Сын Орофера продолжал задумчиво рассматривал Агату, словно дожидаясь, когда та закончит мысль. А затем плавно развернулся и шагнул к столу, отчего длинный наряд громко зашелестел, напомнив девушке забытый хруст лиственного ковра.

Это принесло облегчение, слишком быстро развеянное Трандуилом, который поднял руку и взмахнул длинными пальцами, веля приблизиться.

— Дворец заполняют слухи, — размеренно произнес Владыка, опустившись на стул, — о тебе и моем сыне.

Услышав мягкий голос, тихим эхом прокатившийся по комнате, блондинка невольно вздрогнула, но все же заставила себя подойти ближе и замереть в метре от стола. Теперь уже она открыто рассматривала эльфа, стараясь понять, к чему он клонит и нужен ли здесь ответ. Но синда не торопился выдавать причину этой внезапной беседы и молчал, пронзая гостью взглядом, словно и впрямь разглядывал все ее тайны, цветным ураганом метавшиеся в голове.

— Вам это не нравится? — Невероятным усилием воли Агата одолела испуг, но собственный голос показался ей жалким и чужим.

— Напротив, — собеседник вдруг оживился и свободно откинулся на спинку стула, — я хочу, чтобы ты проводила с ним как можно больше времени.

Последовавшая далее многозначительная тишина не оставила места сомнениям, и Агата ощутила, как жарко вспыхнули ее щеки, а сердце заполнило негодование.

— В чем дело? — спросил Ороферион, заметив смущение.

— Я… — Блондинка не знала, что ответить, ведь и сама намеревалась сблизиться с араненом. Но раскрыть порочный заговор казалось невероятно унизительным, и разум отчаянно хотел оправдаться. — Боюсь, люди неправильно поняли…

— Сейчас важнее то, что ты поняла меня правильно. — Неожиданно отвердевший голос Владыки Леса явственно показывал, что все решено: девушка понравилась Леголасу, а остальное не имеет значения.

От этого ее мысли спутались окончательно: раньше у Агаты был выбор и право отказаться. Теперь же она будет исполнять приказ, и лишь мысль об этом терзала остатки гордости.

— И? — чуть раздраженно произнес синда, красноречиво хмуря брови.

— Мне было приятно общество вашего сына, но я не собиралась выходить за рамки приличий… — Возражать самому Королю Лихолесья казалось чем-то противоестественным, однако застигнутое врасплох сознание не успевало за речью.

— Dess, — вопреки ожиданиям, Трандуил снисходительно усмехнулся, заставив блондинку окунуться в недра своей памяти, где не оказалось похожего слова, — от тебя это и не потребуется. Всего лишь общество, чтобы мой сын забыл одну свою привязанность. Ясно?

Девушка с готовностью кивнула, чувствуя слабую оттепель на лице эльфа. Однако его следующая фраза прозвучала слишком резко, напоминая удар кнута:

— Только не вздумай переходить грань. Если сделаешь все правильно — оставишь себе все подарки Леголаса, и я так же награжу тебя, понятно?

— Да, Ваше Величество… — Слова выскочили почти непроизвольно из-за страха разгневать Владыку, который удовлетворенно кивнул и на миг опустил веки.

Но давящий взгляд очень скоро вернулся. То ли запугивая, то ли читая туманные мысли Агаты, которая не сопротивлялась — что угодно, лишь бы скорее уйти!

— Это все, — заключил Ороферион через минуту и указал гостье на дверь, отчего крупный перстень на его пальце ярко блеснул, словно подтверждая слова хозяина.

Сглотнув ком в горле, девушка присела в реверансе и на дрожащих ногах поспешила к выходу, стараясь, чтобы ее уход не напоминал бегство. И как только она исчезла, синда расслабленно закинул ногу на ногу, отдаваясь бездне собственных предположений. Его взгляд замер, но эльф хорошо видел Леголаса, который тихонько появился из-за неприметной двери за спиной отца, где и находился все это время.

Аранен хмурился, торопливо расстегивая верхние пуговицы своего вишневого облачения, напоминающего узкую тунику до колен. Однако легкая ткань, хоть и была приятна телу, не избавляла его от ощущения смутной досады, вызванной, кажется, проницательностью родителя.

А может, тем, что Владыка не посчитал нужным скрыть от Агаты чувства наследника к Тауриэль? ..

— Думаешь, она как-то причастна? — недоверчиво спросил принц, замирая напротив стола.

— Ее глаза уже утратили невинность, однако лжи и притворства в них тоже нет, — ответил Трандуил, задумчиво скользя рукой по подбородку, —, но еще рано делать выводы. Пока тебе следует лишь запоминать ее вопросы.

— А что дальше? — Леголас облегченно выдохнул, радуясь невиновности своей знакомой, пусть и хрупкой.

— Попробуем спровоцировать тех, кто организовал нападение, — заключил Ороферион и резко сжал пальцы в кулак, —, а пока что найди мне того, кто отвечает за безопасность в этом городе. Заговорщик, кем бы он ни был, узнает ценность эльфийской крови, пролитой зря!

Решительный тон и застывшие черты лица вмиг избавили аранена от лишних мыслей. Кивнув, он повернулся в сторону двери, однако неожиданное воспоминание не позволило ему ступить и шагу.

— Отец, — произнес синда, замерев вполоборота, — ты не чувствуешь ничего странного здесь?

— Странного? — услышав растерянный голос сына, хмурый Владыка Леса моментально превратился в участливого отца, взгляд которого отражает лишь заботу. — Что ты имеешь в виду?

— Трудно описать… воздух, он… тяжелый. Словно дышишь пылью, но ее нет.

— Давно ты это почувствовал?

— Как только приехал.

Прищурившись, Трандуил напряженно взглянул на Леголаса, стараясь найти объяснение его тревогам. Читать мысли Орофериону было не дано. Но он жил так долго, что легко мог понять все необходимое лишь по взмаху ресниц или движению губ.

Только сейчас бесценный опыт подсказывал, что разгадка требует времени и может подождать. В отличие от нападавших, которые, возможно, с каждой минутой убегают все дальше. Поэтому синдар решили отложить беседу, и принц все-таки вышел в коридор, предварительно отправив стражу разузнать, далеко ли ушла Агата.

Как выяснилось, это было лишним: девушка стрелой неслась прочь и не заметила бы Леголаса, явись он хоть из воздуха посреди дороги. Ей казалось, будто изучающий взгляд лихолесского Короля до сих пор жалит затылок, напоминая об унизительной сделке, заключенной только что.

Судя по всему, близость с араненом не предполагалась. Но блондинка не была уверена, что верно истолковала слова его отца, который озвучил явно не просьбу… Теперь ей придется исполнять желания эльфов, ведь прогневать Владыку Леса — значит прогневать и короля Рохана… А этого боялись даже Маршалы и самые влиятельные чиновники.

Эти мысли тяжким грузом легли на плечи Агаты. Она уже ощущала себя падшей женщиной, и, стремясь найти утешение, отослала Вигдис, чтобы спокойно навестить подругу. На удачу, та была в своей комнате, куда девушку безропотно впустила рыжеволосая служанка, на лице которой застыла тревога.

Но причину не удалось распознать сразу; как и в эльфийских покоях, все здесь обуяли лучи заката, горевшего справа от двери за широким прямоугольным окном. Этот золотисто-красный свет дарил объем изображенным на гобеленах меарас и их хозяевам; казалось, они вот-вот сделают первый вдох и обернутся к своей хозяйке, сидевшей напротив окна у холодного камина.

Из-за светлого платья женщина казалась лишней в этом царстве буйных красок. А черная обивка кресла создавала вокруг зловещий ореол, будто готовый проглотить всех, кто окажется рядом. Но виновниками настороженной позы Эвиты являлись не образы, а кто-то вполне реальный, занявший соседнее кресло.

Оно было повернуто внутрь комнаты, и рассмотреть можно было только грубые коричневые сапоги, видневшиеся между прямыми ножками. Но как только Агату посетила смутная догадка, тишину разогнал мужской голос, звенящий старческой хрипотцой:

— А мы и не ждали тебя так быстро. Подойди, нечего стоять в дверях.

Снова приказ, не оставляющий выбора — на это ясно намекнула шатенка, вскочившая на ноги и кивнувшая подруге на свое место. Кажется, здесь следовало испугаться. Однако девушка ощутила лишь усталость, за что мысленно поблагодарила Трандуила, забравшего все ее эмоции без остатка.