В оформлении обложки использована иллюстрация https://www.shutterstock.com/image-illustration/beautiful-eye-geometric-styling-abstract-background-221030971

Тысячи людей не смогут найти свой путь,

потому что кто-то еще не ступил на свой.

А кто-то не ступит на путь,

пока тысячи не пройдут свой до конца…

– Почему именно «Мозаика пути». Что скрывается за этим названием? – спросил журналист местной газеты…

– Мой путь был вымощен из мозаики, собрав которую я стал тем, кто сейчас дает вам интервью, – Нейл сделал паузу. – И этот путь начался, когда мне исполнилось девять. Я выиграл конкурс, который был организован Благотворительным фондом «Три Джи». И кто знает, давал бы я сейчас подобные концерты, не будь той победы…

– Мама, почему ты до сих пор не купила билеты? – Мелани остановилась напротив афиши. – Ты же обещала…

– Что я обещала? – Эмма рылась в сумке в поисках дребезжащего телефона.

– Ты обещала купить билеты, – недовольно буркнула Мелани. – Прошло еже две недели. Еще пару дней, и билетов будет не достать! Ты же знаешь, как я мечтаю побывать на их концерте. Это же легендарная группа!

– Эта? – Эмма взяла под руку дочь. – «Мозаика пути»…

– Ты хоть раз слышала их музыку? – девушка недовольно смотрела на свою мать. – Их диски продаются миллионными тиражами. На концертах полный аншлаг. Они собирают миллионы…

– И ты хочешь сделать их богаче на тысячу долларов? – Эмма усмехнулась.

– Между прочим, денежные средства, полученные от организации их концертов, отправляются в благотворительный фонд. Основатель группы – музыкант, Нейл Чедвик, он же композитор, изобрел музыкальный инструмент, который способен воспроизводить одновременно звуки барабана, дудука, гитары и рояля. Ты слышала, как он записывает музыку? Один звук подтягивается за другим, и эти мелодии не сравнятся с теми, в которых звуки разделены по инструментам.

– Нейл Чедвик? – переспросила Эмма.

– Да, – Мелани повторилась.

– Нейл Чедвик… Этому музыканту сейчас должно быть около двадцати пяти, – Эмма посчитала на пальцах.

– Вот откуда ты знаешь, если совсем не интересуешься этой группой и даже не хочешь идти на их концерт.

– Почему же не хочу? – возразила Эмма. – Мы прямо сейчас купим билеты…

Вы должны понимать, какое ответственное решение сейчас принимаете, – сказал доктор.

Ева молчала.

Женщины с подобными проблемами рожают здоровых малышей, – настаивал он на своем. – И вы не будете исключением.

Вы ведь мне сами говорили, что у ребенка может развиться патология.

Вероятность родить ребенка с отклонениями, безусловно, существует и не только в вашем случае. Однако она не намного больше, чем у совершенно здоровых матерей… И как ваш врач я настаиваю на том, чтобы вы сохранили ребенка.

Если я не смогу выносить его здоровым…

Я лишь хочу, чтобы вы понимали, что зачатие ребенка после перенесенной вами операции да еще и аборта, который вы хотите сделать, будет крайне проблематичным. И я не могу гарантировать, что вы сможете стать матерью.

Но…

Давайте с Вами договоримся, что вы еще раз хорошо подумаете. В конце концов, под тщательным наблюдением врачей, вы выносите малыша, который потом проучит вас за то, что вы сомневались.

* * *

Я жила только три дня в неделю – с пятницы по воскресение. Да и эти три дня сложно было назвать настоящей жизнью в полном смысле этого слова. Если честно, я так и не поняла, какой должна быть жизнь, чтобы ощутить, что живешь. Первые четыре будничных дня я проводила в душном офисе на нелюбимой работе, которую сама выбрала. Это были самые долгие дни. Иногда даже казалось, что вечность была короче. Каждый день начинался с того, что до обеда я отсчитывала часы, а после обеда – минуты. За это время, как я была убеждена, можно было изменить себя и весь мир, как минимум, три раза, но я ни разу не воспользовалась этой возможностью. Даже если бы у меня и было это время, я ничего бы не сделала – в этом было мое бессилие – я мирилась с реальностью, вместо того, чтобы ее корректировать.

Все дни моей жизни были похожи друг на друга. На вопрос, что произошло в ней в понедельник, вторник, среду или четверг, ответ был бы определенно одинаковый. День начинался с того, что около часа я пыталась открыть глаза, и из-за этой своей особенности я всегда заводила будильник на час, а иногда и на полтора раньше, но ни разу за все время я не встала сразу, как раздался звонок. Я умывалась, готовила себе завтрак. Опаздывая на работу, я мчалась по улице с мыслью, что завтра обязательно встану раньше, но на следующее утро глаза я открывала лишь, когда с десятиминутным интервалом будильник звонил в шестой раз. Оказавшись на работе, я приступала к расчетам. Моей работой были цифры, и это все при том, что с детства я ненавидела математику во всех ее проявлениях, будь это алгебра или геометрия, а в университете она и вовсе стала для меня кошмаром. К обеду цифр становилось все больше и больше, и мне это претило. От них меня клонило в сон, который подступал все ближе и ближе, требовалось немало усилий, чтобы не закрыть глаза и не уснуть. После обеда слабость становилась сильней, и противостоять ей было почти невозможно.

Большинство людей многое бы отдали, чтобы иметь то, что было у меня, ведь мне удалось добиться того престижа, о котором мечтают все школьники и к которому стремятся все амбициозные студенты. Стабильная работа в крупной организации, хорошая зарплата – это те ценности, которые прививали родители, заботившиеся о моем будущем. Они хотели, чтобы я могла позволить себе то, что не могли позволить себе они в свое время. И я была им очень благодарна за это. Но сейчас, сидя в офисе, который был нагрет до предела, я думала о том, что все это мне совсем не приносило радости, но винить я никого не могла – ни своих отца и мать, ни себя, разве что общество, которое навязывает стереотипы, не позволяя выбрать нужный путь.

Сегодня как раз была пятница – мой самый любимый день недели. Его я любила даже больше, чем субботу и воскресение, потому что именно в этот день я жила в предвкушении того, что, наконец, выспавшись, я восстановлю силы. В пятницу я обычно планировала, чем займусь в выходные, хотя так же, как в случае с будильником, я ни разу не выполняла то, что задумала. А вечером в воскресение я снова ловила себя на мысли, что проведенные дни оказались абсолютно бесполезными, и в многочисленных попытках заняться чем-то действительно интересным я, как всегда, отступала перед слабостью, которая никогда не проходила. Может, это была лень, которая трансформировалась в слабость. Так или иначе, это делало мою жизнь невыносимой. Сотни событий, которые могли бы случиться, не случались. Миллионы встреч, которые могли состояться, не состоялись.

И я снова начинала обманывать саму себя, обещая, что с понедельника непременно начну новую жизнь. Буду с усердием работать, пока не покажу результат. Займусь спортом, чтобы всегда быть в приподнятом настроении. Буду много читать, чтобы знать больше, чем знаю сейчас. Буду рисовать, потому что у меня это неплохо получается, ведь только в рисунке я могу выразить всю экспрессию убитой страсти к жизни. Примусь за хиромантию, чтобы читать судьбу по линиям рук. Буду учить иностранные языки, ведь я хочу объехать весь мир… Я не была человеком, которого ничего не интересовало, напротив, меня увлекали миллионы вещей, но ненадолго, буквально до того момента, когда я твердо решала, что всерьез за что-то возьмусь. И я даже бралась, начинала что-то делать и даже делала, но всегда бросала, и совсем не потому, что теряла к этому интерес, просто потому, что не могла заставить себя продолжить. От этого желание и интерес к чему-то становились лишь сильнее, но несмотря на это, я не находила в себе сил, чтобы снова взяться за дело.