– И каждого мы вытащим из тени, – заговорил Лорд снова, когда Пожиратели привели приговор в исполнение. – Каждого мы вытащим на свет, чтобы вернуть долг, занятый у нашего мира. У нового мира, в котором нет места ни грязи, ни слабости, ни подлецам.

Голос его сопровождался предсмертными хрипами теперь уже казненных людей. Безглазый старик умер быстро, должно быть, что-то случилось с его морщинистой шеей в этой тугой петле. Двое молодых людей умирали куда медленнее. Эрни сражался до последнего, дергался и извивался, надеясь оборвать веревку. В последний миг повязка с его очей спала, и взгляд светлых остекленевших глаз был направлен вперед, к гриффиндорке. Он увидел ее за секунду до мглы, телесного опустошения? Он увидел ее перед забвением?

Да.

В новом мире не будет места ни слабости, ни состраданию. Здесь останется только боль и тщеславие, только сила останется главенствовать над новым строем, над волшебниками, проклятыми таким жалким существованием.

========== 4. Забытая ==========

Рыба гниет с головы. Никаких других слов подобрать к увиденному не получится… Потому что в первых рядах сидел ребенок, что восторженно тянул руки к убитым предателям. Или же он пытался дотронуться до источника зла, до Темного Лорда, что стоял где-то рядом с уродливыми трупами?

Том Реддл улыбался. Для журналистов, круживших вокруг него, словно голодные лесные комары. Он охотно отвечал на задаваемые ему вопросы, принимал поздравления с проведением успешной операции. Где она прошла – Гермиона не знала, да и желанием узнать правду девушка не горела. Желаний в ней сейчас было мало, все сводились к удовлетворению простейших физиологических потребностей. Почти все. Хотелось только уйти отсюда быстрее и испробовать остроту бритвы, что ждала «дома».

За спиной слышались разговоры. Зеленое платье словно тяжелело, ноги болели, а руки приросли к удобным бархатистым перилам. Все окажутся здесь, все? На кого еще накинут петлю, кто следующим отправится в темный мир за чертой, кто будет стоять там после Эрни и двух неизвестных? Гриффиндорка осторожно оглянулась через плечо, заметив неподалеку от себя светловолосого Пожирателя Смерти со смутно знакомым ей выражением лица и холодных глаз.

– Нет, мы просто вместе учились, – говорил он полушепотом. – Нам не следует об этом говорить. Если он так считает, значит, решение верное… Наш хозяин знает, кому что причитается.

– Остается только надеяться на его проницательность и ее сговорчивость.

Начала беседы девушка не слышала, погруженная в собственные мысли. Она плавала где-то между миром реальным и искусственным, средь теней былых деньков, средь чужих разговоров о ней самой и чем-то отреченном. Малфоя Гермиона не узнала, потому его лицо теперь было другим. Длинный шрам нарушал гармонию аристократической внешности, разделив его лицо косой линией. Драко получил этот след в одной из бесконечных драк и погонь за укрывающимися от смерти грязнокровками.

Когда фотосессия была кончена, и терпение Хозяина иссякло, журналисты растворились. Рассыпались кто куда, словно тараканы, замеченные неаккуратным квартирантом. Они шевелили лапками, удирая, спасая свои никчемные жизни, чтобы принести добытое в темноту своих неуютных логов. Волан-де-Морт поклонился толпе, прижав правую руку к груди. Он прощался с благодарными слушателями.

Ребенок проводил его любопытным взглядом горящих голубых глаз. Направлялся Том вверх по лестнице, к ложе, отведенному для него и его прихлебателей. Там грязнокровка томилась все это время, наблюдая мерзкую картину. Казнь – дело тонкое.

Дверь распахнулась перед ним сама. Все присутствующие встали, и, увидев немую команду Властителя, бесшумно удалились прочь. Им не хотелось обсуждать приказы и команды, только бы исполнить все правильно, не нарвавшись на праведный гнев своего господина. Когда последний из гостей улизнул в дверной проем, когда его фигура растворилась в пестрой толпе, Том Реддл приблизился к грязнокровке, что все еще стояла к нему спиной.

Нет, она заметила. Появление высшего зла – дело такое, его не пропустить. Грязнокровка поморщилась, чувствуя запах знакомого одеколона. Ее передернуло от внезапно нахлынувших воспоминаний. Волан-де-Морт не спешил ее беспокоить. Он встал рядом, так же облокотившись о парапет, отделявший их ложу от зрительского зала.

– Пугает? – спросил волшебник громче, чем планировал. – Я думал, что вы, мисс Грейнджер, из более прочной стали.

– Нет, но ты упорно используешь варварские методы запугивания, – ответила она также громко.

Том рассмеялся. Возможно. В конце концов – они работают. Люди испуганы, маги испуганы, а дети – в восторге. Ополчение слабеет, пусть медленно, но с каждым днем все сильнее и яростнее. Преступники каются и возвращаются домой, прося у матерей и отцов прощения, а милостивый Властитель все им прощает, позволяя жить среди людей праведных, среди добропорядочных волшебников.

– Не думаю. Впрочем, я здесь не для того, чтобы с вами спорить, мисс Грейнджер. Хочу сделать вам небольшой подарок.

– И в честь чего?

– Я просто хотел бы показать вам, что мне не обязательно быть грубым и жестоким. Уверю вас, мисс Грейнджер, к своим друзьям я отношусь хорошо.

Он открыл перед нею дверь, и девушка нырнула в проход, не проронив и слова. Она думала о своих друзьях, к которым теперь уже не сможет хорошо отнестись. Мертвы. Оба мертвы для нее. Гарри – буквально, задушен все той же веревкой, а после выставлен в одном из музеев как мумия, Рон – фигурально. Уизли предал все ополчение, предал их обоих, всех своих друзей, пытаясь спасти свою шкуру.

В итоге она осталась последней. Противно это – быть одному. Тягостное чувство цепляется не то в шею, не то прямо за щеки, и тянет тебя ко дну, увлекая все ниже и ниже. А там холодно, страшно холодно, нечто склизкое держит тебя за руку, зовет во мрак, и некому подать руки, чтобы удержать тебя на свету. Сейчас, когда Темный Лорд шел впереди, Гермиона шла за ним. Недоверчиво, словно овечка за пастухом, но послушно. Ей все равно никуда не убежать из клетки, расположенной в самом центре Лондона, не укрыться от властителя мира.

Интересно, какого рода подарок ее ждет. Зная Темного Лорда, предположения делать крайне трудно. В его понимании даром может быть что угодно. Начиная от нового платья, а заканчивая свежесрубленной головой магглорожденного ребенка. Понятие морали, в конце концов, для Темного Лорда – довольно расплывчато. Убивать слабых – хорошо, убивать предателей – хорошо, а Гермионе жизнь сохранили, невзирая на это железное правило.

Если подумать… Разве остался на свете преступник, что так насолил бы Темному Лорду? Гарри и Дамблдор – мертвы, а пустозвон Уизли никогда и не был важным членом знаменитого трио. Бывало, что он оказывался забавным, немного разряжал атмосферу, но это не шло ни в какое сравнение с тем, чем отличились Гермиона и Гарри. Они доставили Темному Лорду, ослабшему после возрождения, дряхлому старику, много проблем. Казалось бы – непростительно много.

– Я оставлю вас наедине, мисс Грейнджер, как только мы дойдем до цели.

– Наедине с моим подарком? – спросила девушка. – Это, что, щенок?

– Нет, я не столь сентиментален, каким кажусь, мисс Грейнджер. Мой дар – несколько минут приватной беседы с тем, кто мог быть вам дорог.

На секунду девушке показалось, что сейчас он ведет ее к музею. Тому самому, где за витриной томится тело Гарри Поттера, высушенное тело, избитое самой смертью. Гермиона представила страшную картину: Темный Лорд, искушенный в черной магии, на несколько мучительных минут оживляет ее старого друга. О некромантии гриффиндорка читала многое, она знала, как проходит обряд, каковы его последствия. Само время вокруг смещается, мертвый обретает душу, упущенную много лет назад. Его голос становится другим, его разум меняется, высохшие уста искривляются, не слушаясь старых привычек… И что Гарри ей скажет? «Мы проиграли, смирись».

– Приватной… – тихо шикнула она, стараясь выкинуть из головы страшную картину.