Мирра поплелся за Аароном, который понял, что тот слишком растерян, чтоб оставаться одному, поэтому он пойдет за ним, и если Аарон не совершит какую-нибудь глупость, то, возможно, он сможет довести дело до конца.
Они продвигались медленно. Чем дальше уходили, тем меньше становилась вероятность, что Мирра отстанет. Вскоре они уже бежали, затем – мчались, останавливаясь подкрепиться. Мирра, как потерянный щенок, следовал за идущим впереди волком. Идти пришлось долго, но когда чужеродные места сменились знакомыми, у Аарона сердце забилось чаще от возбуждения и страха, что в самую последнюю секунду Мирра вдруг передумает. Это был бы один из самых крупных коллапсов за всю историю следований.
Мирра застыл перед домом. Он испугался зайти внутрь, словно чувствуя, что внутри его ждут большие перемены в осознавании происходящего, будто боялся столкнуться с самим собой, со своими мыслями и чувствами, которые успешно зарывал в братской могиле с другими такими же пугающими порождениями его разума. Аарон успокоил, сказав, что ему совсем не обязательно перекидываться. Если он хочет, пусть останется волком, но только не уходит, потому что Аарону страшно оставлять его наедине с собой, потому что даже так, находясь где-то поблизости, он рискует потерять Мирра. Эти слова успокоили взбудораженного волка.
Первые дни Мирра вел себя беспокойно. Он сбегал на улицу, и каждый раз Аарон думал, что они больше не увидятся. Терпение закончилось, нервная система не выдержала. Но Мирра не настолько слаб, это Аарон тоже знал. Мирра преодолевает себя, и каждый раз, выиграв спор с собой, возвращается обратно. Но однажды он не вернулся.
Аарон нашел его неподалёку, в лесу, где-то ближе к границе деревьев и пустыря. Мирра слонялся по окрестностям и выглядел более раскрепощенным, нежели в доме. Тогда Аарон понял, что Мирра нужно больше времени, он не уйдет далеко, но жить в доме не может.
Мирра охотился, Аарон навещал его каждый вечер, проводя в лесу долгие часы. Порой он перекидывался и бегал вместе с Мирра. Это продолжалось от первых морозов до первой жары в июне. Тогда Мирра пришел к дому, спасаясь от вездесущего солнца, и Аарон отворил дверь. Впервые Мирра перекинулся лишь спустя два года.
========== Эпилог ==========
После обращения Мирра не разговаривал несколько дней. В нем проснулась животная страсть: еще бы, пробыть в состоянии волка два года! Следующие несколько дней после смены формы Мирра разными путями добивался физического контакта, Аарон оставался дома, понимая, что настала та пора, когда он просто обязан находиться рядом с новообращенным, чтоб удовлетворить все его потребности. Аарон делал все, что было в его силах, но ему казалось, что этого недостаточно, хотелось дать больше. Мирра же не хотел требовать больше, чем просто возможность чувствовать человеческое прикосновение столько, сколько ему это было нужно. Он не ждал эмоциональной отдачи, потому что чувствовал расположение к себе в течение двух лет, пока жил с Аароном в доме. Он и понятия не имел, что кто-то может быть настолько понимающим и терпеливым. Наверное, Аарон сильно любит Мирра, любой другой уже опустил бы руки. Мирра чувствовал вину все больше, именно поэтому он принял решение перекинуться. Он долго к этому шел.
Мирра понимал, что Аарон, зная то, что он знает о том, какой была его жизнь в стае, выложился бы на все сто, а то и двести, еще ни раз, если бы этому было суждено случиться, но ему стало казаться, будто он обязан поведать кое-что, о чем мало кто знал среди тех, кто остался в живых. Люк не любил трепачей, поэтому все, кто мог проболтаться, уже давно отправились в могилу. Так же, как Рейчел.
Они сидели в гостиной. В воздухе уже привычно пахло жженой смолой и отсыревшей древесиной, влага из которой выпаривалась по время горения. Звериный запах и запах мокрой шерсти уже успели выветриться, во что верилось с трудом, потому что Аарон жил с этими запахами чуть больше двадцати четырех месяцев, и его кожа уже пропиталась насквозь ими. Мирра прижимался обнаженной спиной к обнаженной груди Аарона, а тот перебирал его волосы и водил пальцами по плечам и рукам, радуясь возможности прикасаться к любимому телу, которое совсем недавно имело другую форму и было покрыто густой шерстью. За эти несколько дней им так и не удалось поговорить, и виной тому был сам Мирра. Он молчал, пропуская монологи Аарона мимо ушей. Он слыша, но все еще лишь слушал, как это происходило ранее, напрочь забыв то, как это вообще – разговаривать, не говоря уже об умении вести конструктивный диалог.
Но Аарон должен был знать. Теперь, после всего. После того, как он буквально спас жизнь Мирра одним своим присутствием. Это должно было стать завершающей точкой в старом повествовании, после можно было завершать главу и писать новую, более оптимистичную по своему сюжету, историю.
- Люк убил всю мою семью, - сказал Мирра.
С непривычки голос звучал хрипло и невнятно.
Аарон сразу напрягся. Его сердце забилось быстрее.
Мирра прочистил горло и откашлялся. Аарон погладил его по виску и попросил повторить.
- Не помню, действительно ли рассказывал тебе о том, как меня нашли в лесу, когда я был еще совсем щенком.
Аарон кивнул.
- Да, малыш, ты рассказывал.
Мирра удовлетворенно кивнул. Дело продвигалось легче, чем можно было представить. Говорить было не так больно, как думал Мирра. Наверное, присутствие Аарона влияло на его душевное состояние положительно.
- И конечно, ты знаешь о Рейчел.
- Да, малыш.
- Хорошо, - Мирра нравилось, что Аарон помнит о Рейчел, хотя прошло уже довольно много времени, а рассказывал о ней он всего раз.
- Ее убил Люк. Когда это случилось, я понятия не имел о том, как это произошло. Она ушла с группой волков на разведку, но не вернулась, и Люк заявил, что ему доложили, будто Рейчел растерзали оборотни из другой стаи. Я еще подумал о том, что это странно, что пострадала только она, а остальные вернулись целы и невредимы. Но слово альфы – закон, да и зачем Люку врать мне? Так я оправдывался, когда пытался подавить свои подозрения.
Аарон успокаивающе гладил Мира по плечам и спине, чтоб тот чувствовал постоянный контакт. Таким образом учесть Мирра должна была облегчиться, если ему станет тяжело говорить на затронутую тему. Это действительно очень важная тема: смерть Рейчел – единственной, которая поддерживала его все это время и которую он потерял, переплетенная с трагедией, случившейся с Мирра в детстве и изменившей всю его жизнь.
- Я сидел на пульте, в комнате охраны, где ведется видеозапись со всех мест общего собрания, и нечаянно услышал, как парни обсуждали последнюю вылазку. Они говорили о том, что больше не хотят заниматься такой работой и что следующими могут стать они. Что если альфа заставляет одних членов своей стаи избавляться от других, то это не альфа, а дерьмо, и что им жаль самку, потому что самок не так много.
Мирра замолчал, беря передышку, и Аарон пристроил подбородок на его плече.
- И что ты сделал с записью?
- Копировал, а оригинал стер.
- Что ты собирался делать с копией? Предъявить Люку в качестве доказательства обвинения?
- Я не знал. Я думал, что у меня должен быть козырь в рукаве на случай, если он мне понадобится.
- Не понадобится, - тут же встрял Аарон.
- Кто знает.
Аарон не знал, как еще заставить своего любовника чувствовать себя в безопасности. Люк мёртв, а с тех пор, как они сбежали, прошло уже больше двух лет. Если бы их искали, то Аарон узнал бы об этом раньше, чем некоторые члены стаи. Они находились в безопасности.
- Я вытащу нас, если что-нибудь случится, - спокойно заявил мужчина.
Постепенно мышцы Мирра расслабились. Он хотел верить или даже верил этим словам. Ему виделось это вполне реальным, теперь.
- Так как ты узнал про семью?
У Аарона не возникало сомнений в том, что Мирра не заблуждается на этот счет.
- Да, - выдохнул Мирра. – Я вспомнил. Банально, да? После я еще несколько раз пересматривал запись в своей комнате, а потом, ночью, мне приснился сон, где я увидел свою мать, и то, как Люк дергал ее за руку, волоча за собой, а она сопротивлялась. Я просто знал, что эта женщина – моя мать. Отец лежал мертвый, на земле, она звала его и плакала навзрыд. А наутро я уже все помнил. Все, что могло запомнить детское сознание. О резне, которую устроил Люк, когда члены моей стаи отказались подчиниться ему. Он был так молод, совсем как тогда, когда наткнулся на меня в лесу. Ему казалось, что он перебил всех, но это оказалось не так: я выжил. Рейчел пожалела меня, она знала, что случилось с моей семьей, но молчала, потому что боялась. Но я не виню ее. Она сделала все, что было в ее силах, чтоб защитить меня. Я не уверен, но возможно, она погибла потому, что больше не могла держать это в себе. Она странно вела себя перед этим и, кажется, знала, что не вернется.
