоились? — слегка хрипло спросил он.
— Что? — Гарри ошалело моргнул.
— Хорошо, — помедлив, кивнул профессор, поняв, что криков больше не будет. — Вы были слишком взвинчены, Поттер, мне необходимо было вывести вас из этого состояния.
— Так это… это сейчас была шоковая терапия?
— Возьмите, — внезапно сказал Снейп, протягивая ему белоснежный платок, — у вас кровь.
Поттер недоверчиво поднес платок к носу из которого действительно шла кровь. Несколько соленых капель попали на губы, и Гарри запрокинул голову.
— Я не понимаю, почему…
— Я же говорил, вам нельзя доводить себя до нервного перенапряжения, — повторил Снейп, и на этот раз Гарри услышал в его голосе серьезное беспокойство. Настолько серьезное, что, казалось, профессор с трудом держит себя в руках.
— Разве во сне может стать плохо? — он в замешательстве посмотрел на окрасившийся алым платок.
— С вами, Поттер, возможно все, что угодно, — Снейп тяжело вздохнул. — Запомните все, что я вам сказал, — его лицо стало сосредоточенным. — Постарайтесь больше не доводить себя до нервных срывов и не громить чужие кабинеты. Если станет совсем плохо, вы знаете, где меня найти.
— Но я, — начал был Гарри, но уже спустя миг внезапно обнаружил, что снова находится в больничном крыле.
За окном отвратительно ярко светило солнце.
========== Глава 6 ==========
— Матч со Слизерином уже на следующей неделе, — объявил Рон, плюхнувшись за гриффиндорский стол напротив Гарри, — ты уверен, что сможешь играть?
— Какой матч? — мгновенно возмутилась Гермиона. — Его несколько дней, как выписали! Гарри, ты должен отказаться! Все поймут, ведь у тебя было серьезное истощение, ты две недели пролежал в больничном крыле, и…
— Нет, — коротко отозвался Поттер, вылавливая ложкой кусочки моркови из тарелки с супом. — Я буду играть.
— Я верил в тебя, дружище! — воодушевился Рон. — Мы должны их сделать! А то, честное слово, сил никаких нет видеть довольную рожу Малфоя!
— Да вы с ума сошли! Гарри не может играть, он еще слишком слаб! А что, если у него опять случится видение, и он упадет с метлы? То-то Малфой обрадуется!
— Да ладно тебе, Гермиона, он отлично выглядит! Да и кошмаров уже давно не было, правда, Гарри?
— Угу, — буркнул Поттер, уткнувшись в тарелку.
— Что-то слабо верится…
— Да говорю тебе, он прекрасно спит последнее время! Не вопит, народ не будит…
— А может, просто кто-то слишком крепко дрыхнет?
— Хочешь сказать, я бы не заметил, если бы он кричал на всю спальню, как раньше?
На некоторое время повисла пауза, а затем Гермиона взглянула на прикинувшегося глухим Поттера.
— Гарри, если ты опустишь нос еще ниже в тарелку, я принесу акваланг. Признавайся, чего ты не договариваешь?
Гарри со вздохом выпрямился.
— Со мной правда все в порядке, Гермиона. Не волнуйся.
Это, конечно, было чистой воды враньем. Кошмары и видения никуда не делись, они накрывали Гарри с головой, стоило ему закрыть глаза или уловить знакомую фразу, но в последнее время ему действительно стало немного легче, потому что он научился сбегать от этих снов.
Каждый раз, когда становилось особенно плохо, в памяти сами собой всплывали слова Снейпа, и стоило Гарри сосредоточиться на них, как он моментально оказывался в ставшей знакомой до последнего шнурка на занавеске комнате.
Комнате, в которой неизменно горел камин, а в воздухе разливалось спокойствие и умиротворение. А еще там всегда был Северус. Он мог сидеть в кресле или на диване, на корточках перед камином, задумчиво вороша кочергой поленья, или стоять у окна, глядя куда-то в глухую темень… но он всегда был там. Словно ждал его. Хотя почему словно? Ведь этот Северус был не более, чем плодом его собственного воображения.
Настоящий Снейп, с которым Гарри виделся на зельеварении и изредка в Большом зале, оставался прежним. Холодным, равнодушным и непробиваемым профессором, с которым не хотелось оставаться ни секунды дольше необходимого.
Северус, которого выдумал Гарри, был совершенно другим. Он был живым. Да, местами он был очень похож на оригинал, но постепенно Поттер стал замечать в нем те качества, которых нелюдимый учитель был начисто лишен. Его Северус беспокоился о нем, хоть и не демонстрировал этого открыто, он перестал язвить при любом удобном случае, успокаивал после очередного дикого видения, любил играть в шахматы и имел привычку цитировать Шекспира.
С профессором Снейпом Гарри старался лишний раз не встречаться взглядом, а вот смотреть в лицо Северусу он любил. Ему нравилось наблюдать, как меняется выражение его глаз во время разговора, как на тонких губах появляется кривая усмешка, как он привычным жестом откидывает со лба волосы.
На уроках зельеварения Поттеру не хотелось привлекать к себе внимания, чтобы не вступать в диалог с самодовольным Снейпом, а с Северусом ему было уютно молчать.
А главное, время в этом крошечном мирке, который Гарри — теперь он был в этом уверен — себе выдумал — текло совершенно иначе, чем в реальности. Он мог провести в комнате с камином несколько часов, но проснувшись, обнаружить, что прошло не более двадцати минут. И он пользовался этим без зазрения совести, сбегая в свое убежище при каждом удобном случае.
И это стало его спасением.
Научившись в критические моменты вызывать в памяти образ Северуса, Гарри со временем заметил, что кошмарам остается все меньше и меньше места в его сознании. Комната с камином вытесняла их, наполняя сознание таким теплом и спокойствием, что Поттеру с каждым разом было все труднее уходить оттуда.
