Постарался по возможности бесшумно выскользнуть из спальни. Выполнил положенные с утра водные процедуры и не без удовольствия отметил некоторые неоспоримые удобства, придуманные в странном человеческом мире, после отправился на кухню. Мой расчет был прост до безобразия: какая женщина не оценит горячий корьян с аппетитными блинчиками в постель? Неважно, эльфийка она или человечка, ведь главное – факт заботы. Этим-то я и собирался воспользоваться, бессовестно давя на самые уязвимые места загадочной женской души. Роль повара не особо смущала, в конце концов, это для дела. Заодно отблагодарю Нику и докажу ей, что умею многое такое, о чем она и не догадывается. Ха, да принцы мне и в подметки не годятся – уж они-то вряд ли сумеют организовать соблазнительный завтрак сами, а я могу. Тем более я бросил себе вызов – я не я, если своевредная[2] дамочка останется равнодушна к моей бесценной персоне.

Попутно с размышлениями я изучал содержимое шкафов и полок на чужой кухне незнакомого мира. Нашлись мука, яйца, масло и молоко. Отлично, выход в свет коронного блюда – блинки по-эльфийски – состоится, и это радовало. Корьяна я нигде не обнаружил и справедливо рассудил, что тут возможны вариации на тему. Раскопал в недрах глубокого ящика банку с остатками горьковато пахнущего порошка – в принципе очень похоже на то, что и нужно. Закончив с приготовлениями, приступил к непосредственному исполнению чуда. Хорошо, еще вчера обратил внимание на то, как Ника управляется с плитой и кипятит воду. По квартире поплыл несравненный аромат свежей выпечки.

Подлый Людвиг приволокся следом и теперь одним глазом внимательно следил за моими действиями, всем видом демонстрируя независимость и равнодушие. Я мстительно предложил ему блинка. Ага, продажная шкура мгновенно сменила гнев на милость. Так-то, еще не таких укрощали – цени руку, тебя кормящую. Рано я обрадовался: этот комок шерсти, слопав угощение, напоследок куснул меня за палец, четко обозначая свою позицию. От неожиданности я дернулся и смахнул со стола пустые кастрюли, которые радостно загромыхали, оглашая квартиру гулким набатом. Сволочной кот метнулся из кухни, закладывая виражи на поворотах. Вот, значит, какой характерный! Ладно, носок недовязанный, я тут надолго обосновался, еще поговорим. Залил кипятком гранулы порошка, похожего на корьян, и с удовлетворением оглядел дело рук своих.

Расстарался на славу, сам умилился. На большом подносе гордо красовалось главное блюдо этого утра со стопкой румяных круглых вкусняшек – верхний блин улыбался вареньевым ртом и подмигивал. Рядом притерлись мисочки с тем же вареньем и, полагаю, аналогом нашей сметаны. Я честно все перепробовал, прежде чем накладывать, вроде ничего – вкусно, хотя некоторые продукты и отличались от привычных на вид или запах. Довершали композицию пара чашек с темным напитком и ложечки, воткнутые в сахарницу. Чего-то не хватает…

Ах да, цветочков бы сюда для полной идиллии. Повертел головой в поисках последнего штриха. Я же говорил, что демиурги мне благоволят, правда, у них своеобразные взгляды на помощь, да и юмор специфический. Так или иначе, на подоконнике в горшке цвело несчастное растение, коему явно не повезло с хозяйкой. И как бедолага умудрялся цвести – загадка великая есть. Останься при мне сила, я бы напитал его живительной энергией, но сейчас – увы. Самое большее, что я мог сделать, – это обрезать цветы, которые отнимали у него последние крохи жизни. Итак, задекорировав завтрак, я отправился покорять сердце своей неправильной человечки.

В комнате стояла тишина, Ника сладко посапывала в той же позе, что и когда я уходил. Поставил поднос на тумбочку и присел с краю. Пользуясь моментом, я беззастенчиво разглядывал спящую девушку. Всегда считал, будто человеческие представительницы женского пола далеки от идеала и красотой не блещут, а уж вообразить их с утра спросонок вообще страшно. Но странное дело, наблюдая сейчас за Вероникой, я не только не испытывал чувства отвращения, наоборот, в душе шевельнулось что-то теплое.

Она походила на встрепанную задорную птичку: пушистые ресницы, вздернутый, аккуратный носик с россыпью конопушек и упрямо поджатые губы, даже во сне она не переставала ершиться. Улыбнулся и поправил завитки растрепавшихся медных волос, взгляд задержался на сползшей с плеча лямке ночной сорочки. Н-да-а, до чего я докатился – любуюсь человечкой. Объяснение этому могло быть лишь одно: новое тело утратило ту четкость восприятия, которой я обладал раньше, и в силу собственного несовершенства стало откликаться на себе же подобных. Взял блюдо со своим кулинарным шедевром и поднес его к носу Вероники, давая ей время проникнуться аппетитными ароматами. Вскоре девчонка смешно им зашевелила и блаженно улыбнулась, не открывая глаз. Поразительная женщина: шум от свалившихся кастрюль ее нисколечко не обеспокоил и не потревожил, а вот на вкусные запахи она среагировала почти мгновенно.

– Доброго утра, засоня, – поприветствовал я.

Она тут же распахнула глаза, несколько секунд в них отражалось непонимание, потом ответила:

– Василий, а я думала, ты мне приснился.

Обиженно фыркнул:

– Сновидения завтрак с утра в постель не притаскивают, цени меня за мою материальность.

Человечка подложила подушку под спину, оперлась на спинку кровати и, удобно устроившись, загребла первый блинчик.

– М-м-м, как вкусно, – похвалила с полным ртом. Прожевав, добавила: – Не ожидала подобного жеста. Что на тебя нашло?

Благоразумно не стал с ней делиться всеми мотивами собственного поведения и нейтрально ответил:

– Так просто, захотел тебе приятное сделать. В качестве благодарности.

Она с подозрением прищурилась, потом махнула рукой на какие-то свои мысли.

– Спасибо, удивил так удивил. Оказывается, вы и готовить умеете.

– Кто это «мы»?

– Ну эльфы… Или ты за ночь вспомнил свою настоящую жизнь, где нет места сказке?

– Во-первых, мы, как ты выразилась, умеем очень многое, проще перечислить, чего мы не умеем. Эльфы вообще дивный и прекрасный народ.

Ника подозрительно обидно захихикала. Ладно, сделаю вид, что не заметил. Задрал выше нос и невозмутимо продолжил:

– Во-вторых, настоящую жизнь я не забывал, и вот поверь, сказки там не было и на грош.

– Хорошо, не дуйся. А где ты раскопал растворимый кофе? Я его уже лет сто не покупала, с того момента, как обзавелась кофемашиной.

Недоуменно посмотрел на девушку, не особо понимая, о чем идет речь. Она рассмеялась:

– Прости, я с утра подтупливаю, бывает. Просто удивилась, что ты его вообще нашел. Давай поступим вот как: я умоюсь, переоденусь, и мы уже вместе продолжим завтрак на кухне. Заодно научу тебя делать нормальный кофе и покажу, как пользоваться остальными бытовыми приборами.

– Хорошо, я не против, – покладисто согласился и, подхватив поднос, направился к выходу.

Уже в дверях меня настиг ее голос:

– Постой!

Обернулся. Ника задумчиво крутила в руке бледно-голубой цветок.

– Это то, о чем я думаю? – вкрадчиво поинтересовалась она.

– Ник, понятия не имею, о чем ты думаешь, – честно признался я.

– Ты ободрал Гошу! – обвиняюще выкрикнула эта ненормальная и одарила меня полным негодования взглядом.

После этого я всерьез засомневался в ее душевном здоровье.

– Что-о-о? Ты в себе? Какой, к лысым троллям, Гоша?! Это еще что за хмырь? Твоего кота вроде Людвиг зовут.

– Гоша – то растение, которое ты общипал в приступе алчного эстетства. А еще эльф, защитник природы.

Она обиженно нахохлилась, а я чуть посуду из рук не выронил, когда до меня дошел смысл сказанного, закатил глаза и простонал. За что? За что мне досталась такая сумасшедшая человечка? Кого из пантеона я настолько прогневал?

– Ника, – ласково и как можно спокойнее заговорил я, будто обращаясь к маленькому ребенку, – этот… Гоша, поверь, ему стало лучше. Он там еле дышал, и цветочки были в тягость, последние соки из него выпивали.