− Я уже говорила вам: я не строю догадок, − сказала Лун Чау. − Но я могу отследить закономерности, и мне не нравится то, что я здесь вижу.

− Но именно вы предложили поспрашивать разумные корабли!

− Да. − Лун Чау была слегка раздражена, словно ей пришлось тратить время на разъяснения пятилетнему ребенку. − Можете на минутку довериться мне? Я знаю, что делаю, но мне некогда объяснять.

Она снова взглянула на Туйет и, к удивлению Дочери Теней, остановилась рядом с девушкой и легонько положила руку ей на плечо.

− Будь осторожна, хорошо? С разумным кораблём.

Та посмотрела на Лун Чау как на сумасшедшую.

− Он не убийца.

Она держалась напряженно, и за ней маячило что-то ещё − чешуйки, грива, выступ. Тонкие линии показывали перепады температуры и давления, в рамках которых ей безопасно и комфортно. Её собственная тенекожа, её жизненная страховка.

− Я этого не говорила. − Лун Чау покачала головой и пошла прочь, словно дальнейшая беседа была несущественной.

Дочь Теней еще раз окинула взглядом маленькую комнату, остатки жизни Хай Ан. Тенекожа Туйет исчезла под одеждой, но остался намек на её присутствие − легкое затемнение на лице. Что задумала Лун Чау?

− Иду, − наконец сказала Дочь Теней, хотя не была уверена, что поступает правильно.

Выйдя из «Обители пресной жизни», Дочь Теней догнала Лун Чау.

− Вы вообще собираетесь объясниться?

Та раздражённо махнула рукой.

− Давайте найдём чайный дом. Полагаю, вы изготавливаете только смеси для глубоких пространств?

− Вы и без них накачаны препаратами, − ответила Дочь Теней.

Как Лун Чау удается так быстро взбесить?

− Не так уж и накачана, − ответила Лун Чау. − Отчасти в этом и дело.

В этот послеполуденный час чайный дом пустовал: люди откладывали основательный приём пищи и чаепитие до ужина в ресторанах. Лун Чау расслабленно откинулась в кресле, боты свисали с тыльной стороны её ладоней. Даже не глядя Дочь Теней знала, что иголки впились в кожу. К тому времени, как принесли заказ, к Лун Чау вернулась томность. Боты не исчезли, они поблескивали у неё на руках в мерцающем освещении чайного дома.

Они сидели в отдельной кабинке. На оверлее Разум станции создал стены, существенно приглушающие звуки. Дочери Теней было предложено выбрать музыку, но она отказалась: ничто не должно отвлекать.

− Скорбь-по-Четырем-Благородным, − произнесла Лун Чау. − Вы когда-нибудь слышали о церкви Блаженного Искупления?

− Нет. − Звучало как язык чужаков. − Церковь чужаков?

− Её создатели черпали вдохновение у чужаков. Сомневаюсь, что её основатели действительно верили в свою религию. − Лун Чау помедлила. − Они отправляли последователей в глубокие пространства − это было частью их служения. Поддерживали смирение.

В одиночестве, сокрушённые нереальностью, знающие, что здесь не действуют законы природы и что никакие действия и мысли не имеют значения, что время − это иллюзия, смерть или безумие − определенность. Дочери Теней там было плохо, а людям намного хуже. Она содрогнулась. Отпила чаю − даже если её нагревает сенсорная память, а обслуживает сеть чайного дома, всё равно вкус омыл рецепторы.

− Разумный корабль.

− Да. И скафандры для нереальности. Неважно, насколько иллюзорной может быть защита разумных кораблей, но они противостоят глубоком пространствам. Уберите их − и напуганные до глубины души люди падут ниц перед вами.

Следовало поискать, отправить в сеть запрос, что случилось. Но тогда пришлось бы смотреть изображения, видео, события.

− Вы употребили прошедшее время. Полагаю, что-то пошло не так, − медленно произнесла Дочь Теней. Если бы только её смеси действовали на неё саму, и не только в глубоких пространствах.

Лун Чау пристально смотрела на неё, а когда заговорила снова, слова были неторопливыми и взвешенными.

− Они оставили на некоторое время в глубоких пространствах десятилетнюю девочку. В наказание.

− Они... − У неё не было слов. Она-то разумный корабль. Она могла бы всё это вынести − пусть даже это неправда, пусть даже если от одной мысли о погружении в глубокие пространства она холодеет и съёживается. − Девочка...

− Она выжила, − сказала Лун Чау. − Возможно, не к счастью. Вам лучше меня знать, но глубокие пространства изменили биохимию её мозга.

Она казалась... рассерженной, не так, как перед тем трупом, а примерно так, как она вела себя с Туйет. Из-за возраста девочки?

− Это было давно. Вскоре после восстания. − Она покачала головой. − Я тогда не занималась расследованиями, но поднялась шумиха.

− Я... не следила за новостями, − произнесла Дочь Теней. Она была в доке, ремонтируясь и исцеляясь под присмотром армии докторов и фармацевтов, которые пичкали то одним, то другим бесполезным препаратом. Новости вроде этой возглавляли список вещей, которые ей не позволяли знать.

− Разумный корабль...

− Скорбь-по-Четырем-Благородным? Да. Разумеется, название поменяли. Он не такой дурак. Он зарабатывает на жизнь, перевозя пассажиров между станциями.

− И вы думаете, он убивает людей? Вы же сказали Туйет: «Я этого не говорила».

− Нет, − подтвердила Лун Чау. − С девочкой произошёл несчастный случай, и всех причастных разыскали. И посадили в тюрьму, изгнали или казнили. Неуравновешенному разумному кораблю не позволили бы продолжать возить пассажиров. И вообще продолжать быть.

Она задумчиво подобрала палочкой прозрачный пельмень с креветками. Боты на руках задвигались, но иголки не убрали. Наверное, она сейчас накачана под завязку. Более приятной её это не сделало.

Дочь Теней не могла даже притвориться, что ест.

− Его не посадили в тюрьму.

− Нет, − ответила Лун Чау. − Тем не менее, мы нашли его здесь спустя десяток лет, и он работает в похожей организации.

− Ничего общего...

− Вы знаете, о чём я. Община угнетённых, отчаянно жаждущих просветления и защиты.

− Вы их принижаете, − мягко сказала Дочь Теней. Ей доводилось слышать такую же риторику от семей Внутренних станций. На самом деле... Она опять послала запрос о семьях Внутренних станций и подправила его, добавив выражения, которые употребляла Лун Чау.

Вот оно.

Глава семьи Золотого Карпа Тран употреблял такие же выражения, и у него был похожий акцент. Дочь Теней опять сузила поисковые запросы до найма на работу кого-нибудь возраста Лун Чау этой конкретной семьёй и одновременно побывавшего под арестом.

− М-м-м. − Лун Чау доела пельмень и добавила себе рисового супа. − Они принижают себя сами. Скорбь-по-Четырем-Благородным регулярно запрашивает разрешение на вход в глубокие пространства. Я видела несколько записей в журнале: это всегда бабушка Кюэ, пара людей из её дома и кто-то с напуганным видом.

− Это всего лишь домыслы, − сказала Дочь Теней не так едко, как намеревалась. Её отвлекало собственное расследование, показывающее прогресс в потоке с высоким приоритетом. Пока что без результатов. Но до конца далеко: список людей, работавших на семью в то или иное время, был длинным.

− Нет. Анализ доказательств и схождение гипотез. Если хотите, называйте это домыслами. Вероятность моей правоты настолько высока. что я уверенно заявляю об этом.

− Это по-прежнему не объясняет, как Хай Ан очутилась в глубоких пространствах без скафандра нереальности.

Но остальное сходилось. Это объясняло, почему бабушка Кюэ и Туйет чувствовали себя виноватыми.

− Думаете, что-то пошло не так в процессе наказания?

− А вот это уже были бы домыслы, − сказала Лун Чау. − Не знаю. За тот вечер, когда Хай Ан взошла на борт, записей нет. Их кто-то стёр, но не озаботился вернуться назад и стереть все рейсы разумного корабля в глубокие пространства.

Она встряхнула руками. Боты отцепились от кистей и залезли обратно в рукава.

− Это может быть простой сбой, − заметила Дочь Теней. − Я смотрела записи. Скорбь-по-Четырем-Благородным в плохом состоянии. У сестринства нет денег на его обслуживание. Удивительно, что у кого-то хватает духу отправляться с ним в глубокие пространства.