– «Lorraine Dietrich 2 °CV», модель 1932 года, – по-немецки подсказали сзади.

Анна обернулась, дабы увидеть наглого вида малявку в сером брючном костюмчике и сером же, в цвет глаз, берете. Малявка, позволив себя рассмотреть, еле заметно кивнула, после чего отступила на шаг и внезапно завопила на вполне приличном французском:

– Ой, тетя! Ой, вам же тяжело! У вас же ножка болит! Ой, я вам сейчас помогу, помогу!

Подскочив, вцепилась в желтый чемодан, оглянулась быстро.

– Пароль: «Я от герра Шагала». Правильно?

И снова по-немецки. Секретный агент Мухоловка, ситуацию оценив, кивнула в ответ:

– Grazie, ragazza! Io stesso.

Попыталась отобрать чемодан. Тщетно! Что не так?

– E non si sa dove si trova l’appartamento in affitto?

Угадала! Малявка, забыв о чемодане, радостно проорала на весь двор:

– Так вы квартиру ищете, тетя? А вы заходите к нам, у нас комната свободна!

Обернулась к дальним окнам, махнула ручонкой:

– Papa! Papa! Ik huurder gevonden!..

Оставалось восхититься, понятно, шепотом.

– Молодец! А на каком это ты?

Девочка взглянула строго:

– На голландском. Разве вам не сказали?

Не сказали. Марк Шагал лишь назвал адрес, уверив, что человек там живет надежный, надежнее не бывает.

– Going!

Прозвучало от дальнего подъезда. Крепкий, спортивного типа парень ее лет, светлый костюм, белая рубашка с расстегнутым воротом… Малявка улыбнулась:

– Папа! Подпольная кличка – Кай. Он скромный, поэтому сама скажу. Кай – настоящий герой, только никогда не признается. А еще он фокусы умеет показывать.

Где надо прятать лист? Анну Фогель станут искать среди беглецов-эмигрантов, не забудут и работников бывшего посольства, подключат всезнающих репортеров. Но кто обратит внимание на художницу-итальянку, скромную пчелу в переполненном улье многонациональной парижской богемы?

Парень в светлом костюме не подошел, почти подбежал, и Анна невольно позавидовала. Проклятая клюка! Ничего, через полгода устроим с этим быстроногим бег наперегонки.

– Goedemiddag! – улыбнулся быстроногий с подпольной кличкой Кай. – Jorrit Mark Alderweireld, tot uw dienst!

И как ответить?

– Ciao, signore! I – l’artista, è venuto a Parigi per lavorare. Mi chiamo Anna…[21]

Фамилию секретный агент Мухоловка придумать не успела.

За дверью Кейджа встретил густой храп – гулкий, басовитый, переливчатый. Вначале – легкое сипение, словно шину прокололи, затем – короткий миг молчания и, как из пушки:

– Хр-хр-хр! Хры-хры-хры! Хра-а! Хро-о-о-о! Ах-р-р-р!..

Кто иной, менее привычный к репортерской жизни, испугался бы или, по крайней мере, нешуточно удивился. Уж не сказочный ли монстр забрался в трехкомнатный «люкс» мисс Лорен Бьерк-Грант?

– Хро-хро-хро-о-о-о! Хру! Хру-у-у!..

Кристофер Жан Грант удивляться не стал. Понятное дело, Монстр. Хоть и отнюдь не сказочный.

– Хр-хр-хр! Ах-р-р!.. Хра-а!

У мисс Репортаж недостатков хватало с избытком, и Крис мог лишь подивиться смелости своего нью-йоркского шефа, решившегося шагнуть с такой под венец. Однако Лорен, и этого у нее не отнять, была журналисткой настоящих чистых кровей. Если дело, то все прочее побоку. Что за беда – на стук в дверь не отвечают? Надо – входи.

Кейдж решился – и перешагнул порог.

Монстр обнаружился на диване – огромный, похожий на плохо отесанную глыбу, зачем-то втиснутую в дорогой серый в клетку костюм. Квадратная голова (стрижка «ежик», нос-картошка) свесилась на плечо, ноги в грубых ковбойских сапогах попирали персидский ковер.

– Хр! Хр-р-р? Хры-хры-ы!..

Левое веко Монстра на короткий миг приоткрылось, фиксируя гостя. Кейдж, к этому привычный, махнул рукой.

– Привет, Джо! Лорен здесь?

– Хро-о-о! Хра-а!

Значит, здесь. Кейдж поправил рубашку, думая, с чего лучше начать. Пункт первый, пункт второй.

– Проходи, Крис!

Хозяйка номера обозначилась в дверях, ведущих налево, прямиком в спальню. Тоже без пиджака, в мягких тапочках и с сигаретой в зубах. В приличном нью-йоркском обществе, где следовали традициям долбаного Цезаря, вся эта сцена вызвала бы нешуточный шок, но…

Работа!

Кейдж прошел в спальню, удостоившись финального «Хро-хро-хро!» уже в спину, и был усажен прямо на дорогое постельное покрывало. Далее должно последовать нетерпеливое «Ну?», однако репортер успел первым.

– Лорен! Мне кажется, Джордж влип, причем по-крупному…

Коллеги называли Кейджа «луизианским хорьком». За глаза, ибо рисковали получить прямой в нос, причем вне зависимости от собственного роста и веса.

– Не за «хорька», – пояснял Крис после очередной драки, прикладывая примочку к синяку. – А за «луизианского». Сами-то! Паршивые янки!

Прозвище, однако, появилось не зря – репортер Грант был цепок, острозуб и пронырлив. «Ильза Веспер! Неужели не знаешь?» Значит, надо узнать! Тем более, коллег-журналистов в утробе «Гранд-отеля» побольше, чем хорьков в норе.

– Это даже не чикагская мафия, Лорен. Парни из Парижа давно закаялись и близко подходить к «Структуре». Веспер торговала оружием в Китае, а ее босса, О’Хару, в двух штатах ждет стул. Тот самый – переменный ток с напряжением порядка 2700 вольт. Теперь он и отсюда свалил, а Веспер всеми делами ворочает.

– Ох, ты-ы!..

В глазах Мисс Репортаж вспыхнуло черное тяжелое пламя.

– Какая тема, Крис! Молодец, Джорджи!..

– Но…

Пламя обратилось льдом, тоже черным.

– Не лезь не в свое дело, Крис. Джорджи – взрослый мальчик, и не на таких матчах ставки делал. А ты с ней о фасоне пиджака беседовал? Учить тебя и учить еще, малыш.

Кейдж так не думал. У хорька – превосходный нюх. А вся эта история пахла ничуть не лучше дохлой лошади в июльскую жару.

– Но если хочешь, я с ним поговорю. Доволен? А теперь о деле. Книжку прочитал?

Кейдж обреченно вздохнул. Ладно, пункт второй…

– Прочитать не успел. Просмотрел. Но, Лорен, это же несерьезно!..

Мисс Бьерк-Грант слушала, не перебивая, но глядела так, что слова примерзали к языку. Наконец вздохнула.

– Крис! Представь, что тебе нужно сделать материал об искусственном осеменении коров в Теннесси. С чего начнешь?

– С «Американы», которая у нас в большом шкафу. А потом найду специалиста, чтобы все объяснил.

Крепкие, не оторвать, пальцы взяли Криса за ухо.

…Ой-й-й!

– Именно. Ты что, малыш, воспитывать меня вздумал? Курс юного репортера преподать?

…Ай-й!

– С нами поедет один ученый хмырь. Он, Крис, знает про Грааль все – и даже немножко больше. Репортажи для тупых домохозяек я делать не собираюсь. Поищем без дураков! Этот хмырь уверен, что знает место, у него только с деньгами плохо. Осознал?

Если бы не пальцы на ухе, Кейдж напомнил бы Великой Лорен, что в каждом штате за вполне разумную сумму можно приобрести карту с большим черным крестом посередине – о чем ясно и доступно написал их коллега Уильям Сидни Портер, более известный под псевдонимом О. Генри. Кладоискательство, как точная наука! Дураки, верно заметил мистер Портер, бывают разные…[22]

Промолчал, и не только из-за уха. Задание было глупым, по-хорошему его не выполнить.

«А вы – сделайте!»

– Ладно! Поработаем.

Лорен Бьерк-Грант одарила «малыша» одобрительной улыбкой, но ухо так и не отпустила.

– А скажи-ка мне, Крис, дружок, когда ты последний раз Камилле писал?

Ох-х-х!

– Ахр-хр-хр-хр! – отозвались из-за двери.

В дни его счастливого палеолита на земле Пеликанов, когда грозы гремели на все небо, а на правом плече не сходил синяк от резкой отдачи «Винчестера» («Не бери в голову, Крис, бери на ярд ниже!») одним из немногих развлечений в их маленьком Сен-Пьере был кинематограф. «Передвижка» на неуклюжем «фордовском» грузовичке прикатывала раз в неделю, чередуя субботы и среды. Сеансы устраивали в церкви, растягивая перед алтарем большое белое полотно. «Прест» (он же «курэ») не возражал, хотя честно признался во время службы, что сомневается в благости целлулоидного чуда. Уговорили! Даже когда в храм притащили фортепьяно фирмы «R. Weissbrod Eisenberg S. A.», пожертвованное местным бакалейщиком, протестовать не стал. Какое же кино без тапера? За инструмент сел сам бакалейщик, игравший очень недурно, заменяла же его в дни отлучек матушка маленького Криса. Грант-младший был очень этим горд.