– Сама ты влюбленная дура, – ответил Славка ей на ухо.
Ксения развернулась и бегом бросилась с вокзала, ее отец направился следом.
– Дядя Саша, скажите ей, я писать буду, – крикнул Славка вдогонку.
– Что это было, Сеня? – спросил отец, догнав дочь. – Ты влюбилась?
– С чего ты вял?
– А чего убегала? – спросил Морозов, взяв дочь за плечи, и развернул лицом к себе.
– Он назвал меня влюбленной дурой.
– А это не так?
– Я не знаю, папа,– Ксения опять заплакала.
Отец взял дочь за плечи и повел к выходу с перрона.
– Ты дочка не обижайся на Славку. Он считает сейчас тебя слишком юной. Ты, главное, не раскисай. Это сейчас ты подросток, а пройдет года три, тебе будет семнадцать, и он обязательно обратит внимание на красивую девушку. Вытри слезы и жди писем. Он обещал писать тебе.
– Ты говоришь серьезно или только для того, чтобы успокоить меня?
– Даю честное слово.
Ксения перестала стричь волосы вообще. Стала носить одежду по фигуре и своего размера, постепенно переходя на юбки и платья. Черты лица ее были правильные, а зеленые глаза делали его симпатичным, даже без намека на косметику. Фигура ее соответствовала возрасту, лишнего веса не было, а вот с походкой была проблема. Она ходила так, как ходят мальчишки, и это нужно было менять.
Вторая чеченская окончательно «добила» майора Морозова, но оставила в живых, добавив отметин на теле. Он мог получить очередное звание и остаться в армии, но не смог. Во-первых, комбата он «перерос», во-вторых, дочь подрастала, стоило подумать о ее будущем, в-третьих, у него был диплом и он мог продолжить службу в милиции¸ жить в городе, где решались многие проблемы. Ксении было пятнадцать, когда отец получил жилищный сертификат, купил квартиру и перевез семью из деревни от матери под Питером в город на Неве.
Ксению, прожившую большую часть своей жизни в гарнизоне, не сразу приняли в классе новой школы. В свои пятнадцать, она уже закончила девять классов и была на год младше всех. В классе ее называли Мелкая. Училась она легко и без троек. Отец воспитывал дочь по методике, известной ему одному. Он позволял ей все, никогда не повышал на нее голоса и не наказывал, хотя было за что. В таких случаях он говорил, обращаясь к самому себе: – « Моя дочь не могла этого сделать, (сказать), она не могла меня так подвести». От этих слов Ксения переживала больше чем от нравоучений. В гарнизоне Ксения росла среди мальчишек, видимо, поэтому ей нравились «мальчишечьи» игры. По выходным она преодолевала полосу препятствий под присмотром отца, гоняла футбол и с десяти лет ходила в секцию на карате. Больших успехов не было, но ей это нравилось, и отец не возражал. Мама же, хотела видеть дочь с музыкальным образованием. И хотя у девочки были и слух, и голос, ее хватило на три занятия. Танцами она занималась недели две, а рисованием еще меньше.
– Не настаивай, Мила, – говорил отец матери. – Пусть занимается тем, что ей интересно. Занятия из под палки не принесут результатов. Захотела она научиться плавать, ей хватило двух недель на пруду. Ты вот до сих пор воды боишься. Тебе нужен пляж на море, а ее тянет в горы. Девчонка здоровая, веселая, подвижная, радуйся.
– Чему радоваться, Саша? Ей четырнадцать, а она и на девочку не похожа, пацан пацаном. Прямо вылитый сын полка. И на все замечания один ответ: – «Мне так удобнее, мне так больше нравится».
– Ты меньше ее критикуй. Поговори, посоветуй, похвали, может и будет толк. Будь с ней помягче, поласковее и не создавай видимость, а делай. Мне иногда кажется, что ты ей не мать, а мачеха, вечно всем недовольная. Ты вот знаешь, что Сенька наша влюбилась? А должна бы знать, как мать, как подруга.
– Холодов ей не пара. Хватит ей одного военного в семье.
– Чем Славка плох?
– Тем, что профессию выбрал не ту. Мало вам гражданских специальностей. В новой городской школе найдет себе новых друзей.
Уже второй месяц Ксения ходила в новую школу. Девочка переживала, что, среди одноклассников, у нее нет ни друзей, ни подруг. Мальчишки не обращали на нее внимания, а девочки не принимали в свои компании. Единственным утешением для нее в это время, были письма от Славы. Он уже год присылал ей короткие письма, а в ответ получал длинные. В конце октября, в школе должен был состояться осенний бал. Перед балом планировался небольшой концерт, силами школьников. Каждый класс, а их было шесть (три десятых и три одиннадцатых), должны представить по три номера. Номера придумывали сами исполнители и могли демонстрировать песни, стихи, фокусы. Одним словом, кто на что способен. Два номера в классе нашлось, а третьего не было. Ксения поделилась этой проблемой с отцом.
– Сеня, у меня предложение, – сказал отец, подумав. – Давай покажем им элементы рукопашного боя. Там делов на пять минут.
– Как ты себе это представляешь? Все сразу поймут, что это игра.
– Хорошо. Давай покажем короткий бой. Я обороняюсь, ты атакуешь, но по-взрослому. Для достоверности, пару раз я тебя тихонько «приложу», но, и ты не забей отца до смерти. Работать будем, как на тренировке и тогда это не будет похоже на игру. Жду тебя вечером в нашем зале. Посмотрим, на что ты годишься.
Они сделали это! Их долго не отпускали аплодисментами, и пришлось выступить вторично. Ксения ушла с отцом домой, не дожидаясь самого бала. Все восхищения оставила за спиной. На следующий день ее принял не только родной 10–А, но и остальные пять обратили на нее внимание. У Ксении появились друзья и подруги, и исчезло прозвище «Мелкая». Теперь ее называли Ксюха, Ксюша или Морозова. После десятого класса она оставила секцию. Занималась зарядкой и утренними пробежками с отцом, оставляя много времени для подготовки к выпускным экзаменам.
В мае 2003года для Ксении прозвучал последний звонок в школе, а впереди ждал ЕГЭ. Готовилась она к нему основательно. Ей очень хотелось учиться в университете бесплатно. Ее старания и усилия не прошли даром. Проходные баллы на бюджет были ниже баллов, набранных Ксенией на экзаменах. Это не давало сто процентной гарантии в зачислении, но шанс был большой.
– Если из ста абитуриентов 99 сдали экзамены лучше тебя, все равно ты уже среди студентов, – успокаивал отец дочь. – Чего так переживать? Пойдешь учиться на платное отделение, если есть твердое желание стать врачом. Так и будешь две недели страдать? Поезжай к бабушке, развейся.
– Пап, я Славку пригласила в деревню, бабушка не против его приезда, но мне не хочется ссориться с мамой.
– Сенька, ты девочка умная, поймешь меня. Не торопись делать меня дедом годика три. Дай мне возможность привыкнуть к мысли, что моя дочь давно выросла, – сказал отец, обнимая ее за плечи и целуя в макушку. – Собирайся, а маме о приезде Славки не говори. Пусть спит спокойно.
– Спасибо, папа. Я буду вести себя осмотрительно. Не волнуйся, дедом ты станешь не скоро.
Вот уже три дня Ксения жила в ожидании Владислава. Его каникулы начались с поездки в Москву к отцу, потом он навестит свою мать в Питере и на две недели приедет в деревню. Она вспоминала те дни, когда они встречались на каникулах два года подряд. Это были совсем невинные встречи. Они ходили в кино, гуляли в парке или просто бродили по городу. Встречи заканчивались поцелуями в подъезде, когда он провожал ее домой. Ксении было тогда шестнадцать. Она сама пригласила его на следующий год приехать к бабушке. Та не возражала, но сказала:– «Не доведи до греха». Теперь Сеня с нетерпением ждала его приезда. День клонился к вечеру. « Буду ждать завтра», – подумала она.
– Бабуля, я на пруд, – сказала Ксения бабушке, выйдя на невысокое крыльцо в легком коротком сарафане, перекинув полотенце через плечо.
Пруд находился в километре от деревни, а рядом с ним небольшая березовая роща. Это место летом было многолюдным днем и в выходные дни. Сегодня был будний день, который заканчивался. Ксения, наплававшись вдоволь, стояла на берегу, положа руки на пояс, подставив мокрое тело под лучи заходящего солнца. « Подсохну и полюбуюсь закатом. Рассвет я встречаю из окна, а провожать закаты не приходилось. А ведь эта картина ни сколько не хуже. Темных тонов больше и все багрово красное, даже облака розоватые. Нет, рассвет мне нравится больше. Он светлее, нежнее и желаннее. С рассветом приходит новый день, а закат оставляет этот день в прошлом», – рассуждала она.
