Вот и сейчас, когда она вошла в кабинет, он вновь испытал странное волнение в органах дыхания.

– Заебали меня ваши арабы. Они считают, что узбеки уже настолько самостоятельны, что сами могут построить нефтепровод.

Маринина манера выражаться всегда приводила шефа в восторг. Ему казалось, что в свои 25 лет Марина видела в жизни много такого, о чем он в свои 55 и не подозревал. Вот и сейчас он поручил ей переговоры с кувейтской делегацией, наперед зная результаты.

– Но они согласились?

– А куда им еще деться? Все время пялились на мои колготки, аж вспотели.

Никанор Иванович приоткрыл дверь кабинета и выглянул в коридор. В офисе чинно сидела группа из Кувейта из пяти делегатов, приглашенная на конференцию. Европейские костюмы дополняли причудливые головные уборы. Они оживленно жестикулировали. Шеф прикрыл дверь. Марина курила.

– Два отеля уже полностью заняты прибывшими. Куда селить остальных – ума не приложу. Отели требуют предоплату. До открытия – два дня. Через час прибывают американцы. Поеду встречать сама. Этим же рейсом прилетает Джейн. Я тебе рассказывала о ней. Мы вместе учились на филфаке в университете, не видела ее пять лет. Невероятная девка. Интересовалась только мужиками. Танцы и мужики. Танцы, мужики и Достоевский. Все. Постоянно носила с собой автоматический член. Чуть что – раз, и готово. Мы с Катькой ее обожали. А когда я ей по телефону сказала, что Катька наша замуж выходит, так та даже завизжала от восторга. Поедем, говорит, мужа отобьем.

Марина снова закурила и откинулась в кресле. Стройные ноги, бедра облегала юбка от Валентино. Копна слегка рыжих волос и немного детская улыбка придавали ее лицу особое выражение милой наивности, которая никак не вязалась со свободной манерой общения, граничащей с вульгарностью.

– Джейн – это замечательно, но есть дела поважней. Вот последний факс от мистера Озава. Он пишет, что от компании приедет их главный консультант Рейко. Судя по уровню, они заинтересованы в сотрудничестве, что для нас очень важно. Этому парню двадцать один год, но он достаточно крупный специалист в области молекулярной вулканизации. В России впервые. Я надеюсь, ты произведешь на него сильное впечатление и он быстро забудет о Японии вообще и о вулканизации в частности. Приблизительно в это время прибывает и Джейн из Нью-Йорка. Встреть, пожалуйста, японца, а Миша пусть займется американцами. Японцы сейчас важнее керосина. Поезжайте вдвоем, возьмите мой «мерседес».

В аэропорту Пулково было очень оживленно. Марина с Мишей, сотрудником «Талона», крепким мужчиной со страусиным выражением лица, протиснулись в зал прибытия. Завидев группу американцев, Миша, стремительно работая локтями, направился в их сторону. Марина искала глазами Джейн. За пять лет она могла очень сильно измениться.

Вдруг кто-то сзади схватил Марину в объятия, и знакомый голос пропел: «Возьми гитару, она расскажет…» Эту песню Марина любила с детства. Она резко обернулась и увидела улыбающееся лицо Джейн.

Подруги обнялись.

– Ты все такая же толстая.

– Это я толстая?! Да я похудела на четыре кило. Ты лучше посмотри на себя. Небось бросила танцы, занялась бизнесом, сидячий образ жизни…

Марина познакомилась с Джейн в секции модерн-танца в университете. Джейн была слегка полной и всегда немного завидовала Марине, ее стройной, изящной фигуре и умению легко выполнять самые сложные элементы танца. Марина танцевала с увлечением, всем своим существом погружаясь в танец, забывала обо всем… Их подруга Катя тоже несколько раз посетила секцию, но быстро бросила. Катя была из деревни: неторопливая, рассудительная, как все деревенские девушки, она была полной противоположностью Марине, вспыльчивой, динамичной, увлекающейся. На факультете их всех троих очень любили за общительность, веселый нрав и бесконечное остроумие.

– Отгадай, что у меня в сумочке?

– Джейн, какая ты дура, ты совсем не изменилась, неужели по-прежнему…

– Ничего подобного. Просто я хотела показать тебе несколько фотографий.

На фотографии был изображен молодой улыбающийся негр в бейсбольной куртке.

– Марина, это Джеффри, – прошептала ей на ухо Джейн.

– Какой хорошенький. Вылитый Нельсон Мандела.

– Марина, я абсолютно серьезно, а ты со своими идиотскими шуточками. Это большое, сильное чувство.

– Какое по счету?

В этот момент к ним протиснулся Миша.

– Миша, это Джейн.

– Очень приятно. Марина о вас много рассказывала.

– Он врет. Никому я ничего не рассказывала. Ну, ты встретил своих американцев?

– Да, все в порядке. Я отвезу их на своей машине, а вы с Джейн дождитесь мистера Рейко, и увидимся в отеле.

Миша, так же стремительно работая локтями, исчез в толпе. Марина вытащила дощечку с надписью «Талон», подняла ее над головой, чтобы хорошо было видно выходящим в зал прибытия пассажирам рейса Токио – Хельсинки – Петербург. Рослые финны, хохоча, несли тяжелые сумки. Из-за спины одного из финских рок-музыкантов, приехавших на концерт в Санкт-Петербург, появилась худенькая стройная фигурка молоденькой японки. Она огляделась по сторонам, заметила надпись «Талон» и подошла к Марине.

– Рейко, – сказала девушка.

Марина опешила. Эта миниатюрная изящная японка – известный специалист по молекулярной вулканизации? Она ожидала увидеть стройного японца в дорогих очках и с толстым портфелем, а вместо этого…

Из оцепенения ее вывела Джейн.

– Какая прелесть, – сказала Джейн. – Как у Гогена.

– У Гогена – таитянки, – прошептала Марина.

– Я пошутила, – пробормотала Джейн. – Сама знаю.

– Я Марина, замдиректора фирмы, а это Джейн, моя подруга из Нью-Йорка. Она только прилетела, мы не виделись пять лет.

– Я очень рада познакомиться. Багаж ждать не будем, нас уже предупредили, что по ошибке наши вещи отправили из Хельсинки в Москву, так что они прибудут завтра утром.

– Боже мой, бедненькая, так ты осталась без всего! Поехали сейчас ко мне, только по дороге купим какой-нибудь еды. Я живу одна, с мужем разошлась два года назад. Предпочитаю животных. Кстати, у меня примете душ. В отеле все равно вчера отключили горячую воду. Тут такое творится в городе. Чистый дурдом…

Марина подхватила сумку Джейн, и они направились к выходу, у которого уже маячила фигура водителя. Новенький шестисотый «мерседес» за пять минут доставил их к продовольственному универмагу, где, преодолев невероятное препятствие в виде толпы и неразберихи, девушкам удалось купить еды. Машина везла их по вечернему Петербургу. Дворцы, набережные, арки проносились мимо. Рейко с любопытством выглядывала из окна.

– Ты не представляешь, Джейн, как мне все осточертело. Я больше не могу слышать слова «договор», «банк». Мой шеф считает, что я создана для бизнеса. А я только и думаю, как бы вырваться на дачу, не говоря уже о юге. В апреле вернулась из Италии. Представляешь, Адриатика, солнце, а я в костюме – на переговорах. Маркетинг, черт бы его подрал. Да что Адриатика, мужика завести не могу, времени не хватает. Скоро вообще ничего не понадобится.

– А ты попробуй вот это. – И Джейн полезла в сумочку.

– Сумасшедшая, все-таки привезла с собой.

– Да нет, – расхохоталась Джейн, – я не для себя. Хочу Катьке на свадьбу подарить. Отличная шутка.

– Дурацкая шутка в американском духе. Рейко, ты знаешь, что это такое? – И она показала на автоматический член, который Джейн вытащила из сумочки.

Рейко покраснела и сделала вид, что любуется Петербургом.

– А Катька, как закончила филфак, вернулась к себе в деревню и сидит там. Звонит раз в полгода. Последний раз звонила позавчера, спрашивала, приедем ли к ней на свадьбу. Я ей сказала, что попробуем. До конференции – два дня. Успеваем тютелька в тютельку. Можно Рейко с собой взять. Рейко, поедешь с нами в деревню к Катьке на свадьбу? Была когда-нибудь в деревне?

– Не была.

– Вот и замечательно. Переночуем у меня, а завтра с утра – на вокзал.

Квартира у Марины была огромная. Две кошки бросились к двери, когда девушки переступили порог дома. Наскоро приготовленный ужин – и утомленные перелетом Джейн и Рейко забылись глубоким сном, полным необычных сновидений.