Ты.

о3.о2.2о13,

брянск-орловский

сердец в нас бьётся, милый мой, по два –

так Волдеморт драл душу на Крестражи

и уносил их в свой сырой подвал,

ведомый страхом. хоть и был сам страшен.

я часть одну всегда в себе ношу,

чтоб кровь гнала. вторая – там, с тобой, но

я чувствую в груди степенной шум –

кончается сердечная обойма.

романтики в разлуках – ни на грош.

любовь на расстоянии – печаль лишь.

к чему мне город, если не найдёшь

тебя в нём никогда? но грусть – so childish.

к чему тоска? мы люди. мы вольны.

денька ещё, пожалуй, подожди три –

мы выйдем из прощания войны

красивей даже, чем Ремарк и Дитрих.

о9.о1.2о13,

брянск

я проснусь в вагоне – его бок залит

тёплым светом. вот он, твой город К.

попрошу не встретить ни на вокзале,

ни среди прохожих. не коротка

о прошедшем память. я в первый раз твой

набираю номер у волн Днепра,

не звоня в итоге. что будет? "здравствуй,

ты, конечно, знаешь, что был не прав"?

и бреду по центру сквозь вихрь погодный:

вот Майдан, Крещатик и Политех,

всё цепляя взглядом кого угодно…

сотни тысяч схожих в одном – не тех.

я уеду ночью, твердя про стимул

для того, чтоб летом лететь назад:

две весны спустя я тебя простила;

после третьей, может, взгляну в глаза.

люди тонут в потоках из желчи своей и лая,

проклинают богов: и Иисуса, и Джа, и Будду.

расскажи мне, как в мире из грязи и зла жила я,

как была одинокой, как – к счастью – уже не буду.

я сливалась с толпой; я бежала и с ней, и против;

отрывалась от близких, летела петлёй от ставен

строго вниз бесконечно. а страх без костей и плоти

всё шагал по пятам и с тобой лишь меня оставил.

я боюсь теперь только разлук да открытой мести

всех желающих горя нам, тех, кто скрипя зубами,

каждый молится миг, чтобы были мы вновь не вместе,

и кто будет за это Админом в раю забанен.

2о.1о.2о12,

мск

не скачи по лужам, не ешь с ножа, говори «пожалуйста» и «спасибо», уходить от всех, кого ты держать не хотел бы больше, учись красиво; про кого-то плохо сказать причин не ищи заранее и раз двадцать свои фразы взвешивай. да молчи, если голос может не раздаваться вовсе.

мёртвых цени, но в их откровенность верить как будто поздно. оттого сильнее люби живых, каждый миг, что небом тебе был послан.

и мальца-сынишку расти, и дом из тобой посаженного строй вяза. будь любим и счастьем лишь будь ведом.

это всё.

со мной ты быть не обязан.

выставить,

вычеркнуть из меню

встречи со мной ничего не стоит?

я себе даже не изменю,

если скажу, что любовь –

пустое,

жалкое чувство,

дорога в ад,

тропка, ведущая лишь ко дну, и

выход на волю дороговат…

*

мой недосказанный,

я ревную.

бывший любимый,

начало вех,

самый короткий на эшафот, на

плаху маршрут;

я не человек,

если тебя нет –

страстей животных

только собрание.

горсть песка.

п[р]ошлое.

старое.

*

память – тлен, но

с цепи отчаянья

не спускай –

я так привыкла

твоей быть

[пленной]

.

14.12.2о12,

мск

желтеют листья, стелются вальтом,

Москва моя встаёт, неотразима.

переживать не стоит нам о том,

как пережить шальные злые зимы:

я памятью о лучшем из ста лет

согрею дни любой лихой недели,

и ветры пусть танцуют свой балет –

мы всё успеем. всё, чего хотели.

год медленно влачится на убой

и с каждым днём всё ширится в обхвате.

мне не хватает времени. с тобой

и целой жизни рядом мне не хватит.

о3.о9.2о12,

мск

я без тебя – не я –

кто-то, с кем мы похожи.

небо, дождём гния,

лужами строит рожи.

я без тебя не та –

мир мне давно наскучил.

с трона теплом снята,

осень сгоняет тучи.

я без тебя – вода,

дом, что идёт на снос, на

переустройство… да,

жизнь без тебя несносна!

доля моя на пядь

мне не мила и пресна.

ты приходи распять

страстью, чтоб я воскресла.

23-24.о8.2о12,

брянск

полем, что брошено на год под паром, мы

всеми оставлены. и бежим

дальше от глаз; как зверёныши, парами,

не отворяя души чужим,

как нас учили отцы-родители:

прежде узнайте вы, кто пришёл,

чтоб не впустить тех, кто к нам судить или

гнилью зубов застарелый шов/

шрам разгрызать". мы сидим, обижены

жизнью/друг другом на самом дне…

"…Господи Святый, люби, люби же мя!

хлеба насущного дай же мне!.."

многое вижу: вне мест, вне времени –

лишнего, Бог, Ты мне дал ума –

в этой стране кто решит беременеть,

этим детей проклянет сама.

24.о7.2о12,

ялта

море сходит с камней, оставляя пуд соли с мелом,

капли рыбьего пота мерцают на берегу;

капитаном пиратов – безумно красивым, смелым –

мои мысли плывут к тебе сквозь облака и гул,

не боясь ни акул, ни глубин, ни зубов пираний,

через тысячи миль чувство нежности протащив

(чтоб ни словом, ни делом никто не обидел/ранил

нас с тобой) и тепло моё выставив, словно щит.

лучи солнца живут в волосах твоих, к изголовью

нашей общей кровати всё тянутся из окна.

я кохаю тебе. я люблю тебя. и i love you.

теперь знаю я точно, что в жизни любовь одна…

22.о7.2о12,

ялта

я не видела глаз голубей, чем его, и

красивее рук, чем в которых спаслась.

моё сердце отправив к нему под конвоем,

упиваюсь любовью ответной я всласть.

я тону в нём, как в море бушующем, в Тихом

океане страстей и эмоций. как Франк,

что укрылась в Убежище, прячусь я в стих о

моём главном целителе ссадин и ран. к

небесам обращаюсь: "спасибо за чудо!" –

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».