Гермиона посмотрела на блондина, слегка наклонив голову набок.

— Драко?

Он смотрел на неё, будто и не видя её самой. Будто Слизеринец искал её прежнюю и не находил. Это пугало, если честно. В его серых глазах была настороженность и что-то странное, но настороженность постепенно уходила, что не могло не радовать девушку. Этот блондин и, наверное, Снейп, не смотря на то презрение, которое он расточал в сторону девушки – единственные из всех присутствующих на том собрании, кто не вызывает отвращение у неё. Впрочем, это самое отвращение, у себя вызывала и сама она.

— Лорд поведал нам вкратце о том, что увидел в твоих мыслях. – сказал Драко, закрывая дверь за собой.

— Рада за вас. Интересная история была? – слабо поинтересовалась девушка, надеясь, что разговор закончится как можно быстрее. Она слишком устала, но Гермиона была уверена – это только начало, позже будет намного хуже. Рейды, убийства, кровь, крики…

— Занятная. – хмыкает Малфой-младший, тем самым прерывая её мысли. В который раз. – Вот только многое не совпадает.

— И что же например? – с огромным сомнением смотрит на него Гриффиндорка.

Малфою вдруг хочется её ударить по лицу, сделать этакую лечебную пощёчину, лишь бы эта невозможная девчонка пришла в себя и перестала быть… такой.

— Это. – только и произносит юноша, указывая на исписанный маленький кусочек пергамента. Девушка что-то начала припоминать. Точно, их последняя попойка. Глупо это было, но они оба действительно написали то, что их тревожило, хоть и забыли после об этом. Да уж, Огневиски – это вам не Сливочное Пиво. Гриффиндорка полезла рукой в карман своей мантии и достала оттуда изрядно помятую бумажку, исписанную рукой Малфоя. Подумать только, столько проходить в этой мантии и так ни разу не заглянуть, не увидеть, не наткнуться на этот кусочек пергамента. Девушка развернула его и даже не удивилась, увидев там аналогичную своей надпись: «Я должен убить Дамблдора». – Даже, если учесть, что отомстить ты возжелала после смерти Грейнджеров, твоя первая попытка напиться в это никак не вписывается.

— Я узнала, что дочь Пожирателей, которых убил Дамблдор. Чем не причина?

— Ты выглядела тогда уж слишком убито, как для этого.

— Что правда – то правда. – не стала лицемерить Гермиона, только не перед блондином. Ему врать почему-то решительно не хотелось. Но и правду открывать было нельзя – попросту опасно. И для неё, и для него. А потом девушка вдруг солнечно улыбнулась, как улыбалась до всей этой канители с Дамблдором. – Судя по тому, что я всё ещё жива, ты не сказал Тёмному Лорду о своих соображениях. Спасибо.

— Я не знаю, чем ты руководствовалась, может, в тебе и правда всегда была способность убить человека ради мести, в чём я очень сомневаюсь, или ещё что, но… Если бы не ты, то убивать Дамблдора пришлось бы мне. И не думаю, что я был бы в силах это сделать. – Он замолчал. Девушка почти что с ощутимой ненавистью посмотрела на Метку. Наверное, большую ненависть она ощущала только к себе. – Жалеешь?

— Я могла бы говорить, что выбор есть всегда, но ведь и терять всегда есть что, не так ли? У меня этого не было. Ни выбора, ни того, что можно потерять. – как можно более откровенно сказала девушка. – У меня не было ни имени, ни хорошей репутации. Я всё это потеряла. И, если честно, от этого становится тошно. Но единственное, что действительно заставляет меня жалеть о моих поступках, так это, пожалуй, презрение в глазах профессора Снейпа, да разочарование в твоём голосе.

— Это не разочарование. – выдохнул блондин, с немым удивлением рассматривая девушку. – Но ты же понимаешь, что это… что это не ты?

— Я прекрасно это осознаю, Драко. – тихо, даже как-то ломко, произнесла Гермиона. – Даже более, больше всего я боюсь потерять то единственное, что у меня есть – себя. По крайней мере, я надеюсь, что после всех вмешательств Дамблдора от меня собой хоть что-то во мне осталось.

Малфой-младший хотел было что-то сказать, но слова застряли где-то в глотке. Было непривычно видеть эту невозможную, невероятную девчонку такой слабой и… раздавленной, что ли? Юноша замер на мгновение, но потом решительно подошёл к сидящей на кровати девушке, аккуратно садясь рядом и обнимая, пытаясь дать такую необходимую ей сейчас поддержку. Он не понимает, во что сейчас ввязывается, под что подписывается, но…

— Чтобы не случилось, я буду рядом. Слышишь? Рядом. У тебя есть я.

На ресницах девушки самоцветами блестят еле уловимые капельки слёз, но сказанное Слизеринцем заставляет её слабо улыбнуться сквозь слёзы.

И всё-таки отношения между ней и блондином – штука неимоверно сложная и непонятная.

Комментарий к Часть 2. Глава 1

А вот и начало второй части. Надеюсь, выкладываю не зря, и хоть кому-то из читателей это понравится.

Группа про мои фанфики - https://vk.com/club89977622

========== Глава 2 ==========

Слабая женщина прикрывает своей спинной ребёнка и молит о пощаде. Наивная, будто бы это могло хоть как-то помочь!

Девушка со злостью толкает русоволосую в сторону. Можно было убить её сейчас, сразу, не размениваясь на этот маленький спектакль, но это… это так скучно! А видеть, как мучается эта жалкая маггла – это весело. А что может быть хуже для материнского сердца, чем смерть ребёнка, родной кровиночки?

Жуткий смех буквально льётся из уст девушки, когда та подходит к маленькому мальчику и втыкает острый нож в его грудь. По её рукам течет кровь – грязная кровь маггловского отродья, а рядом рыдает, проклиная её, безутешная мать. Девушка смотрит на неё своими сумасшедшими карими глазами, в которых на мгновенье мелькают алые огоньки безумия, что не принадлежат этой особе, а затем зеленый луч смертельного заклинания без какой-либо жалости летит в проклинающую волшебницу магглу.

Веселье слишком быстро кончилось, даже обидно. Но, в конце концов, в этом жалком мирке столько таких же никчемных магглов! Есть, где разойтись!

И девушка смеётся – радостно, на грани безумия, так счастливо, будто только что получила величайший подарок Судьбы, а не убила двоих невинных.

А затем поднимает свою волшебную палочку к небу, произнося заклинание Адского Пламени, и…

И что-то идёт не так.

Улыбка, больше похожая на оскал, исчезает, уступая своё место беззвучному стону боли, превосходство в глазах сменяется мучением и страхом. Девушка горит, в буквальном смысле слова. Горит, не видя огня. Задыхается, не в силах хоть немного вздохнуть.

И лишь вместо карих глаз на мир смотрят подёрнутые дымкой боли алые нечеловеческие глаза.

***

Гермиона буквально подскакивает на своей уютной и мягкой постели, чудом не падая на пол. Её тошнило, по телу стекал холодный пот, а по рукам бегали мурашки страха. Да что там мурашки! Девушке казалось, что её волосы стали дыбом, так жутко и страшно было. Но это… это было так…

Как?

О, она могла подобрать миллионы эпитетов!

Здорово.

Великолепно.

Невероятно.

Непревзойденно.

Невозможно.

И так… волнующе!

Гермиона в ярости помотала головой. Это ведь не её мысли? Не её же?..

Блэквуд вздрогнула от сомнений в собственных мыслях. Это пугало даже больше, чем содержание её сна. Даже больше того, что ей и в прям понравилось то ощущение почти что безграничной силы, что присутствовало в её сне. Она не была уверена, что она – настоящая она, если сказать вернее – должна испытывать то, что ощущает сейчас. Отвращение – вот, что она могла бы понять. Но не радость и почти щенячий восторг от… от чего? От силы, от власти, от… возможности убивать…

Бывшая Гриффиндорка готова была поспорить на что угодно, что даже тошнит её не потому, что она убила во сне ребёнка и его мать, а по другой причине.

Экз-Грейнджер поморщилась, посмотрев на своё измученное и изнеможенное лицо в зеркале.

Что это вообще было?

В глазах на мгновенье – прям как в её сне – мелькнули алые искры.

Алые…

Мерлин!

Гермиона отскочила от зеркала, как от прокаженного, разве что не перекрестилась. Озарённая осознанием, девушка не знала даже, что думать, не то, что, как поступить.