– Угадаешь, кто это? – спросил Эредин, дав Цирилле время, чтобы рассмотреть древний памятник. – Хотя бы девушку, с юношей будет сложнее.

– Нет, – ответила ведьмачка, и голос ее звучал тише обычного. – Эльфы все одинаковые, я не знаю, кто это.

– Эта девушка – нет. Поверь, Зираэль, она – совсем другая, даже если остальные из нас друг на друга похожи.

Король вновь замолчал, и Цири продолжила рассматривать статую в тишине, захватившей слух. Платье неизвестной девушки изодралось, костюм юноши – нет. Фигура его выражала беспокойство, а вот лицо, не прикрытое убранными назад волосами… А лица просто не было. Вместо него – отшлифованная поверхность камня, пустой холст, готовый принять на себя любую личину, подстроится под время, человека и событие, избегая привязки к определенному образу. Так, впрочем, казалось лишь наблюдавшему со стороны. Вовлеченные же знали историю чуть глубже, и образ этот был им знаком.

– Это – Лара Доррен, – шепнул эльф, наклоняясь к самому уху спутницы, заставляя ту испуганно дернуться. – Знаешь же, что с ней произошло? Дурочка влюбилась в человека, сбежала, испортила жизнь и себе, и своему народу, так и не сумев ничего добиться в чуждом ей мире.

– Но ведь… Вы в нашем мире – просто гости.

– Мы? – спросил мужчина. – Смешно, Зираэль. Эльфы были в нем намного дольше вас, пар… Снова споры. Впрочем, я не за этим привел тебя сюда.

– А ради чего тогда, если не из возможности вновь унизить весь мой род?

– Это всегда успеется, поводов много, – заметил спутник, заставляя себя сдержать улыбку. – Я хочу, Зираэль, чтобы ты вспомнила эту историю, вспомнила, чем она закончилась для бедной Лары, насколько люди не оценили дара, врученного нашей несчастной избранной. Я хочу, Зираэль, чтобы ты вбила себе в голову: лучшего обращения ты все равно не встретишь там, куда так хотела сбежать.

– Откуда ты можешь знать, а?

Лучшее обращение. Верно, девчонка искала его слишком уж долго, скитаясь по неприветливому миру, всюду натыкаясь на врагов, на засады, на потери и боль. Цири на секунду вспомнила такие знакомые ей слова, запавшие в самый темный уголок памяти. «Выбирай меньшее зло», – и меньшим злом в ее жизни были все же не эльфы, так желавшие вернуть утраченное. Геральт и чуть холодная Йен, ее старая Львица-бабушка, добрая Нэннеке… Все они могут ждать ее там, за границей этого мира. Могут. Ведь могут, верно?

Цири не знала историю своей дальней родственницы так хорошо, как знал ее каждый эльф, она не успела впитать, усвоить весь трагизм ситуации. Для нее памятник этот был лишь памятником, боль не цеплялась за руки при одном только взгляде. Эредин понял по холодной злобе на ее хорошеньком в этом свете лице.

– Ты принадлежишь не их племени, Зираэль. Ты – наша.

– Я никому не принадлежу, – шепнула девушка, словно обиженно, гневно. – Да и ты сам называл меня «человеческой самочкой».

– Ох, Зираэль, – весело заметил эльф, заставляя ее развернуться к себе лицом. – Я лишь дразнил тебя, глупая. Весело смотреть за тем, как твои щеки наливаются румянцем.

Она бы и хотела повелеть эльфу заткнуться, но понимала, что сейчас не в том положении. Цири не была терпеливой или слишком расчетливой, но ума ей хватало – девчонка знала, что язык лучше придержать. Она сможет вдоволь наговориться, сбежав отсюда, а для побега ей нужно сохранить ноги здоровыми, тело – целым и невредимым, а разум непошатнувшимся под натиском сотен часов нудных эльфийских речей.

– Нам нужно возвращаться, хорошего понемногу, – проговорил спутник, стряхивая с плеча упавшую еловую иголку, – И да, Зираэль, на днях состоится моя коронация, и я хочу, чтобы ты на ней присутствовала. Мы это скоро обсудим подробнее: твою способность стоять тихо, смирно и помалкивать.

– Нет, постой! Нам уже пора возвращаться?

– Верно, – ответил ей мужчина, вновь подавая руку. – Я не могу проводить с тобой целые дни, Зираэль, а одна гулять ты еще долго не будешь. Долго или никогда, это зависит от твоего поведения. Будешь хорошей девочкой – будешь получать привилегии гостьи, плохой – и получишь наказание.

Цирилла смолчала, поджав губы в трусливом жесте. «Скоро буду гулять там, где мне вздумается. А вздумается мне подальше от тебя», – подумалось ей. Пальцы привычно сжались вокруг руки мужчины, темный хвойный лес больше не шумел вокруг путников, дорога тянулась обратно. Ветер стих, стихло и пение птиц, до сюда не доносился нетерпеливый цокот кобылки Эредина, и слышался лишь мерный шаг двух спутников, идущих слишком близко друг к другу.

– А кем был этот юноша? – спросила девушка тихо. – Тот, что без лица.

– Одним скучным неудачником, что даже не смог удержать в девушке любовь, – ответил ей эльф, снова подавляя злорадную улыбку. – Он им и остался, Зираэль, это с годами только усиливается.

========== 3. Держать спину прямо, не показывать страха ==========

Многоликая толпа эльфов шумела у нее за спиной. Придворные дамы, их хорошенькие юные кавалеры, старые рыцари и вельможи – сегодня в тронной зале собрался весь высший свет. Цири всматривалась в их лица, тщетно пытаясь найти хоть малейшее отличие. Прямые носы, большие красивые глаза, впалые щеки, тонкие губы и острые черты. Нет. Местную знать словно выводили из пробирки, строили по строгим чертежам архитектора и выпускали прочь, в большую гедонистскую жизнь, в свободное плавание.

Наряженная в нежно-голубое платье с глубоким вырезом, Цирилла стояла в первом ряду. Так уж принято: на коронации гости всегда стоят. Из такого положения легче всего опускаться на одно колено и произносить клятву верности, сливаясь с десятками монотонных голосов. Неискренних, но полных надежды на лучшее будущее для себя и своих потомков.

А можно и не говорить, просто шевелить губами, опустив взгляд к полу. Цири так и планировала: слова она все равно не учила, даже несмотря на то, что Эредин принес ей их на берестяной дощечке и положил прямо к кровати. Сейчас, девушка старалась держать спину прямо, взгляд ее выхватил из толпы лицо курносой служанки, та стояла тихо, у стеночки, стараясь быть незаметной.

Больше всего на свете Цирилла мечтала оказаться сейчас на ее месте. Там, где ее никто не заметит, там, где девчонку не стали бы рассматривать так пристально. Ласточка чувствовала на себе чужие взгляды, ощущала их и инстинктивно сводила лопатки. Эльфы оценивали ее со всех сторон.

– Низковата, – послышалось не так далеко. – Но в целом, для человека она даже хороша… Экзотика не будет ему во вред.

– Как по мне, – заметил раздраженный, тонкий женский голос в ответ. – Якшаться с людьми – позор для всех нас. Даже для королей, если не тем более. И плевать я хотела на какие-то там гены и особенности.

– Ох, милая моя Лори. Из-за таких вот суждений мы теперь вымираем, знаешь ли.

«Из-за своей глупой гордости, алчности и желчи», – подумала ведьмачка, не скрывая темного удовольствия. Эльфы не нравились ей, мнение это оформилось совсем недавно, но крепко. Цири чувствовала, насколько выше они себя ставят, как пренебрежительно ведут разговор и как ленно проводят свое время, рисуя, флиртуя и хохоча. У них его слишком много, чтобы спешить опробовать настоящую жизнь.

По правую руку от Цириллы встал высокий худой юноша в знакомой ей красной тунике. Должно быть, то была их парадная форма – таких юношей в зале было достаточно. Они стояли и у входа, и в первом ряду, и во втором, и в пятом, не имея определенного для всех ранга. Цири не следила ни за одним, лишь мимолетно касалась взором, чтобы составить общую картину действа.

– Выходит, это тебя мы тогда чуть не поймали? – спросил юноша, скромно улыбнувшись. – Весьма неприятный вышел инцидент.

– Неприятный потому, что не поймали? – прищурив глаза, спросила ведьмачка.

– Да. Когда знаешь, что упустил, становится еще хуже.

Эльфийские комплименты нравились девушке даже меньше, чем сами эльфы. Искусно завуалированные, словно в попытке скрыть свое расположение, они вводили девчонку в ступор. И как на это нужно отвечать? Придумывать нечто колкое или все же благодарить, но так же… Невнятно?