Пусть в течение всего года, пока Касуми отсутствовала, дом регулярно прибирали, сад имел весьма запущенный вид. Кустарники разрослись и были давно не стрижены, земля под деревьями была усыпана листьями и мелкими веточками, цветы клонились к земле под тяжестью бутонов. Причину этого Кушина обнаружила на удивление быстро — над дверным проходом на потолке была прикреплена печать. Символы её слабо блестели в полутьме. Несколько секунд осмотра, и девочка, развернувшись, торопливо скрывается в одной из комнат. Менее, чем через минуту она вернулась, держа в руке кусок пергамента. Встав на цыпочки, она с трудом дотягивалась до потолка, но всё-таки сумела прикрепить печать. Через мгновение свежие чёрные символы полыхнули голубым светом. Кушина улыбнулась краешками губ — путь был открыт.

Температура в саду оказалась ниже, чем на всём острове и в самом доме. Девочка осторожно ступила босыми ногами на неестественно ледяную землю. Кажется, барьер, защищающий сад, полностью изолировал его от всего острова. Медленно продвигаясь вглубь зарослей, Кушина настороженно оглядывалась. С одной стороны, она не сомневалась, что поблизости нет ни души, с другой… её преследовало странное чувство.

Обойдя сад по кругу несколько раз, девочка не обнаружила ничего интересного, разве что полузаросшую дорожку, змейкой ведущую к воде по крутому склону. Однако спускаться она пока-что не желала. Кушина не особо понимала, почему её мать установила защиту на это место? Остановившись под огромной раскидистой вишней, она замерла. Никаких посторонних звуков слышно не было, разве что шелест листвы и шум волн, лениво набегавших на каменистый берег. На всякий случай девочка ещё раз обошла заросли перед тем, как покинуть сад. Стряхнув пыль перед входом в дом, она окинула взглядом зелень, словно ожидая, что кто-то выпрыгнет из зарослей можжевельника, чувствовавшего себя вполне комфортно при столь низкой температуре.

Около двух часов Кушина осматривала дом. В результате она убедилась, что учитель был прав, говоря, что Касуми не подходит на роль правителя. После просмотра всех книг, что девочка обнаружила в доме матери, сомнений в её несколько странном мышлении не осталось. В основном на столах покоились различные копии сражений известных шиноби, свитки с различными стратегиями и техниками, способы построения отрядов и записи о возможном составе оных. Большинство стратегий и тактик, описанных в свитках, предполагали открытое столкновение. По мнению Кушины, подобные стратегии только увеличивают количество жертв, но никак не ускоряют ход войны.

До позднего вечера она устанавливала на дом защиту. Разнообразные печати, барьеры, и прочие способы не позволить незваным гостям проникнуть внутрь. Но это было лишь частью всей работы. Судя по всему, Касуми была не меньшим параноиком, чем все остальные Узумаки, и уж тем более не меньшим, чем Кушина. Поэтому весь дом был буквально напичкан различными ловушками. Какие-то девочке удавалось обнаружить, а от каких-то приходилось избавляться уже после их активации. Вероятно, они срабатывали на тех, у кого не было разрешения на вход, иначе она не могла объяснить то, что ещё никто из слуг не умер во время уборки. Хотя в этом случае было странно то, что Каосу отдал этот дом ей, пусть и на время. Разве что никто и не стал исследовать поместье матери, а те, кто его убирали, не могли этого сделать в силу своего незнания. Или же дядя надеялся на то, что родная мать пустит дочь в свой дом? В любом случае, работы у Кушины было много.

К девяти часам она убрала ловушки из большей части комнат. Хотя были и такие, которые девочка трогать опасалась, так как не могла разобрать их действия. Впрочем, она была совсем не уверена в том, что обнаружила все защитные печати — то и дело, проходя мимо чего-нибудь, ей приходилось резко пригибаться или отпрыгивать в сторону от отравленных сенбонов или некоторых техник, что были запечатаны в свитки. В конце концов она создала три печати и, прикрепив себе на тканевый наруч, активировала. Первая должна была нейтрализовать парализацию от некоторых ловушек, вторая отражала разнообразное железо, а третья поглощала техники. Конечно, её печати были слабее, чем охранные её матери, их хватало на один-два раза, но тем не менее, это помогало выиграть время для того, чтобы дезактивировать или вовсе разрушить ловушки.

В результате, когда Кушина закончила, было уже заполночь. Не сказать, что она особо устала, но многочасовая борьба с домом сильно подпортила ей настроение. Хотя помыться в ванной оказалось неожиданно приятно после того, как в течении двух лет ей приходилось купаться в реках и озёрах. Кроме того, это был первый раз за уже весьма приличный срок, когда у неё была возможность нормально вымыть длинные волосы. За столь долгое время походной жизни они стали жёсткими и местами выцвели, хотя по большей части и не потеряли свой насыщенно-алый цвет.

Для сна Кушина выбрала комнату по соседству с той, из которой был выход в сад. Она была почти полностью пуста, за исключением небольшого шкафа со свитками, в которых подробно описывались различные печати и способы их применения. Девочка не читала их досконально, решив, что у неё будет ещё достаточно времени для этого. Футон обнаружился в шкафу, расположенном в конце коридора. Перед тем, как лечь спать, Кушина ещё раз проверила все печати. Даже если тот, кто решит к ней наведаться, сломает защиту, она в тот же миг узнает об этом.

Спать на футоне было странно. Девочка настолько привыкла к ощущению жёсткой земли и торчащих корней под лопатками, что достаточно долго не могла уснуть, а когда это всё-таки произошло, спала плохо, периодически просыпаясь. В пять утра, когда краешек солнца уже показался над горизонтом и окрасил светлые стены комнаты в оранжево-алый цвет, Кушина открыла глаза. Она не чувствовала себя выспавшейся, но понимала, что вряд ли заснёт. Смотря на то, как тень на потолке отступает под натиском солнечных лучей, девочка рассеяно пыталась понять, что же будет дальше? Теперь, наутро, она совершенно чётко понимала, что жизнь в Узушио будет казаться ей скучной. Кроме того, вряд ли Каосу потерял надежду заставить её подчиняться ему. Желания выполнять его приказы у неё за два года не прибавилось, что, несомненно, не обрадует Узукаге. Однако… что ж, у неё есть парочка идей, которые осуществить будет не так просто без позволения высших чинов. А они вряд ли одобрят их, да и вся соль как раз в том, чтобы провернуть это всё тайно. Хотя, пока что, это не более, чем интересные варианты развеять скуку на будущее. Так что на данный момент Узукаге не сможет ей предложить что-то стоящее.

С такими мыслями Кушина поняла, что вновь начинает засыпать. Не противясь этому желанию, она закрыла глаза. Но не прошло и десяти секунд, как она вновь открыла их и довольно резко села. Показалось? Нет, она определённо почувствовала кого-то на территории поместья, хотя все печати целы. Кому же потребовалось проникать в её новое жилище в такой ранний час, да ещё и тайно?

В мгновение ока поднявшись, Кушина быстро надела своё кимоно и сделала несколько шагов к фусуме, исполняющую роль двери, но тут же внезапно отскочила от неё ещё до того, как ширма отодвинулась в сторону. Она почувствовала, кто перед ней, ещё за несколько секунд до того, как увидела этого человека, но рефлексы, вбитые за два года постоянных тренировок, не позволили остаться на месте.

— Кажется, ты уже проснулась, — осмотрев комнату, констатировал Акитакэ. Заметив, с каким выражением лица смотрит на него ученица, он ухмыльнулся. — Прости, что вынужден был прийти так рано, Кушина. Кстати, неплохая защита, будь нарушителем не я, попался бы, на третьей ловушке уж точно.

— М-м, — девочка рассеяно повела плечом, решительно не понимая, что учителю понадобилось от неё в четыре утра. Кроме того, она так и не научилась реагировать на похвалу, привычно пропуская её мимо ушей.

Кажется, Акитакэ понял все, так как вновь улыбнулся уголками губ.

— У меня для тебя подарок, Кушина, — неожиданно сказал он.