Ульяна идёт на кухню за подносом. Возвращается и собирает бутылки, стаканы со стола, часть закуски. Носит на кухню.
Слышно, как она гремит посудой. Собирается кипятить воду и заваривать чай.
Лёша встаёт и направляется на кухню.
Вера Петровна (Адатмыре): – Вот так я и живу с ними… с мамой и её сыночком.
Адатмыра: – Плохо живёшь, старушка. Очень плохо.
Екатерина Семёновна (Адатмыре): – А ты свой нос в чужие дела не суй, кикимора болотная!
Адатмыра: – Ещё слово – и ряд зубов, психолог!
Лёша встаёт из-за стола.
Лёша (Екатерине Семёновне): – Поёдём, маман, на кухне по рюмке водки накатим! Осталось чувство чего-то… недопитого.
Екатерина Семёновна (встаёт из-за столика): – Пойдём, Лешенька! А то здесь всякие пришлые свои правила устанавливают. Да и бабка наша ей подпевает.
Лёша: – Адатмыра – не пришлая. Она моя любимая девушка. У неё самое нежное имя на Земле.
Адатмыра: – Если, Лёха, без меня, в одну харю выпьешь, то пеняй на себя. Твоя мама пусть квасит. Но ты-то человек. Я надеюсь, что…
Лёша: – Моя Адатмыра, но ты ведь и сама водку пьёшь. А я совсем немного, раза два-три пропущу. Что же тут страшного?
Екатерина Семёновна решительным шагом уходит на кухню.
Адатмыра: – Ты ничего не понял, Лёха. Мне ваша водка, как вода. Просто познаю ваш… гнусный мир. Не земной, а конкретно – ваш. Ты совсем не знаешь меня, юноша
Лёша: – Ну, я же хочу! Выпить я хочу – и баста!
Адатмыра: – Как желаешь, голубок, господин Хотелкин! Я тебе своё слово сказала, а ты уж сам думай или маму слушай…
Лёша: – Всё ерунда! Мы теперь с тобой неразлучны, моя русалка с нежным именем! Навеки и до гроба!
Отправляется на кухню.
Появляется Ульяна с подносом, на котором заварной чайник, кофейник, чашками, вазочки с сахаром, конфетами, печеньем, ложечки и прочее.
Выставляет всё на столик, на поднос ставит часть посуды.
Уходит.
Адатмыра: – Я представляю, как они издеваются над тобой, Вера Петровна. В принципе, я всё знаю. Мне дано многое. Так уж получилось.
Вера Петровна (со вздохом): – Видать, ты не такое уж и плохое существо, если сразу всё заметила. Понятно, что к человеческому роду не принадлежишь. Потому мне и жалко Лёшу. Ты совсем ему не пара.
Адатмыра: – Плохое я или хорошее существо – не мне судить. А за своего Лёшу не беспокойся.
Вновь появляется Ульяна с большим чайником в руках и с вареньем вазочке.
Вера Петровна: – Садись, Уля! Чай будем пить. Маме с сыном сейчас не до чая и не до кофе. У них там водки море!
Ульяна (садится): – Да, им не до чая. Накурятся, напьются, наговорятся… А потом пойдут спать. Всё известно. Пусть отдыхают. Им ведь так хочется.
Наполняет кипятком чашки из большого чайника, ставит его под столик.
Каждый заваривает чай по вкусу, кладёт в чашки сахар. Размешивают его ложечками. Не торопясь, пьют.
Ульяна (Адатмыре): – Извините, конечно. Ну, зачем вам нужен мой Лёшенька.
Адатмыра: – Он совсем не твой. Он принадлежит самому Дьяволу. Таким родился и так… воспитан.
Вера Петровна: – Я во многом виновата. Жалела его, многое позволяла. Да и дочь моя Катерина тоже… избалованная.
Ульяна: – Да что вы такое обе говорите? Алёша – очень хороший, да и Екатерина Семёновна – умная и, может быть, добрая.
Адатмыра: – А может быть, и нет. Скорей всего, ни то и ни другое.
Перед ними появляются под изрядным подпитем Лёша и Екатерина Семёновна. Покачиваются, держась за руки. Улыбаются.
Екатерина Семёновна: – Скоро мы чай к вам подойдём пить!
Лёша: – Или даже кофе!
Лёша берёт рюкзак с водкой и вместе с Екатериной Семёновной возвращается на кухню.
Адатмыра: – Яблоко от яблони недалеко падает.
Вера Петровна: – Так и есть, к несчастью. Я вместе с ними бы пила водку и вино, но мой организм много её не принимает. Противится всякой дряни. Чаще всего, вообще, на эту гадость смотреть не могу (Ульяне). Моя дорогая, Улечка! Лешеньке в жёны нужна пожилая и богатая женщина. Иначе он не проживёт. А я совсем не вечная. Мне жалко их обоих (плачет). Тебе нужно строить нормальное счастье… с серьёзным, умным и работящим парнем.
Ульяна: – Мне страшно потому, что иногда начинаю думать об этом. Но ведь я люблю Лёшу!
Адатмыра: – Нет, не любишь. Ты просто его жалеешь. За что? За то, что он такой непутёвый и ленивый, живущий, как вирус, за чужой счёт. При этом отпетый негодяй. Таких субъектов тоже ведь жалеют.
Вера Петровна: – Не болтай вздора, Адатмыра! Не такой уж он и плохой. Мне на дни рожденья всегда цветы дарит.
Адатмыра: – Немного выкраивает из тех денег, которые ты ему выделяешь в день по два раза, Петровна. Или я не права?
Ульяна: – Да, правда. Вера Петровна всегда даёт деньги Лёше. Но ничего же в этом плохого нет. Если есть возможность, то можно и помочь.
Адатмыра: – Можно и нужно помочь голодному и раздетому, а не тунеядцу, который забирает у тебя всё, с наглой ухмылкой на роже. Тебе-то ведь, Вера Петровна, и на улицу не выйти. Нечего одеть. Одни лохмотья. Правда, на продукты питания денег пока хватает. Там, где они поедят, и ты прокормишься.
Вера Петровна: – В чём-то ты права, странная женщина Адатмыра. Но не во всём.
Ульяна: – Может быть, мне не слушать то, о чём вы говорите. Я, наверное, домой пойду.
Адатмыра: – Сиди, отдыхай и слушай, Ульяна! Думай, Ульяна! Тебе полезно знать о том, что бывает на белом свете. Во всём я права. Правда, сейчас в каждом четвёртом доме такое происходит. На разных уровнях, но такой вот страшный процесс идёт.
Вера Петровна: – Очень трудно мне стало жить! Очень. Но разве я виновата в том, что случилось?
Адатмыра: – Конечно, Петровна. Ты виновата и во многом. Тебе с молодых лет казалось, что ты всем повелеваешь, всем руководишь. Но они верёвки крутили, именно, из тебя. Не только я о твоей дочери говорю и о внуке, о других, так сказать, людях тоже.
Появляются, пьяные вдрызг, Лёша и Екатерина Семёновна. Смеются, весёлые и счастливые.
Екатерина Семёновна: – Мы чай к вам не придём пить! Я с сыночком, Лёшей, беседую. Мы славно разговариваем о его будущем… счастье. А вы все… сволочи!
Лёша: – А тут, мама, всё нормально. Обе мои невесты с бабулей сидят. Куда они от меня денутся!
Екатерина Семёновна: – Никуда не денутся! Никуда, Лёшенька.
Уходят на кухню.
Вера Петровна: – И вот так очень часто. Да ещё компании какие-то приходят частенько. Как я устала!
Ульяна: – А вы, Вера Петровна, разменяйте вашу трёхкомнатную квартиру на две однокомнатные. Пусть Екатерина Семёновна живёт отдельно.
Вера Петровна: – Какой смысл? Они не оставят меня в покое. Им деньги всегда нужны. Да и над кем-то им же надо издеваться. Но мне обоих, непутёвых, внука и дочь, жалко. Многие добрые люди их давно уже послали… подальше. А проходимцы всегда рядом с ними. Ведь им на дармовщинку можно выпить, закусить и денег немного отгрести (Адатмыре). Ты не договорила. Так в чём моя-то вина?
Ульяна: – Как только твоя Катя вышла замуж, и появился на свет ваш… Лёшенька, ты совершенно, Петровна, забыла о том, что у тебя есть муж. Ты начала заботится о семье своей дочери, а он… остался сначала с… рыбной ловлей на озере, а потом завёл себе приятелей-алкашей. Зарабатывали вы оба по тем временам хорошо. Потому их молодая семья ни в чём не нуждалась.
