С каждой ступенькой вверх я убеждала себя, что никогда не стану целителем, если вернусь домой. Слишком больно, слишком страшно. На мою жизнь всего этого досрочно хватило с избытком.

В светлом и чистом кабинете Карл протянул мне склянку и потребовал выпить. Я колебалась, не решаясь.

— Вообще-то, это твой запас зелий и твой кабинет, так что отбрось глупые сомнения.

Карл мог быть жестким, если хотел. Я послушно опрокинула в себя содержимое и чуть не выплюнула обратно. Ну и гадость.

— Как прошел сеанс с мистером Смитом?

Он, старательно избегая моего взгляда, повернулся спиной и принялся раскладывать папки по местам.

— К сожалению, результаты неутешительные. Завтра Грейсон попробует достать последние забытые воспоминания. Но на это уйдет много сил и его, и моих.

— Гермиона, если понадобится моя помощь, ты только скажи. — Он снова смотрел прямо на меня. — Я был бы более полезен там, где воспоминания касаются непосредственно работы.

Он говорил логичные вещи, но почему-то я все равно не воспринимала его всерьез.

— Гермиона? Как ты?

Он опустился на корточки рядом со мной и сжал мои холодные ладони.

— Я говорил с Грейсоном. Теперь неделя кажется недостаточным сроком. В твоем положении опасны сильные перегрузки. Поэтому я попросил смягчить способы воздействия.

Я видела, что Карл остался недовольным новостью. Он закрыл лицо рукой и тяжело вздохнул.

По пути в комнату мне попался Драко. Он предложил прогуляться по лесу, на что я с радостью согласилась.

Мы молча вышли из шатра и направились по еле заметной тропе в чащу.

Пение птиц и шелест листвы прогнали тягостное ощущение, и дышать стало легче. Пряный запах коры и мха напомнил мне о Запретном лесе и его обитателях. Я взглянула на задумчивого Драко и решила поговорить с ним хоть о чем-нибудь.

— Кто водится тут?

Драко встрепенулся, но, улыбнувшись, перечислил всех живущих существ, которые оказались не такими уж и опасными. Я не знала, о чем ещё поговорить с ним. Да и он не торопился высказаться.

— Драко, я случайно увидела детскую. Значит, у нас будет мальчик?

— Я не знаю, если честно. Думаю, мальчик.

Мне что, клещами из него слова вытаскивать? Что-то не похоже на семейную идиллию.

— Ты сердишься на меня?

Он остановился и, заправив руки в карманы брюк, оперся на дерево. Серые глаза смотрели устало и немного обреченно.

— Конечно, сержусь. Ты могла отправить патронуса, что с тобой все в порядке. Ведь я места себе не находил. Спасибо отцу, что предупредил.

— Он знал, где ты?

Неужели вокруг меня были одни лицемеры? Никто не говорил абсолютной правды. Не зря я сторонилась Люциуса с его заботой. А патронуса больше создавать не собираюсь — достаточно одного прокола.

— Вся семья знала, что я уехал не просто так. — Он резко сменил тон и добавил: — Прости, я забываюсь. Сложно осознавать, что ты потеряла большую часть воспоминаний. Ведь они для тебя вся жизнь.

Драко протянул руку, которую я приняла чуть поколебавшись, и прижал к себе. Мне следовало быть осторожней. Он, как муж, мог понять все еще быстрее Фреда. Не нужно шарахаться от него и коситься с недоверием. Драко уткнулся носом в мое плечо и обхватил округлившийся живот.

— Милая, я с ума сходил тут без вас. Мне казалось, что ты подвергаешь ребенка неоправданному риску. Если бы я знал.

Я решительно провела по мягким светлым прядям, стараясь передать этим жестом ласку и заботу.

— Драко, и ты меня прости. Сейчас не время сомневаться друг в друге.

Он снова поцеловал меня, но уже нежно и еле ощутимо. Такой Драко не пугал, а удивлял. Странно, я никогда раньше не замечала, какие красивые у него глаза. Серые с темными вкраплениями. Или выражение вечной злобы и ненависти полностью меняли их цвет? Даже расслабиться получилось.

Драко нехотя отстранился и пригладил мои непослушные волосы.

— Ты решила вернуться к школьной прическе? Мне нравится, — бархатный голос обволакивал, а теплая улыбка успокаивала. — Нам нужно идти. Сегодняшнюю ночь проведем вместе.

Как я не гнала от себя подобные мысли, они все равно буравили мой мозг и наполняли настоящим страхом. Драко, конечно, муж Гермионы, но спать с ним мне не хотелось. Только чем мотивировать отказ? Беременность? Усталость? Потеря памяти? Его первый поцелуй напугал своим напором и страстью. Боюсь представить, что он сделал бы в постели.

Драко проводил меня до шатра и ушел по тропе за деревья к месту, куда мы прилетели ночью.

Сверху раздавались крики фестралов и перепуганных ворон. Заходить внутрь не было желания. На душе тяготел огромный груз, который мешал нормально думать и анализировать.

Получалось, Карл говорил не только про тот Центр, но и про этот. Как относиться к Реддлу младшему, я тоже не знала. Вроде он не сделал ничего плохого, но взгляд его черных глаз пробирал до дрожи. Зато Карл мог похвастаться завидным трудолюбием и преданностью своему делу. Осунувшееся лицо говорило, что он много времени проводит на работе, заботясь о пострадавших. Сначала на официальной должности, потом здесь. И не стоило забывать о творящемся хаосе в Центре. Тем более с болезнью Реддла старшего. Удивительно, как Карл еще рассудок сохраняет. Мне бы такой источник сил.

Отбросив в сторону сомнения, я решительно переступила порог. Остальные пациенты нуждались в моем внимании, пусть и не совсем профессиональном.

На первом этаже располагались небольшие двухместные палаты, в которых лежали наименее пострадавшие клиенты. Кто-то читал книги, кто-то рисовал, а некоторые спали под воздействием сонных чар. По внешнему виду было трудно сказать чем именно они болели. Контраст с теми, кто находился внизу, ужасал. Если здесь все казалось обычным терапевтическим отделением, то там камеры с обреченными на смерть.

Девушка примерно моего возраста оторвалась от рисования и помахала рукой с зажатым в ней карандашом. Она улыбалась открыто, по-детски и смешно поправляла длинные распущенные волосы.

— Привет, Гермиона. Ты забыла про нас? Я скучала по нашим совместным занятиям.

Прозрачные голубые глаза напомнили мне Полумну. Та тоже иногда казалась странной. — Знаешь, но зато я кое-что вспомнила.

Так, выходит, что она, как и я, страдала потерей памяти. Какая ирония. Чистое лицо девушки сияло радостью, а сама она заерзала на стуле от нетерпения.

— И что же ты вспомнила?

— Чьи-то кисти рук, которые очень сильно дрожали. Помню звон разбитого стекла и кровь на белом рукаве. Все остальное как в тумане и никак не поддается мне.

Она протянула мне лист бумаги. С удивительной точностью рисунок показывал ухоженные и изящные кисти рук с длинными пальцами. Темные пятна крови были едва заметны на светлой одежде, очень похожей на мантию целителей. Имело ли какое-то значение ее воспоминание?

Девушка теребила ворот синей больничной рубашки и покусывала нижнюю губу.

— Ты что-то еще хочешь сказать? Не нужно стесняться меня. И я ни в коем случае не буду смеяться над тобой.

Обхватив себя руками, словно вдруг замерзла, она тихо проговорила:

— Когда я вспомнила это, мне стало очень страшно и тоскливо. Я кричала, а врачи суетливо бегали вокруг. Наверное, они напоили меня успокоительным, и я уснула. Но теперь мои сны превратились в кошмары.

Она закачалась, уставившись куда-то в одну точку. Мне стало жаль такую молодую и такую несчастную девушку.

— А ты еще кому-нибудь рассказывала про воспоминания?

— Нет. Никто не прислушивается ко мне, кроме тебя. — Она резко наклонилась и схватила меня за руку. — Пожалуйста, помоги. Я чувствую, что не должна здесь находится. Что-то тянет меня отсюда. Один раз я хотела сбежать, но попалась.

Я видела безумный страх и мольбу в голубых глазах. Сердце снова дрогнуло от жалости, и мне пришлось пообещать ей помощь. Только вот каким образом это можно было сделать?

— Давай договоримся, хорошо? Если вспомнишь что-то еще, то не рассказывай никому, кроме меня.