Он сжал зубы, терпя боль. Волчьи зубы сжимали крепко, давя на кость. Это было больно. Аарон наклонился к Мирра и обнял его свободной рукой, прижался лбом к твердому волчьему черепу и зашептал сквозь зубы, превозмогая боль:

- Ничего, мальчик. Ничего.

Мирра только сильнее рассвирепел. Его бесило то, как Аарон говорит с ним. Ни как предатель, а как любовник, понимающий и нежный, который стерпит любые неудобства, приносимые волчьей сущностью Мирра. Это было нечестно по отношению к тому, которого предали. Так не должно было происходить. А еще преданный не должен так реагировать на голос и прикосновения предателя. Все было неправильно. Абсолютно.

Мирра из последних, неизвестно откуда взявшихся сил, тряхнул головой, пытаясь сделать Аарону побольнее. Тот прикрикнул, и дверь тут же распахнулась. На пороге появился Тортон. Он ринулся вглубь комнаты, на помощь Аарону, но Аарон вскинул руку, заставляя оборотня остановиться.

- Я справлюсь, - прохрипел он.

Тортон с сомнением вскинул брови, и Аарон посмотрел на него угрожающе, а затем более агрессивно повторил:

- Я справлюсь.

Тортон раздраженно повел плечом, стараясь сбить с себя осадок унижения, который просыпал на него Аарон, и ушел, закрыв за собой дверь.

Рука болела нещадно. Аарон не чувствовал ее. Он сильнее сжал шею волка и припал губами к его уху, зажмурившись.

- Ты идиот, - прорычал он хриплым шепотом. – У меня был план. Я хотел вытащить тебя из этого дерьма.

Мирра громко зарычал, ослабляя хватку, и мужчина воспользовался возникшей возможностью, и, вывернув руку, выдернул ее из волчьей пасти. Кровь хлестала фонтаном. Обхватив кровоточащей рукой голову волка, Аарон схватил запястье, откуда хлестало сильнее всего, второй рукой, и силком обвил руки вокруг шеи Мирра.

Волк словно обезумел. Его трясло, подкидывало, как одержимого. Он пытался вывернуться, но у него ничего не выходило. Он оказался слишком слаб даже тогда, когда был критически зол, а Аарон даже тогда, когда Мирра чувствовал себя нормально, был сильнее его.

Здоровое мужское тело снова навалилось на волчье, губы прижались к разгоряченной коже уха, и послышался скребущий шепот.

- Послушай меня. Нет, нет, ты будешь слушать! – Аарон встряхнул волка, и тот притих, шумно дыша. – Почти каждый гребанный день ты ходил в лес. Искал путь для отступления. Зачем ты изменил траекторию?

В голосе слышались злость и досада.

- Я позволил бы тебе сбежать, отвлек бы их на себя. Я даже собирался убить их и сказать Люку, что ты был сильнее, что ты был готов к нашему приходу.

Мирра слушал и не слышал. Слова Аарона не трогали его. Ярость застелила рассудок.

- Я хотел убить Люка, когда представится такая возможность. Я не в стае, я всего лишь наемник. Для меня это было бы легко. Я хотел найти тебя. Я хотел найти тебя.

Когда Мирра услышал о намерении убить Люка, замер. Его сознание начало проясняться.

Аарон громко дышал в самое ухо. Запах крови заводил. Волк сходил с ума. Голова шла кругом. Дыхание волка стало прерывистым.

- Не сдавайся, - прохрипел мужчина, подобрался, поднялся.

На пыльном бетонном полу осталась дорожка из капель крови. Мирра задрал голову, следя за тем, как Аарон волочет ноги к выходу, подошвами ботинок затирая свежие следы. Когда дверь захлопнулась и снова настала пора одиночества, Мирра закрыл глаза. Сердце гулко билось, а под веками плясали яркие бело-голубые и красные пятна. В ушах стоял голос Аарона. Слово в слово, что тот говорил. О плане и об убийстве Люка. Мирра крупно дрожал. От возбуждения и страха. Все запуталось. Что из происходящего правда, а что уловка? Может, явление Аарона было лишь блажью сбившегося с верного курса сознания? Его слова – попытки больного мозга вернуть надежду? Мирра уловил запах крови и заскулил. Нет, это правда: Аарон был здесь.

Не прошло и двадцати минут, как в помещение зашел Люк. Он с интересом осмотрел волка. На его лице появилась удовлетворенная ухмылка. Он присел на корточки рядом с Мирра и потрепал его между ушей.

- Скоро полнолуние, мальчик. Самое время явить себя. Я не могу позволить тебе умереть. Да ты и сам не хочешь умирать, иначе уже давно перестал бы цепляться за жизнь.

Голос звучал воодушевлённо как тогда, когда Люку сообщали приятные новости о бедственном положении соперничающего со стаей клана. Или о том, что дезертир пойман. Люк всегда делался веселым, когда получал приятные новости. Мирра такой настрой альфы не сулил ничего хорошего. Садистская сторона альфы ликовала.

- Кого ты хочешь обмануть, мелкий засранец?

Люк пихнул голову волка, не встретив сопротивления. Поднялся и посмотрел сверху вниз взглядом, полным презрения.

- Если продолжишь в том же духе, у меня не останется выбора, кроме как пустить тебя на корм для своих волчат. На твоем месте я позаботился бы о себе.

Сказав это, Люк ушел. Мирра остался наедине со страхом, который породили эти слова. Мирра, как никто другой, знал, каким жестоким может быть альфа. Его обещания могли звучать неправдоподобно из-за их глубокой аморальной направленности, например, но кто-кто, а Люк всегда держал слово.

Мирра осенило: делал ли так Люк раньше? Кормил ли волчатиной своих волков? И если это не еще один вид психологической атаки, то сколько килограммов волчьего мяса съел Мирра за всю свою жизнь? К горлу подступила тошнота.

========== Часть 8 ==========

Сирена орала, как ненормальная. Приглушенная толстыми металлическими дверями и каменными стенами, но все же отчетливо слышимая. Нетрудно было представить, как громка она снаружи.

Оглушающе. И эти отблески красного на всем под ряд, внушающие тревогу.

Что-то случилось. Кто-то проник в волчье логово, не иначе. Или кто-то из своих убил другого. Мирра все еще отчетливо помнил то, как сам включал сирену, когда ему давали такую команду вместе со сведениями о проникновении. Оборотни из других стай время от времени наведывались сюда, на свою беду. Обычно это были молодые, еще совсем неопытные ребята. Но иногда – матерые волки, которые считали, что способны противостоять Люку и его стае, и в восьмидесяти случаях из ста эти ожидания оправдывались. Люку нравилось зализывать свои раны с Мирра. Как он поступит на этот раз? На секунду в голове возникла сцена того, как потрепанный, взмыленный Люк все же запирается в бетонной клетке с Мирра и насилует его даже такого немощного, даже волка, возможно, сам перекинувшись. Это вызвало смертельный страх, и Мирра мысленно взмолился, чтоб Люку прилично досталось, настолько, чтоб у него и в помыслах не было отыграться на своем бывшем бете.

За дверью раздались шаги и голоса. Даже если рана потихоньку затягивалась, состояние все еще оставалось слишком тяжелым, чтоб можно было сосредоточиться и разобрать, что там говорят. Отчасти Мирра испытал облегчение. Так или иначе, он надеялся, что скоро его страдания закончатся.

Шаги стихли. Не считая воя сирены, стояла тишина. Спустя короткий отрезок времени дверной замок ворчливо заскрежетал, будто ему уже надоело открываться-закрываться, и дверь распахнулась. В камеру влетел Аарон. Его запах и его походка – их невозможно было спутать с чьими-то еще.