Она без страха прошла вперед, обогнула кресло и низко поклонилась Маршалу из Волда, небрежно развалившемуся на сиденье, будто пастух на сеновале. Жестом велев гостье присесть, он сосредоточенно уставился на нее своими тусклыми глазами, напоминающими зимнее небо.

— Ну? — буркнул мужчина, когда Агата устроилась. — Рассказывай давай, зачем тебя звал эльф.

На миг она растерялась, но должность этого человека предполагала наблюдение за чужеземцами, чтобы избежать подлости с их стороны. К тому же Эвита, вставшая за спиной покровителя, настойчиво закивала, что помогло девушке успокоиться.

И она рассказала все. Скрыла лишь предположение о даре Владыки считывать мысли, которое вряд ли могло заинтересовать Маршала. А он на удивление внимательно слушал эту незатейливую историю, хмуря густые брови и что-то прикидывая в своей голове.

— Очень хорошо, что Трандуил позволил тебе сблизиться с сыном, — улыбнулся мужчина, когда рассказ закончился, — теперь наши с ними переговоры упростятся.

— В каком смысле? — Блондинка, не ожидавшая продолжения беседы, ощутила возвращение утерянного страха.

— В таком, что тебе выпал шанс оказать помощь нашему королю и стране.

— Господин… — и без того скудный дар красноречия исчез окончательно, — я не думаю, что могу принести много пользы…

— Нужно будет лишь сделать то, что повелят. А думать — это не твоя задача.

— Сделать? .. Что?

— Во-первых, молчать об этом разговоре, если не хочешь вылететь из дворца с позором, — лживая теплота в голосе Маршала резко обратилась в гром, заставивший обеих женщин вздрогнуть, — во-вторых, быть послушной.

— А если я откажусь? — несмело спросила Агата, понимая, что ее уже вряд ли отпустят с миром. Но земляк не обладал такими же сковывающими глазами, как Владыка Леса, что пробуждало упрямство.

— Не откажешься, — злобно усмехнулся собеседник, подаваясь вперед, — это тебе не наш Волд, где все живут общинами. Здесь каждый сам за себя.

От этих слов повеяло холодом, и «пчелка» стремительно приложила к губам указательный палец, безмолвно настаивая на согласии.

— Пожалуй, вышвырнуть тебя на улицу будет не очень практично, — между тем говорил ее покровитель, — слуги-то в этом дворце тащат все, что плохо лежит. И ведь хитрые, заразы; так просто не поймаешь. Почему бы мне не отдать тебя стражам? Пусть хоть некоторые кражи оправдают…

— Вы думаете, кто-то поверит, что я воровка?!

— А почему нет? У тебя нет ни денег, ни мужа. Заступника тоже нет — никто и не спросит, куда ты делась.

Пытаясь удержать рвущиеся изнутри проклятья, девушка издала какой-то сдавленный звук, но все же сдержалась. Во многом благодаря перекошенному лицу Эвиты, которая хорошо знала нрав Маршала; согласие подруги ей было на руку, но последствия отказа могли быть для Агаты куда более суровыми.

— Ну вот и славно, — приняв молчание за согласие, Маршал закряхтел, поднимаясь на ноги, — завтра вечером будет еще один праздник, и мне нужно, чтобы ты выманила Леголаса.

— Выманила? — переспросила блондинка, уже нарисовав страшные образы в своей голове.

— Именно, прямо посреди праздника. Намекни, что брать с собой охрану не стоит и веди его к источнику у подножию лестницы. А там будь посговорчивее.

— Сговорчивее? Трандуил ведь намекнул, что у эльфов нет подобных интересов…

— Слушай больше, — хохотнул мужчина, неторопливо шагая к выходу, — байки для простушек, чтоб доверяли.

— Как же мне его выманить, еще и без охраны? ..

— Заранее договорись, или вон, у подружки своей спроси. Неужели две бабы не смогут козни сплести? — Стук входной двери и последовавшая за ним тишина дала понять, что это уже женские проблемы.

Эвита, давно привыкшая к резкости покровителя, облегченно выдохнула, как только он ушел. А вот ее подруга злобно сжала кулаки, с отвращением думая, что этого человека не способно изменить даже высшее общество. Он так и остался грубым полководцем, которого она встретила в Волде двенадцать лет назад.

— А ведь ты все знала, — вздохнула Агата через минуту.

— О чем ты?

— О том, что сперва Леголас был поручен тебе. И как я теперь понимаю — явно не для забав.

— Теперь и я это понимаю, но… к чему ты клонишь? — Растерянная шатенка почувствовала себя загнанной в угол, однако признаваться не собиралась. — Неужели ты решила, что я нарочно советовала тебе принца?

— Почему бы и нет?

— Агата?! Может… может, я еще и орка того подослала? А потом сама себя ударила и заколдовала эльфа, чтобы он обратил внимание на тебя?

— Не знаю, — вздохнула девушка, чувствуя себя слишком истощенной, чтобы принимать решения, — поговорим завтра.

С трудом встав на ноги, она угрюмо побрела к двери, так и не решив, верит ли подруге. Нападение, бессонная ночь, переживания… все это нужно было как можно скорее оставить в прошедшем дне.

========== Глава 1.5. Порок знаком не только людям ==========

Айнулиндалэ (квенья — музыка Айнур) — сотворение мира описывается как воплощение музыкальных тем, предложенных Илуватаром Айнур. Всего было три темы: Первая тема создала Эа; Вторая определила очертания Арды и исправила диссонанс, внесённый Мелькором в Первую тему, одновременно вобрав его в себя; в Третьей теме Айнур участия не принимали — в этой теме Илуватар лично сотворил Детей Илуватара и определил их судьбу.

***

Как только комната опустела, Эвита села в кресло и обняла себя за плечи, рассматривая яркое солнце, блистающее за окном. Сначала золотисто-желтое, затем огненно-оранжевое, еще позже — красное; оно меняло цвет с каждым часом, неотвратимо падая в объятия ледников, острые вершины которых напоминали звериную пасть. Но красота природы не интересовала женщину, мысли которой были заняты делами житейскими.

Эта маленькая авантюра с синяком должна была избавить ее от эльфийского общества. Только неожиданное вторжение покровителя разрушало надежду на тихое отступление. Теперь двери спальни Трандуила были широко распахнуты, и только Валар знали, есть ли за ними капкан.

Эвита не могла решить, как поступить, и забытье сделало ее похожей на восковую фигуру, внутри которой мирно горела надежда. Тусклая и сомнительная, когда-то уже отброшенная. Но пока что единственная, способная защитить от козней Маршала, если преклонный возраст или чрезмерная самоуверенность обрушат крышу Золотого Чертога на головы его хозяев. Однако с Владыкой Леса будет непросто: женщина знала это и тяжело вздохнула, ощущая ноющую боль в спине из-за многочасовой неподвижности.

Она вдруг обнаружила, что вместо солнца за окном мерцают звезды, а служанка Дэгни ходит по комнате и зажигает свечи. При этом ее белый чепчик и выбившиеся из-под него рыжие локоны словно светятся в темноте.

— Закончишь потом, — сказала Эвита, вставая на ноги, — помоги мне одеться.

Такие поздние сборы не удивили девушку, которая задула лучину с абсолютным равнодушием в темно-карих глазах; слишком темных, и от этого выделяющихся на юном лице со светлой кожей и чуть вздернутым носом. Не задавая вопросов, она прошла через комнату и уверенно открыла стоящий возле кровати сундук, где лежали сложенные полотна ткани. Закинув несколько из них на плечо, служанка вернулась к застывшей возле кресла госпоже и принялась расшнуровывать ее платье.

Эвита выбрала нижнюю рубашку из белого шелка, мягкие переливы которой заманчиво подчеркивали редкое сочетание большой груди и тонкой талии. Сверху она надела рубиново-красное платье с расширяющимися от проймы к локтю рукавами и узкими манжетами на запястьях. Глубокий овальный вырез посередине соединялся шнуровкой, проходящей через весь лиф — это особенность падшей женщины, которой нужно одеваться и раздеваться без посторонней помощи.

«Честные» дамы, носившие шнуровку на спине, всегда косо поглядывали на Эвиту, идущую в покои очередного посла или гостя своего короля, но ей было все равно. Она забыла о стыде еще в шестнадцать лет, когда отец пропал, Агату увезли, а Маршал из Волда стал единственным человеком, указывающим путь. Однако в последнее время свет этого маяка горел неровно… или он просто обратил взгляд на другие лодки, забыв о старых?