Она молчала. Никаких криков, никаких стонов. Только сжатые губы, только закрытые в надежде отвлечься глаза. Гриффиндорка считала секунды, минуты, пока волшебник развлекался, наслаждаясь ее телом. Вперед и назад, вперед и назад, пока искры не посыпались из ее некогда красивых заплаканных глаз. Девушка выгнулась, когда маг вошел в нее до конца.
– Я получаю свое, мисс Грейнджер. Так или иначе, плевать, – говорил он, даже не запыхавшись.
Сколько времени прошло? Гермиона вцепилась в матрас, в подушки, когда волшебник отпустил ее руки. Боль все нарастала, жгла ее изнутри. Она сбила девушку с толку, и, когда призрачная свобода движений замаячила на горизонте происходящего, гриффиндорка и не попыталась отмахнуться, убежать. Она уверяла себя в том, что все это совсем скоро закончится, вот-вот, вот-вот…
Но ее пытка продолжалась. Он не целовал ее, не гладил, старался не трогать лишний раз. Только одной рукой нажимал на поясницу, на спину, на шею, не давая девушке встать. Холодное тело не разогревала и страсть движений и выдержанный темп. Шлепки эхом разлетались по комнатке.
Гермиона почувствовала дурноту, ощущая что-то внутри себя. Волан-де-Морт вздрогнул, не издав ни единого звука. Он сделал все молча, словно ничего и не ощущал, только наблюдал со стороны. Маг улыбнулся, но Гермиона этого не видела, она старалась не разлеплять глаз.
– Чудно, мисс Грейнджер, раз вы не захотели по-хорошему… Можете отдохнуть, помыться, осмотреть комнату, в конце концов. Я приду завтра.
Вот так просто. Вот так просто говорил он, уже собирая свои вещи. Всего минуту, всего несколько коротких секунд назад, секунд, сложенных вместе, он… Он творил с ней неописуемое. Бедра ныли, меж ними ныло, ныли и руки, и ноги. Том надел рубашку, кое-как натянув и штаны. Вьющиеся волосы он пригладил назад, инстинктивно понимая, что выглядит не лучшим образом.
– Я приду завтра, – повторил он, уходя. – Будьте готовы, подумайте, мисс Грейнджер. В другой раз все может пройти несколько… Иначе.
========== 3. Напуганная ==========
Она должна была согласиться, продаться за относительную безопасность и мнимое спокойствие. Человек так устроен, человек – такой зверь. Эгоистичный и жадный до благ, обращенных лишь ему на пользу. Если ради своего благополучия приходится продать идею или Родину, других людей или прочую ерунду… Почему бы не сделать этого, спасая собственную шкуру?
Уходя, волшебник предложил ей осмотреть комнату, чтобы немного развеяться. Предложение было странным, особенно если учесть то, что произошло несколькими минутами ранее. Гермиона закусила губу, потирая сухие руки. Она встала с кровати, стряхивая неокрепший, не случившийся с нею сон. В комнате не было ни одного окна, но светло было точно днем.
Одежда лежала в шкафу. Из черного дерева, которое, кажется, преломляло этот призрачный свет. Отражало, отталкивало, прогоняя как можно дальше, чтобы не хранить слишком уж близко к себе. Гриффиндорка снова лежала в кровати, бухнувшись обратно, комкая руками мятое покрывало. Она еще не могла встать.
Находясь в той мерзкой комнате, находясь в цепких лапах кожаного ошейника, пленница мечтала только о ванне. Горячей, ласковой ванне с какими-нибудь пенами, маслами и травами, способными успокоить дух. Сейчас она была у девушки в распоряжении, но мысли оказались заняты чем-то менее приятным. Когда он ушел, испарившись в пустоту, как и появился, грязнокровка не вставала. Лицом она уткнулась в подушку, но не заплакала.
Завыла. Протяжно и противно. Как собака, брошенная всеми на свете, побитая и покинутая. Хозяином и стаей, теплой матерью и людьми, что кормили ее всю жизнь. После девушка закричала, цепляясь за подушку, а потом задремала, сорвав горло. Тело болело, меж ног Гермионы саднило, тянуло. Боль то нарастала, то стихала, накатывала на нее волнами и мешая разуму найти покой в царстве благородного Морфея.
Повезло, что этот опыт все же не был ее первым. Конечно, Темному Лорду это не понравилось, ведь для того, чтобы сломить волю пленника, требуется тяжелый груз за плечами, нужно, чтобы он ощущал всю свою никчемность и униженность. Такое воспоминание еще долго будет давить на ее шею, но тяжесть эта могла бы стать еще сильнее, верно?
Спать ей предстояло не долго. Разум лишь на секунду остановил мысль, успокоился, отдаваясь сладкому, живительному отдыху… И его тут же снова впрягли в эту же телегу. Пришлось возвращаться в реальный мир, скидывая блаженное оцепенение, пришлось заниматься тем, чем заниматься ему не хотелось. Думать, помнить, слышать и видеть. Гермиона открыла глаза, почувствовав на своем плече такую знакомую теперь холодную ладонь.
– Вставайте, мисс Грейнджер, – прошелестел тот же знакомый голос. – Нам пора идти.
Свет ударил ей по глазам. Больно до дрожи, до слабости в вымученных ногах, коленях, суставах. Гриффиндорке пришлось отлепить лицо от подушки и сонно глянуть на мужчину, навестившего ее с утра. С утра ли? Она понятия не имела о том, сколько сейчас времени и какой это день.
– Если вы сами не приведете себя в порядок, мисс Грейнджер, я попрошу своих помощников прийти к вам и…
Девушка поднялась. Голая, со спутанными каштановыми волосами и покрасневшими очами. Темный Лорд посмотрел на нее бегло, осторожно. Казалось, что зрелище его совершенно не впечатлило и даже не интересовало. Том приподнял бровь, решив, что это – ее ответ. Девушка поднялась, даже не оглянувшись, прошла вперед, увидев дверь в ванную комнату, и отворила ее.
Она не собиралась рассматривать убранство. Ванная есть – отлично, душевая кабина – приемлемо. Белые стены источали холод. Вода лизала горячее тело, смывала с него грязь и пот, проступивший только вчера, пыталась счистить и горькие мысли, но ей не удавалось проникнуть так глубоко внутрь. Вода не всемогуща.
В душе имелось все необходимое. Масло для кожи, гель с яблоком и маслянистой оливой, шампунь с тем же ароматом. Разнообразные скрабы, лосьоны, бритвы и щетки. Мыло пахло какими-то травами, и пахло оно сильно. Этот сладковатый запашок чувствовался даже в комнате, но только сейчас девушка осознала, что это было. Не то сирень, не то фиалки – понять сложно, очень приторный аромат.
Но ей не требовались никакие изыски. Сейчас. Хватило куска мыла и пары капель самого простого шампуня, хватило десяти или двадцати минут. Потому что Темный Лорд ждал за дверью. Он не спешил, но хотел бы покончить с этим как можно быстрее, чтобы еще до конца дня собрать Пожирателей и провести очередное заседание, дав им понять свои основные задачи.
Когда Гермиона поняла, что кожа ее чиста, как и волосы, она решила выйти. Девушка не прятала наготу за салатовым полотенцем, кудрявые волосы она сразу же завязала в невысокий хвост, даже не высушив. Зачем сейчас заботиться о своем внешнем виде, зачем прятать тело от того, кто так недавно владел им? Он и сейчас владеет гриффиндоркой, если быть точной. Всей. От кончиков пальцев до макушки. Одно слово Темного Лорда может лишить ее жизни, заставить страдать и биться в истерике. Заставить ее…
– Я подготовил для вас наряд. Одежда, к слову, лежит в шкафу, и вы можете носить ее сколько хотите. Но, если предпочитаете естественную наготу, это дело ваше.
Занятно. Здесь есть шкаф. Пожалуй, Гермионе и правда стоило оглядеть свою новую обитель, пока было время. Она видела только лепной потолок и бордовое покрывало, в которое ее ткнули носом несколько часов назад, пытаясь надломить еще сильнее. Противнее всего было то, что Том старательно делал вид, будто бы ничего не случилось между ними, будто все по-старому и все хорошо, так, как должно быть.
Выбранный им костюм отличался сдержанностью. Грязно-зеленое платье, юбка которого доходила до середины колена, рукава – три четверти. Черные туфли с ремешками и черная сумочка, в которую нечего положить – лежали рядом. Похоже, на улице было жарко, ведь сам Волан-де-Морт не утеплялся. Поверх тонкой белой рубашки он надел жилетку. Вертикальная полоска делала его еще более стройным, а серый цвет подчеркивал неестественный оттенок кожи. Том Реддл – словно труп, мертвец, наряженный для прощания с последними близкими.
