– Но почему, Эллана? – в очередной раз спрашивает Искательница, не желая признавать озвученную ранее истину. – Почему сейчас, когда ты нужна нам, как никогда, ты отказываешься ехать?

– Да потому что я теперь бесполезна в бою! – кричит эльфийка в ответ. – Я буду обузой в дороге, легкой мишенью, на которую наставлено слишком много охотничьих стрел. Зачем ты заставляешь меня говорить это, Кассандра? Разве жить с этим… Разве с меня не достаточно?

– Ты никогда не будешь нам обузой, – тихо замечает сестра Соловей. – Ты нужна нам, нужна Инквизиции.

– Я не возглавляю ее больше полугода, Лелиана, и ничего страшного до сих пор не произошло.

С ними – нет, верно. За последний год на долийку покушались трижды. Орлей, Ферелден, Тевинтер, бунтующие кунари и ее же собратья – подозреваемых хватало, те крохи, что остались от былой Инквизиции, не нравились никому. Пусть знамена пылились в шкафах Скайхолда, пусть большая часть людей и вернулась домой, чтобы снова пасти лошадей и взращивать пшеницу… Знать пугало иное. Ее имя. Влияние, собранное леди Инквизитором – вот, что тревожило их ночами, вот, что не давало строить новый мир своими руками. Двумя.

Но что могла ответить новому миру Эллана? Ей оставалось лишь держаться поближе к своим шевалье. Груз былых побед давно не тревожил ее разума, Эллана не утопала в гордыне. Разбойница без руки – не разбойница, эльфийка уже не могла держать лук, сражаться с одним кинжалом ей было слишком тяжко. Если два месяца назад Эллана еще пыталась убедить себя в обратном, настроить, взять в руки пыльное нынче оружие, то сейчас вся надежда ее рухнула в бездну отчаяния. Бесполезная, сломанная, ненужная.

Эльфийка ушла, желая скрыться от чужих глаз, вручила свой титул Кассандре и покинула старых друзей, обещая писать. Верховная Жрица Виктория даровала ей имение в Вольных землях, где сейчас Эллана и принимала напросившихся к ужину гостей. Убранство ее дома было скромным, слуг не хватало, и чай девушка подливала гостьям сама. Кассандра виновато поджала губы, глядя на пустой рукав хозяйки дома, она не видела его, отправляя той письма, не видела, слушая отчеты о перемещениях старой подруги, не видела, разглядывая сны о былых деньках. Тишина затянулась, резала слух, и Искательнице пришлось расколоть ее надвое.

– Дориан говорил, что…

– Дориан много говорит, – нервно заметила девушка, поднимаясь с кровати. – И Вив, и Бык, и Сэра – все они хотят помочь мне, я знаю. Мы только вчера обсуждали эти новомодные протезы… Но у Дориана все равно нет времени на визит. В Тевинтере сейчас неспокойно, магистры не желают принимать его перемены.

– А кто желает? – спросила Искательница. – Эллана, я понимаю, для тебя это сложно, если учесть все обстоятельства… Но, прошу, послушай нас.

– Лучше прочитай, – ворвалась в разговор Лелиана.

Под глазами ее лежали тени, а прическа сбилась, словно девушка только-только стянула с себя сестринскую рясу. Много ли свободного времени у Тайного мастера? Вряд ли. Реформация Церкви – тот еще труд. То ли из уважения, то ли в смирении, но Эллана взяла из ее рук сверток, развернула письмо, чтобы пробежаться глазами по кривым строкам. Хардинг? И точно, это она, эльфийка давно не читала ее доклады.

«Сборище пропавших эльфов заметили у окраины Минратоса, их перемещения хаотичны, планов не разобрать. Никаких нападений с нашей стороны не было, с их – тоже. Кажется, нас засекли, истинные цели их миссии остаются неясными, элувианов поблизости мы не нашли. Ждем дальнейших приказов.»

На послании виднелись следы когтей, разломанная печать была кривой и расплывшейся. Хардинг отсылала его в спешке, вороны Лелианы умели доставлять письма за день или два, главным было лишь выбрать погоду. Пальцы ощутили знакомое чувство – сухая бумага щекотала смуглую кожу ее руки. Эллана опустила взгляд. Воспоминания говорили с ней часто, их голоса наперебой бились внутри черепной коробки, каждый желая внимания лишь для себя.

Битва, боль, долгожданная победа над злом, его сфера разбита, он ушел. Боль, отчаяние, молитвы старым и новым богам, злость, гнев и ненависть, поиски истины. Собрание, нападение, беснующиеся в страхе кунари, приходящие к ней сквозь зеркала. Он. Живой, настоящий, такой, каким был перед ней всегда, каким она не могла его видеть раньше. Ты – Бог. Ответы на вопросы, страх, непринятие. Снова боль, но теперь не в битве, последний его поцелуй и забвение, чтобы скинуть сон… Без руки.

– Есть вероятность, что Солас следует за ними, – осторожно заметила Верховная Жрица, нарушая ход памяти. – Есть вероятность, что он затевает что-то против Империи.

– Вы хотите узнать, что?

– Верно, – отвечает Кассандра, кладя руку девушке на плечо. – Скажи, когда Источник говорил с тобой в последний раз, что именно он говорил?

Но эльфийка не может вспомнить всего. Источник, его голоса – они говорили с ней постоянно. Эллана просыпалась, слыша шепот канувших в лету собратьев, засыпала под их голоса, вбирая все новые знания. Что-то она записывала, что-то хранила в голове, иное – старалась забыть, никому не рассказывая. Шепот тысячи эльфов стал частью ее жизни, и их присутствие не мешало ходу дня, не сбивало шаткие мысли в кучу, тревожа разум.

– Они не говорят о нем, – шепнула эльфийка, не скидывая руку старой подруги. – Ни слова. Никогда. Обо всем на свете, но только не об этом мерзавце.

– Что же, тогда мы найдем его сами, – отозвалась Лелиана, не желая больше ждать. – Это наш долг, разве не так?

Долг ли? Эллана прикрыла глаза, вспоминая Корифея, возомнившего себя выше смертных. Его породила Хоук, она когда-то выпустила его из Тени, призвала в этот мир, чтобы сеять раздор… За то бывшая Наместница и поплатилась жизнью – осталась запертой по ту сторону Завесы, умерла она или нет. Что тогда ждет Эллану за похожий грех, где придется коротать вечность той, что пригрела змею на груди? Солас не стремился возглавить новый мир, но создать его, перестроить прежний – тот желал однозначно. И никто из его бывших соратников не знал, каким путем идет старый друг.

Инквизиции не дали кануть в лету, Кассандра настояла на сохранении тех крох, что остались после долгих лет тишины, словно это было разумно, могло изменить положение дел. Эллана согласилась, согласилась, но ушла, покинула свой пост, погрязнув в сожалении, жалости и горе. Погрязла, чтобы сейчас воспрять, отозвавшись на зов. Правая и левая рука Джустинии явились к ней после полугода разлуки, чтобы просить о помощи, чтобы вместе уберечь мир от опасности, вставшей на его пути. Снова.

– И вы думаете, что, явившись туда, мы сможем со всем разобраться? Солас знает нас, он не сделает и шага, зная, как мы близко. И как вы объясните знати наш визит в Тевинтер? – устало спросила эльфийка.

– Наш, довольно заметила Жрица. – Ты, не являясь нашим агентом или предводителем, отправишься в гости к Дориану, который об этом осведомлен и ждет тебя. Кассандра отправится с тобой, как посол, назначенный мной. Церковные дела требуют разрешения так же, как и мирские.

– Также? Хотела бы я исправить наше положение молитвой.

– Молитва не будет лишней, – отозвалась Кассандра, заставляя себя улыбнуться и отойти. – Дориан был рад услышать, что ты снова в строю.

А кто бы из старых друзей не обрадовался? Дориан общался с ней почти каждый день. Вечером, когда все дела были сделаны, а кровать готова ко сну, Эллана говорила со старым другом через кристалл, им же подаренный. О политике, о переменах, о том, как страшно нынче жить. Он не спрашивал совета, потому как сам знал, в каком направлении следуют идти, не был тем человеком, что наставил бы Эллану на путь превознемогания упреками и злыми словами. Магистр позволил ей выбраться из ямы самосожжения без чужих поучений.

– Как иначе… Хорошо, я пойду. Как думаете, если я умру в дороге, на том свете буду бегать по лугам со всеми своими конечностями?

– Ты вернулась? – удивилась Лелиана, услышав перемену в настрое. – Выходит, это добрый знак. Я пошлю ворона Хардинг, она все подготовит к вашему прибытию. Смилуется над нами…