- Алекс! Господи, я как услышал… – мужчина заключил директора в крепкие объятия.

- Нил, Боже, как… Ты же... Нет, ты не…

- А ты думал, я буду сидеть на месте, услышав, что мои мальчики пострадали! Мы тут же сорвались, только узнав о взрыве… Как они???

Блэк во все глаза смотрел на блондина, отмечая морщины и волнение в никогда не стареющих глазах. Наконец, сказанное дошло до парня, и тот перевел взгляд за спину преподавателя.

- Дэвид? Дженсен?!

Джаред смотрел на Ричарда, и пытался держаться. Не надо быть слабым. Не сейчас, когда гитаристу требуется поддержка. Он нуждается в объятиях, ласках. В теплых, глупых словах. Лишь бы того не колотило крупной дрожью, лишь бы он не вздрагивал от каждого шороха. От любого чужого голоса. Лишь бы тот перестал рвано дышать. Лишь бы улыбнулся, и, как раньше, доверчиво заглянул бы в глаза. А не смотрел на него жалостливым, убитым взглядом.

Спейт лежал на груди Джареда, на одной из кроватей в этой темной, жуткой палате, сжимая руку близкого человека. И именно сейчас Ричард понял, что все. Хватит бегать от себя. От своих страхов. Хватит. Так не может дальше продолжаться. Гитарист должен довериться парню, показать это ему. Показать то, насколько тот важен ему. Как сильно он его любит…

- Знаешь, – Ричард вздохнул. – Когда мы приедем домой, я хочу показать тебе свой дом, и если он тебе понравится…

- Рич… – Джаред, уткнулся носом в шею возлюбленного, и гитарист почувствовал, как тот улыбается. – Все будет хорошо. Я обещаю…

- У меня были занятия с Дженом, когда позвонил Дэвид, и я не мог отвязаться от этого парня… – хмыкнул Нил, взъерошивая свои светлые волосы. – Рассказывай, что у вас?

Алекс вздохнул, откинувшись назад. И рассказал. Тихо. Не прерываясь. О Себастьяне, Михаиле. О том, что он не знает, что делать дальше. Что боится за будущее. Не знает, к чему вся эта история, и на что намекает вселенная.

- Нил, мне страшно… Я впервые боюсь. Впервые я понял, что вскоре все закончится…

Мужчина прижал дрожащего директора к себе, мотнув головой мужу и Дженсену, чтоб оставили их одних. Он легонько провел рукой по спине Алекса.

- Ты справишься. Это лишь испытание. Если понадобится помощь – я всегда рядом. И петь, и играть. Да и ученики мои… Если нужна помощь, как директору – обращайся. Ты много на себя берешь, парень… – Нил по-дружески поцеловал Блэка в макушку, почувствовав, как тот улыбается.

-Эй, Майкл…

Люцифер присел на край кровати вокалиста, легонько сжав его запястье.

За дверью было уже не так шумно, лишь медсестры продолжали ходить, заглядывая в каждую палату.

Михаил все так и лежал на кровати, отвернувшись от всех. Он был похож на ребенка. Маленького, беззащитного.

Брошенного.

Никому ненужного

От этого, у Люцифера больно закололо в груди. Сжалось. Давило.

- Михаил, только не надо… Не замыкайся. Мы придумаем что-нибудь. Слышишь? МЫ! Мы, Михаил. Я тебя не брошу… Майкл…

Вокалист медленно повернулся к барабанщику, и взглянул на того красными, влажными глазами.

Мгновение, и тот лежал на коленях Люцифера, сжимая зубами край футболки любимого, вновь плача.

- Тише… – Люци прижал парня к себе, целуя в лоб. –Тише… Все будет хорошо. Я обещаю…

Алекс продолжал сидеть перед палатой, даже когда Нил ушел, сказав, что ему надо поговорить с врачами, и сделать несколько важных звонков в Лос – Анджелес.

Разные мысли были в голове директора, и когда несколько из них были четко сформулированы, он зашел в палату, и молча взял за руку Ричарда, выводя того за собой, не обращая внимания на непонимающий взгляд гитариста.

Прикрыв за собой дверь, оказавшись вновь в коридоре, Алекс тихо произнес:

- Мы не можем отменять тур.

Молчание.

- Эээ… Что, прости? – Ричард сделал шаг назад.

- Ты слышал. Мы не можем отменить тур по Европе. Мы должны ехать.

Спейт широко распахнул глаза, выставив вперед руки:

- Эй… Полегче. Я спешу тебе напомнить, что там, – он махнул рукой в сторону палаты, – у тебя лежит два музыканта в тяжелом состоянии. Один может потерять ногу, а другой уже потерял голос. И если мы что-то и должны, так это оставаться с ними!

Ну, конечно. Этого и следовало ожидать от гитариста. Тот не видит истинной проблемы, смотрит поверхностно. Как же ему объяснить все? Как сказать, что этот тур может спасти Михаила?

Это оказалось намного проще, чем представлял себе Алекс. Ричард молча слушал, часто хмурясь и поджимая губы. Он выслушал рассуждения директора о том, куда можно направить вырученные деньги. Где можно отменить какие-то выступления. Он слушал, и понимал, что Алекс прав. Музыка для них жизнь. И только это жизнь может спасти раненную душу.

Ричард нервно облизнул губы:

- Ну, с басистом все ясно. Но что делать с вокалистом? Я петь не буду, ты знаешь…

- Я уже придумал…- директор потер шею. – 10 июня интервью. Ты должен будешь дать официальное заявление. Иди, отдохни. Мы все устали.

- А ты?

Алекс выдавил слабую улыбку:

- У меня еще дела…

- Малыш, ты чего здесь сидишь? – Миша присел на лавочку, рядом с больницей, к брату.

Ночь. Пугающая, беззвездная ночь. Природа молчала, и эта тишина пугала. Казалось, что вновь раздастся тот жуткий взрыв. Опять придет страх за самого близкого тебе человека.

- Тут спокойно. Тут не пахнет смертью… – Кас положил голову на плечо близнеца, слабо улыбнувшись.

Легкий ветерок качал кроны деревьев, и те слабо шелестели, убаюкивая.

- Та девочка жива?

Кас поджал губы:

- Да, но… Её родители, они погибли. Подожди… Ты…

Миша улыбнулся, и крепко поцеловал брата, с нежностью глядя в его чистые, голубые глаза.

- Да. Я согласен. Я верю… Все будет хорошо. Я обещаю…

Нил спустился вниз, на первый этаж, тут же увидев Дэвида.

- Эй…

- Алекс… – Харрис обнял мужа, уткнувшись лбом ему в плечо, вдыхая родной запах. – Он боится. Мне трудно его понять, но… Я хочу им помочь, понимаешь? Это… Это же… Они мне как детки… Я их вырастил и не могу бросить… Я должен…

Дэвид обнял мужа, прижимая к себе. Он тоже любил этих ребят. Любил их улыбки, их музыку. Он понимал любовь своего возлюбленного к ним, и не мог оставаться в стороне.

- Закари… Позвони ему… Он поможет…

Блондин резко вскинул голову вверх, заглядывая в любимые карие глаза.

- Боже, как я люблю тебя…

Конечно же, Валдис не ожидал такого предложения, но он понимал ситуацию группы, и согласился.

- Думаю, мы можем позвать Макса, на место звукорежиссера… – Алекс улыбнулся, похлопывая друга по плечу.

- Ага, если у него депрессия опять не начнется! – хмыкнул Насош. – Слушай, спасибо огромное за предложения. Я его на самом деле ценю. Я…

- Ты не облажаешься, чувак!

Они рассмеялись, и даже показалось, что все напряжение этого дня ушло. Что все как раньше. Они сидят на студии, пьют кофе, обсуждают новости и критикуют сосущихся близнецов. Все так же Михаил угрюмо смотрит на чашку. Люцифер продолжает молчать. А Себастьян любуется ананасом.

Сейчас же Роше отказался от любимого плода, заявив, что не в силах больше верить. А Люцифер… Он показал Алексу записку Михаила: «Это наказание за грехи. За то, что я делал, когда мне было девять».

- Ал, не грусти, знаешь…

Речь Валдиса прервал звук мобильного телефона Алекса, оповещающий о новом сообщение. Открыв его, директор прочел лишь несколько строк: «Все будет хорошо. Я обещаю».

Дженсен всем своим видом пытался показать, что он спокоен. Что ему нет дела до группы, и что Нил просто взял его с собой. Нет. Это ложь. Самая большая ложь во всем этом мире. Но Эклз, нервно облизывая губы, сидя в пустом белом коридоре, боялся признаться себе в этом. Он боялся дать трещину в своем мужестве, в своем панцире. Боялся, что его осмеют. Но где-то на самом дне, где-то далеко, он понимал, что это глупости. И он понимал, что переживает за друзей, что он боится, и…

- Эй, Дженни?

Кто кроме Алекса может еще так называть его? Ну, конечно же, никто.