– Не хочешь, – я отпустил рукав, – что ж, встань пока в строй. Что, солдаты, нормальную перспективу обрисовал вам? Ну, думаю, что в целом в батарее здоровый коллектив и вы сами разберётесь с этими подонками и их прихлебателями.
– Офицеры, выйти из строя, – подал я команду.
– А теперь я объясню, что такое командир батареи и командиры взводов в боевых условиях. Вот я, капитан Плеханов не даст соврать, требую, чтобы каждый солдат и сержант за участие в боевых действиях был представлен как минимум к двум наградам по отъезду отсюда. К первой за то, что вы не испугались и приехали сюда, вторую за то, что вы выжили в этих боевых условиях. Ну, а третья и дальше за конкретные бои и дела. Да, Плеханов, пока я не забыл, вот этих скотов, ни к каким наградам не представлять. Это мой приказ. Продолжаю. Вот эти наградные должны писать ваши офицеры, не просто писать, а выдумывать вам подвиги, за которые вы будете представляться к наградам. А это достаточно нудный и трудный процесс. Поверьте – я знаю. Так, на хрен им этим заниматься, если половина из вас скоты и сволочи. Это первое.
– Второе. – Снова повернулся к командиру батареи, – может быть, я сейчас неправильно поступаю, но хочу посоветовать тебе, Плеханов. Через неделю эти дураки поедут домой: забудь им выписать какую-нибудь справку, чтобы они приехали и не смогли получить своих «боевых денег», пусть там побегают и подождут, пока полк не вернётся из Чечни. Если у тебя ещё есть такие, которые здесь пальцы веером распускали – поучи и их. Чтобы они знали: кто их кормит, награждает и кто деньги даёт.
Я подошёл к стоявшим перед строем солдатам, рукой, за подбородки, поднял им головы и, глядя им в глаза, прошипел: – Это я заработал «боевые», это я – штабной офицер, убил семь боевиков. Мне положены эти деньги, а не вам. – Опять повернулся к командиру батареи, – а этих гадов, до отправки на дембель, арестовать и посадить в яму. Пусть там сидят.
На этом, посчитав, что в достаточной мере провёл воспитательную работу, поставил задачу продолжить воспитательный процесс в таком же духе и отправился к себе, где застал вооружёнными своих офицеров.
– Товарищ подполковник, – обратился ко мне Чистяков, – мы тут присмотрели бочку на колёсах и договорились со связистами. Если привезём её, то они будут в ней на свою роту возить воду и нам давать. Ну, и мяса присмотрим.
Так как мы страдали от нехватки воды, то после небольшого колебания дал добро на эту небольшую экспедицию, а вечером бочка уже стояла рядом с нашим салоном и, в принципе, все вопросы по снабжению водой были решены.
* * *
Вчера зачищали северный Горагорск. С утра прибыли на КНП полка и хотя мы отсутствовали всего лишь двое суток, но бойцы, державшие там оборону, успели засрать все ячейки. Командир сильно возмутился и заставил зенитчиков, так как они стояли ближе всех, убрать говно из окопа. Наконец всё успокоилось, мы расставили приборы, наладили связь с подразделениями и были готовы оказывать помощь Внутренним войскам, производившим зачистку. В основном, конечно, помощь будет оказываться артиллерией и если понадобится, то и стрельбой прямой наводкой из танков. ВВэшники же, слева от нас в расположение 7ой роты, развернули батарею 122 мм гаубиц Д-30 и сейчас суетились на огневой позиции вокруг гаубиц, готовясь к открытию огня. Их начальник артиллерии сказал, что у них есть ещё батарея 82мм миномётов. Остальные пехота. Вот они и будут зачищать сегодня северный Горагорск, завтра – южную часть. Наконец все заняли исходные позиции и были готовы к проведению операции. Сначала мы двумя нашими дивизионами и их батареей Д-30 нанесли огневой налёт по северной окраине. Основные цели для налёта были вокруг разбитых цистерн для воды и оттуда в основном могли встретить огнём, наступающих. Пока вёлся огонь артиллерии прилетели две пары вертолётов и по окончанию арт. налёта атаковали с воздуха уже центр населённого пункта. В небо сразу поднялись в разных местах дым от загоревшихся домов. А вертолёты, построившись в круг, раз за разом заходили на цель и били неуправляемыми ракетами. Когда закончились ракеты они прошлись ещё огнём из пулемётов по центру Горагорска и улетели. Едва стих рокот винтокрылых машин, как командир ВВэшников дал команду на начало зачистки. Из расположения седьмой роты вылетело несколько БТР с десантом на броне и, не доезжая до коммерческих палаток, десант мигом спешился, разделившись на две группы, которые по обочинам дороги, стали перебежками приближаться к окраине. БТРы тоже потихоньку двигались за ними, поводя из стороны в сторону башнями с пулемётами. Все в бинокли и приборы напряжённо наблюдали за продвижением солдат. Ясно было, что если они встретят сейчас сопротивление со стороны боевиков, то боевики будут настроены драться за каждый дом. Солдаты всё ближе и ближе к окраине. Вот присел на корточки гранатомётчик вскинул на плечо гранатомёт, прильнул к прицелу – выстрел. Из-за большого расстояния выстрела слышно не было, но в прибор хорошо видно было как граната, прочертив воздух трассером, вонзилась в ближайший дом. Пока солдат заряжал новую гранату, пулемётчик и ещё несколько солдат яростно поливали огнём поражённую цель. Ещё выстрел из гранатомёта и вторая граната рванула внутри дома.
– Дон! Дон! Что там у вас? – Нервно начал запрашивать командир ВВэшников.
– Тайга! Я, Дон. В доме была обнаружена огневая точка боевиков, правда огонь не вёлся, но мы для профилактики туда дали несколько выстрелов. Продолжаю движение.
Действительно, движение возобновилось, и вскоре фигуры солдат замелькали у разбитых цистерн. Ещё через несколько минут оттуда пришли сообщения, что окопы боевиков брошены и никого там нет.
Ещё несколько распоряжений по радиостанции о наращивание усилий и закрепления на достигнутом рубеже. Ещё несколько команд и всё закрутилось уже на нашем КНП. Мы начали стремительно сворачиваться, для перемещения к стеле на северной окраине Горагорска, чтобы уже оттуда руководить зачисткой.
Пока разворачивали КНП на новом месте, в брошенных окопах боевиков, внизу на дороге сосредоточились основные силы Внутренних войск. Их командир оставил необходимое количество офицеров с нами, а сам убыл на цистерны и организовал там передовой наблюдательный пункт. Туда же выдвинулась радиопередающая установка. И полился металлический голос над замершим городком: «Боевики! Сдавайтесь, вы окружены, сопротивление бессмысленно. Ваше сопротивление приведёт к лишним потерям среди вас и мирного населения, Сдавайтесь! У вас есть один час. Через час мы приступаем к зачистке. Все, кто будет обнаружен – будет арестован. Кто будет обнаружен с оружием – будет уничтожаться….». – И так целый час.
Мы думали, что мирного населения в городе не осталось, но как только начали обращаться по радиоустановке, из всех щелей полезли жители. Они выслали на переговоры старейшин, которые начали убеждать командование ВВ, что боевиков в городе нет, и просили больше огня не открывать. Но в этот момент поступило сообщение от одного из подразделений радио электронной борьбы, что в южной части Горагорска зафиксировали возросший радиообмен между боевиками. Быстро подготовили данные и двумя дивизионами нанесли мощный огневой налёт по всему южному Горагорску.
Эффект был потрясающий: поднявшаяся большая туча из красной пыли от попадания снарядов в пятиэтажки из красного кирпича полностью закрыла ту часть города. Командир полка ВВ от такой картины и такого мощного огневого налёта, аж заплясал на цистернах, где он в этот момент находился. После этого радиообмен прекратился. А ещё через час, северный Горагорск был зачищен полностью и там началась рутинная паспортная проверка населения, с целью выявления людей без местной прописки.
К вечеру вернулись в лагерь и после совещания решили немного выпить, так как Чистякову привезли водку. Накануне мы скидывались по пятьдесят рублей. Накрыли стол, сели выпили. К сожалению надо сказать, что пить у меня в штабе никто не умеет, а это большой недостаток. Чистяков и Гутник выпивают по сто – сто пятьдесят грамм водки, и такое впечатление, как будто они сутки копали ямы, при этом их не кормили, а потом налили по полному стакану водки и они сразу косеют. Командир взвода вообще не пьёт, ну а если выпьет грамм сто – это дрова. Короче после 100-200 грамм водки разговаривать было не с кем. Начался пьяный базар, особенно у Чистякова: полилось безмерное хвастовство и бахвальство. Немного посидев с ними, я разрешил им выпить ещё чуть-чуть и лечь всем спать. И сам лёг спать, потому что в три часа ночи заступал на дежурство на ЦБУ. Спал очень крепко, но даже сквозь сон слышал, что пьянка была в полном разгаре, кто-то приходил ещё и тоже пил. Потом уходил и снова приходил. Когда проснулся, чтобы идти на дежурство, то увидел у нас в кунге в компании с Чистяковым и Гутником, которые были в «говно» пьяные, такого же пьяного начальника штаба танкового батальона майора Хрущёва. Сильно разгневанный поднялся с кровати и высказал своё капитальное неудовольствие и разогнал затянувшуюся пьянку. Чистякова и Гутника спать, а Хрущёва в своё расположение. Через несколько минут с неприятным осадком на душе я ушёл дежурить на ЦБУ.
