Входная дверь была приоткрыта, и теперь девушка без труда могла видеть происходящее. На мгновение ветер разогнал плотные тучи, и выглянувшая из-за них бледная круглая луна осветила всё вокруг. Ведана увидела стоявшего на коленях у пня посреди двора своего деда, одетого только в длинную рубаху. Едва показалась луна, Древослав поднялся, резко выпрямился, и легко, словно он и не старик вовсе, перекувыркнулся через пень.

Пока изумлённая Ведана стояла, раздумывая, не снится ли ей это, тучи снова закрыли собой луну и во дворе ненадолго потемнело, а когда вновь стало светло, Древослава во дворе уже не было. Девушка осмотрелась по сторонам, напряжённо вглядываясь в темноту, и ей показалось, что она увидела огромного волка, убегающего в сторону леса. В середине пня в лунном свете слегка поблёскивал воткнутый в пень один из атамов Древослава, с которыми он не расставался никогда.

Не зная, что об этом думать, и напрочь забыв о том, что вообще-то она выходила за молоком, Ведана вернулась в свою комнату и легла в постель. Ветер внезапно прекратился, берёзовые ветки перестали стучать в окно, и девушка мгновенно заснула.

Всю ночь Ведане снился яростный бой. Во сне было столько разных мелких деталей, что девушка не успевала всё запоминать. Непрекращающийся гром, яркие вспышки молний, быстро мелькающие ножи, топоры, отовсюду летящие стрелы, и повсюду кровь, пыль, стоны и непонятные бормотанья, похожие на колдовские заклинания.

Ничего нельзя было рассмотреть в поднявшейся пыли и было очень трудно дышать. Ведана видела себя непосредственной участницей боя, но у неё в руках не было никакого оружия, и она вдруг с ужасом осознала, что не знает ни каких-либо магических заклинаний, ни пассов. Как же она сражалась?

У девушки были распущенные, непривычно светлые, волосы и белый, хотя Ведана никогда не носила белого, изорванный в клочья сарафан. Она чувствовала себя необыкновенно сильной и очень разозлённой, и только когда упал очередной попытавшийся её убить человек, на которого она всего лишь посмотрела, Ведана поняла, что она убивает их одним своим взглядом.

На какую-то небольшую долю секунды ей стало страшно от осознания собственной силы, и эта доля секунды погубила её.

Время замедлилось. Девушка была уже не в состоянии пошевелиться – тело не слушалось её. Хотелось кричать, но из её горла не доносилось ни звука. Ведана подняла голову и увидела, что прямо в неё летит невероятных размеров камень, и она ничего не может с ним сделать. Она просто стояла, окаменев от страха, и широко раскрытыми глазами смотрела на приближающуюся глыбу.

Девушка ещё успела заметить, что к ней бросается темноволосый мужчина в белой рубахе (красивая красная вышивка с волками показалась ей смутно знакомой), чтобы спасти её, но уже мгновение спустя Ведана стояла рядом и с ужасом смотрела на два изломанных тела, видневшихся из-под огромного камня.

Когда Ведана проснулась от кошмара, её сердце бешено колотилось. В комнате было темно, по окнам снова стучали берёзовые ветки, а по стеклу непрерывными ручьями стекал дождь. В доме тихо – наверно, дед с бабкой ушли куда-то по делам…

Полосатая желтоглазая кошка спокойно сидела на полу, щурилась и ждала, пока её покормят.

– Молока?

Девушка и раньше знала, что Золотишка умеет улыбаться, но эта её улыбка казалась ещё более сияющей, чем обычно.

Ведана встала и оделась, а кошка, не дожидаясь повторного приглашения, уже бежала, запутываясь в её ногах, за очередной порцией молока.

На следующий день Ведана проснулась раньше обычного. Девушка оделась и умылась, и вышла в горницу позавтракать. Зубахи нигде видно не было, а дед молодой ведьмы суетился по хозяйству.

Несмотря на раннее утро, Древослав выглядел уже немного уставшим, но пребывал в очень хорошем расположении духа. Он часто улыбался в седые усы и мурлыкал что-то себе под нос. Пока Ведана, протирая глаза, пила парное молоко, старик ловко разделывал двух увесистых зайцев.

– Славно я поохотился, внучка! Встряхнулся слегка, вроде как помолодел даже, – усмехнулся Древослав. – А на обед у нас будет свежая зайчатинка, тушённая в горшочках по знаменитому семейному рецепту Зубахи. Запомни, никто не готовит тушёное мясо в горшочках лучше твоей бабки!

Старик подмигнул Ведане и продолжал разделывать свежатину. Девушка молча смотрела на его быстрые точные движения, на длинный нож с деревянной ручкой, исчёрканной древними рунами, на яркие, уже освежеванные тушки зайцев, и напряжённо думала: чего же здесь не хватает? Чего?

И тут её осенило: когда дед возвращается с охоты и сам разделывает добычу (это сугубо мужское дело Древослав не доверял никому), где-то рядом обычно лежит его старый лук, которым он всегда гордился, и окровавленные стрелы, вынутые из убитой дичи. Стрелы у деда редкие, узнаваемые – с костяными наконечниками. Древослав любит говаривать, что истинный охотник не будет бить дичь металлом, а предпочтёт кость – кость к кости стремится, метко бьёт, мясо не рвёт…

Сейчас ни лука, ни стрел рядом не было.

Ведана как заворожённая смотрела на резкие взмахи длинного ножа и вдруг вспомнила, как поблёскивал в лунном свете нож, воткнутый в пень. Она взглянула на тушку зайца, лежавшую на столе, и увидела на шее чёткие следы хищных клыков… Неужели это был не сон? Страшный вопрос уже готов был сорваться с языка девушки, когда вслед за всплывшим в памяти ночным видением она вспомнила и снившийся ей кошмар. Увиденный во всех подробностях бой не давал Ведане покоя. Бабка с детства учила её запоминать сны, говоря, что ничего не снится просто так, и в этом Зубахе можно было верить – не было в Тихом Омуте лучшего толкователя снов, чем она.

– Я видела сегодня очень странный сон, – собственный слегка охрипший голос показался Ведане чужим.

Древослав вздрогнул, на секунду остановился и пристально посмотрел на внучку. Его взгляд, пытливый и неожиданно жёсткий, немного напугал девушку.

– Мне снилось какое-то непонятное кровавое побоище, во всех подробностях, – пробормотала она. – И я была там… или нет, скорее, не совсем я.

Вначале ей показалось, будто дед вздохнул с облегчением, но по мере того, как она рассказывала всё новые детали страшного сна, стараясь ничего не пропустить, старик становился всё мрачнее.

Наконец, когда Ведана заговорила о темноволосом смельчаке в вышитой рубахе, её взгляд упал на рубаху деда, и она запнулась. Вот почему странный орнамент показался ей таким знакомым – вышивка героя была в точности такая, как на одежде её деда: стая красных волков, бегущих друг за другом.

На некоторое время в комнате повисла тяжёлая, гнетущая тишина, в которой особенно чётко слышалось мурлыканье кошки: Золотишка возилась под столом и с удовольствием обгрызала брошенный ей кусок свежего мяса с косточкой.

– Почему мне это снилось, дед? Какое отношение это имеет ко мне? Кто та женщина? И мужчина с вышивкой как у тебя? …Они мертвы – они на самом деле мертвы? – Ведана задавала вопрос за вопросом, не оставляя Древославу времени на ответ.

Девушка даже не была уверена, хочет ли она слышать какие-то ответы, просто машинально задавала вопросы, напряжённо размышляя над ними сама. Обрывки фраз всплывали в её памяти – «ничего не снится просто так…», «когда-нибудь и твой сын вышьет на своей рубахе этот орнамент», и слёзы сами собой стали наворачиваться на глаза. Неужели это были её родители? Но разве они не…

– Разве они не погибли во время повального мора, который наслали на Тихий Омут дивии люди из Синих гор? – тихо спросила она.

– Кто «они»? – так же тихо переспросил Древослав.

– Мои родители, – Ведана вскинула голову, её голос был полон решимости идти до конца. – Росава и Ратибор. Это ведь они мне снились, правда? И ничто не снится случайно, вы же мне сами всегда это говорили… Так как они погибли на самом деле? Скажи мне, я должна это знать!