В целом же социальный состав юридического факультета (на основании данных анкетирования) вплоть до Октябрьской революции представлял собой следующую картину: выходцы из среды дворянства, офицерства и чиновничества составляли около половины студенчества: во вторую половину входили дети так называемых почетных граждан, купцов, мещан, цеховых, духовенства и крестьянства.

Как бы ни были условны некоторые критерии, принятые при данном анкетировании, результаты его весьма показательны для уяснения тех глубоких сдвигов, которые характерны были для русского общества в целом и студенчества в частности в этот исторический период. В сложных условиях того времени не университетская наука, а сама жизнь формировала мировоззрение студенческой молодежи, ее научные и политические симпатии, определяла будущие жизненные рубежи.

Именно тогда в стенах юридического факультета Казанского университета обучались люди, которые впоследствии, в условиях Октябрьской революции внесли свой личный вклад в жизнь советской России, в развитие ее правовой науки. В числе первых можно назвать Я.С. Шейнкмана – руководителя Казанской большевистской партийной организации и Казанского губернского Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов в период 1917–1918 гг., А.Н. Нехотяева – первого комиссара юстиции (сначала Казанской губернии, а затем – ТАССР), А.Ф. Мухитдинову – деятеля советской юстиции в ТАССР и РСФСР.

Отечественная правовая наука знает такие славные имена бывших студентов-юристов Казанского университета, как А.А. Пионтковский-младший, Б.Б. Черепахин, В.С. Ундревич, Д.М. Генкин, М.М. Агарков. Питомцем юридического факультета Казанского университета рассматриваемого периода был и профессор А.Т. Бажанов, прошедший большой трудовой путь от скромного служащего Наркомата юстиции ТАССР до первого декана юридического факультета после его восстановления в стенах университета в 1952 г., доктора юридических наук, заслуженного юриста РСФСР.

Частичные и в большей степени показные реформы в начале XIX столетия в России несомненно способствовали появлению в мировоззрении и трудах некоторых русских ученых либеральных тенденций. Борьба прогрессивных и реакционных идей во многом обусловлена духом того времени.

После подавления восстания декабристов в России устанавливается полицейский режим беспросветной реакции во всех областях общественной жизни. Наука, литература и просвещение были поставлены под особый контроль «собственной его величества канцелярии» третьего отделения. Но в темной ночи реакции не переставали звучать выстрелы по крепостничеству и деспотизму, отзвуки которых докатывались до далекой провинции Российской империи. Горячими защитниками самоуправления и свободы в 30–40-х гг. XIX столетия выступили так называемые просветители, идеи которых были проникнуты «горячей враждой к крепостному праву и всем его порождениям в экономической, социальной и юридической области»65. В более поздний период самыми последовательными критиками верноподданического либерализма и глашатаями коренного преобразования русского общества явились революционные демократы, чья деятельность предопределила в дальнейшем широкое социал-демократическое движение пролетариата и крестьянства.

Среди ученых юридического факультета Казанского университета дооктябрьского периода можно видеть профессоров-реакционеров, службистов царского самодержавия, ординарных преподавателей, опасавшихся за свою карьеру и не высказывавших мыслей вслух, наконец, просто бездарей в юриспруденции. Естественно, честь Казанскому университету делают не они – в его стенах работала плеяда ученых, боровшихся за передовую, прогрессивную науку. В данном параграфе преследуется цель показать борьбу прогрессивных идей с идеями реакционными, а также привести те гуманистические положения, которые развивались в Казанском университете до Октября и ценность которых не утрачена до настоящего времени.

Наряду с буржуазными правоведами юридический факультет Казанского университета знает и других, взгляды которых навеяны идеями Французской буржуазной революции и впоследствии «просветительством». Среди них следует прежде всего назвать И.А. Финке, который начал чтение своих лекций в октябре 1809 г. Вскоре он стал первым деканом нравственно-политического отделения (юридического факультета). Финке долгое время не решался читать естественное право (до 1813 г.) и вел вначале курс положительного права древних и новых народов. Со всей присущей ему тщательностью и строгостью к научно-педагогической деятельности Финке усиленно работал над учебником по естественному праву. Его книга «Естественное, частное, публичное и народное право» вышла на русском языке в 1816 г.; она явилась первым произведением по правоведению, напечатанным в Казани.

Финке был представителем школы естественного права, которая в период разложения феодального общества и борьбы буржуазии за власть, несмотря на свою метафизичность, сыграла известную положительную роль. В учении о естественном праве выражались относительно прогрессивные и даже революционные для той эпохи идеи, отрицающие божественный характер государства и права. Представители естественно-правовой школы доказывали, что государство является результатом соглашения, договора людей и должно обеспечить торжество разума.

Свою книгу Финке посвятил героям, «лишившимся здравия на поле чести и славы» в войне против наполеоновских войск. Самого Наполеона он рисует как тщеславного, упорного, коварного и жестокого человека, вторгшегося в пределы земли русской, чтобы ниспровергнуть и разрушить то, к чему «народы от века в век глубочайше сохранили благоговение». Финке имеет в виду мир и спокойствие людей, установленное естественными законами66.

Книга Финке состоит из пяти разделов. Во введении содержится определение основных понятий и общее учение естественного права. Первая часть посвящена частному естественному праву, вторая – естественному государственному праву, третья – естественному гражданскому и четвертая – естественному народному праву.

Касаясь определения права, Финке популяризирует идеи Канта о различении нравственного закона и закона юридического67. Законы нравственности основаны на свободном внутреннем сознании долга, а «высочайшее правило закона юридического может быть не другое какое, как определение внешней свободы всех»68. Он и в дальнейшем следует Канту в его весьма сложной и во многом неопределенной классификации права.

Отличая естественное право от положительного по абсолютности и «безусловному достоинству» его предписаний, Финке говорит о его полезности философу, законодателю и политику. Полезность естественного права заключается, в частности, в том, что оно помогает избежать запутанности и произвола, служит вспомогательным средством при толковании положительного права и источником пополнения пробелов в законодательстве, составляет часть положительного права, когда сам законодатель на него ссылается69.

В государственном состоянии человек подчинен естественному государственному праву и естественному гражданскому праву. Первое регулирует отношения между государственной властью и подданными, второе – отношения граждан между собой. Здесь же действует еще и народное право, определяющее отношения государств и народов между собой70.

Финке – сторонник договорной теории происхождения государства. Он излагает ее в духе Канта и Руссо, указывая на договор не как на исторический факт, а как на некую идею, помогающую объяснить возникновение государства. В той же части, где договоры действительно существуют, они «поставлены не свободною общею волею народа, но внушением, влиянием и силою господствующей партии»71.