Величественные пики заснеженных гор ослепительно сияли на утреннем солнце. Насквозь промороженный воздух был настолько прозрачен, что взгляд случайного путника, казалось, мог бы рассмотреть с одного из этих пиков всю гряду, от начала и до конца. Вот только в этом ледяном краю неоткуда было взяться путнику. Особенно случайному.

Но вот что-то изменилось. Ветер, до того ровно дувший в одном направлении, вдруг взвихрил буквально из ничего возникший туман. Прямо над седловиной меж двумя сопками из этой молочной взвеси сформировалась воронка. Все набирая обороты, невиданный вихрь собрался в центр в белое кольцо портала, в котором соткался сверкающий золотым блеском человеческий силуэт. Когда свечение достигло своего пика, он превратился в человека, с коротким криком упавшего в мягкий сугроб снега.

– Черт!

Даже ругаться было трудно. Острые снежинки, вздымаемые злым ветром с окружающих меня бескрайних сугробов, выбивали из глаз слезу, которая почти сразу замерзала на ресницах. Шипящая поземка, казалось, прохватывает своими леденящими объятиями до самых костей мое не по погоде одетое тело, заставляя трястись и со свистом впускать в свои легкие морозный воздух. Я брел вниз, туда, где сквозь метель чернел лес, и понимание того, сколько еще надо до него шагать, повергало меня в ужас. В сапоги набился снег, и ноги уже подрагивали на каждом шагу. А ведь это только начало! Сколько я уже прополз с того места, где меня выбросило? Я всем телом, держа руки под мышками, обернулся. Неровная цепочка следов тянулась вверх. Всего-то? Вон тот большой сугроб, куда меня выкинула нелегкая. Гадство! Ветер стегнул особенно сильно и сорвал тонкий капюшончик толстовки. Негнущимися руками я его поправил и побрел дальше, вниз к подножию гор, на которых очутился. Такими темпами тебе, друг Серега, до леса не добраться… Времени мало! Превозмогая себя, пытаюсь бежать. Бег – это хорошо, бег – это тепло, бег – это…

Не знаю, сколько я пробежал так, петляя как загнанный заяц и самого себя подбадривая. Весь сосредоточившись на беге, я медленно пробивался через белое марево, в котором видно было лишь на несколько метров вперед. Поэтому не было ничего удивительного в том, что я сам прыгнул с обрыва.

– А-а-а, че-е-ерт!!

Это все, что я успел крикнуть, прежде чем встретился со снежным склоном. В следующий момент все смешалось. Мир вращался в глазах, и я не мог ничего поделать. Ужас сковал мой разум и я, весь собравшись в комок, катился вниз. На полном ходу я врезался во что-то твердое спиной, напрочь выбившее из меня воздух. От удара я «раскрылся», и именно это помогло мне. Скользя на животе по крепкому слежавшемуся снегу, я уже не катился кубарем и даже успел удивиться той скорости, с которой меня тащило вниз. Казалось, я скользил целую вечность, расставив руки и ноги «звездой», умоляя не знаю кого, чтобы это безумие поскорее закончилось. Напоследок подкинув на покатом выступе у подножия горы, меня приложило спиной о землю и я отключился.

Холод. Мрачная сила, вытягивающая саму жизнь. Очнувшись, я понял, что одежда на мне примерзла к земле, а само тело стонет от полученных при спуске ударов и отчаянно трясется от мороза, пробирающегося сквозь изорванную куртку. Мой рюкзак остался где-то позади. Возвращаться за ним не имело смысла. С трудом встав, я огляделся. Перевал, с которого я так неудачно перевалился, белел на фоне прочих, укрытых угрюмой тенью пиков горной гряды. Я оглянулся на солнце и недоуменно посмотрел на горы. Игра света? Но порыв ледяного ветра, стегнувший обжигающей плетью, немедленно вернул меня к базовой задаче. Выжить! Согреться любой ценой! А над тем, как я оказался здесь, подумаю уже позже, если…

Дернув головой, я отогнал упрямо лезущие в голову панические мысли, и зашагал по крупному щебню и снегу предгорий. Ветер снова принес метель, скрывшую все, что дальше пяти десятков шагов от меня, но я уже знал, куда мне двигаться. Вниз, только вниз, туда, где темнел хвойными кронами высокогорный лес! Так что набившийся под одежду при экстремальном спуске снег я вытряхивал уже на ходу.

Все, больше терпеть нельзя! Если сейчас же не предприму хоть что-то, останусь здесь навсегда памятником безнадеге! Остановиться пришлось у ближайшей, торчащей из земли скалы. Вокруг меня были небольшие, крученые морозным воздухом лиственницы и ели. Среди них я увидел и прекратившие борьбу с суровыми условиями жизни сухостойные деревья. Отлично! Трясясь всем телом, я отчаянными ударами тяжелых ботинок свалил несколько из них наземь и разломал на кучку подходящих дров. Хорошо, теперь нужен огонь… Я похолодел, и в этот раз вовсе не от мороза. Зажигалка! Ее нет в кармане куртки! Черт, черт! Неужели придется возвращаться на гору и искать рюкзак?!

– А-а, да чтоб вас!! – заорал я, выпустив в воздух целое облако пара, поняв, что надежда согреться уходит, печально помахав мне напоследок рукой. Курить я бросил пару лет назад, а верную зажигалку таскал с собой просто по привычке, и уже не следил, чтобы она всегда была именно в нагрудном кармане куртки. Промелькнувшая мысль заставила меня забыть про дыхание и начать лихорадочно ощупывать прочие карманы. Да чтоб меня! Нашлась!

Маленький кармашек джинсов, намокших от прилипшего снега, никак не хотел поддаваться усилиям моих вконец замерзших пальцев. Но я был настойчив, и уже через пару секунд радостно вертел перед собой заново вспыхнувшую надежду на тепло! Есть!

Добытую кучку дров я быстренько перенес под защиту той самой торчащей скалы – здесь ветер не так задувал, и была возможность разжечь костер без помех. Быстро надергал сухого мха, засохших стеблей и хвои. Поднес зажигалку к растопке. Чирк! Ничего… Абсолютно. Даже кремень не выдал искр!

– Нет, нет, только не сейчас!

Руки сильно дрожали. Может, причина в этом? Еще раз!

Чирк! Слабый сноп искорок вылетел из-под кремня, но огня так и не было. Я нервно вращал и вращал стальной барабанчик зажигалки, но не добыл ровным счетом ничего. Что делать?! Я резко поднялся и заорал. Ожесточенно пнул ствол высокой лиственницы, повалив его на землю. А потом было еще одно деревцо. И еще.

Я ломал и крушил этот мерзкий зимний лесок, орал как раненый зверь и выкрикивал бессвязные, обращенные в пустоту проклятия. Но снег продолжал безучастно падать на все вокруг. Ветер посвистывал среди крон уцелевших деревьев, вокруг царило равнодушное северное безмолвие, а я все стоял, трясясь от злобы.

– Ладно, Серега, побуйствовал – и хватит!

Я задышал ровнее, успокаиваясь, и с удивлением понимая, что мои свирепые метания дали неожиданный результат. Мне удалось согреться! А раз так… Посмотрев на все еще зажатую в руке зажигалку, я вернулся к заготовленному кострищу.

– Если там, на небе, все же есть какой-то бог или боги… Самое время мне помочь, ребятки! – со странной злобной веселостью пробормотал я, осторожно проведя большим пальцем по колесику зажигалки. Яркие искорки, хорошо заметные в тени скалы, брызнули и на миг затеплили голубой огонек, тут же задутый порывом ветра. Ладно, еще раз! Прикрыв ладонью творящееся священнодействие, я повторил попытку. Рыжий огонек затанцевал над нехитрой вещицей, и я поспешил подставить под его горячий язычок сухую растопку.

– Ну наконец-то!

Мох и трава загорелись, рдея под порывами ветра и поджигая уже собственным жаром прочие мелкие веточки. Потянуло дымком, который тут же начал есть глаза и забираться в легкие. Но я, смаргивая слезы и кашляя в его клубах, ликовал! Я не замерзну насмерть! И выживу!

Сидя у разведенного костерка, я наблюдал, как жаркое пламя смакует подкидываемые мною дрова. Уже начало темнеть, по небу ходили низкие серые тучи, закрывшие непроницаемой пеленой весь окоем. Хорошо, что вовремя успел собрать весь валежник в округе! Теперь рядом со мной высилась настоящая груда дров, в том числе и тех, что я наломал, справляясь со стрессом. И теперь я понимал, что проблема гораздо глубже…