— Механик! Принимать в уравнительную самотеком — загони лодку под слой, держать сто пятьдесят метров!

Сейчас огромная субмарина как бы лежала на плотном слое воды, и ее надо было очень аккуратно опустить чуть ниже, под “зеркало”, и тогда у них появлялся шанс. Британов не собирался упускать его.

Американская подводная лодка “Аугуста” SSN-710, Западная Атлантика

— Слышу цель. Красный-2 опять меняет глубину. Капитан первого ранга Вон Сускил кивнул головой и спросил:

— Направление?

— Прежнее. Они держатся у самой границы слоя. Помещение акустика, расположенное по правому борту, в передней части центрального командного поста, было до отказа забито аппаратурой. С помощью новейших акустических приемников и анализаторов можно было распознать любую советскую лодку.

— Она идет с одним винтом. Обороты показывают шесть узлов. Дистанция пятнадцать миль. Они идут прямо на нас и ничего не слышат.

— Как и все прочие, — улыбнулся Вон Сускил. Почему эти вояки на берегу хотя бы раз не найдут для него подходящего противника? Преследовать медленную старую “Янки” было ниже его достоинства, хотя он и понимал, почему это так важно.

Лодка могла быть тихоходной, но шестнадцать ее ракет были дьявольски быстрыми. С этого места они могли достичь Вашингтона прежде, чем президент узнает о произведенном пуске. Вот почему у Вон Сускила руки были развязаны больше, чем обычно. Если русская лодка начнет вести себя странно, то есть так, как будто собирается произвести пуск, он мог принимать почти любые меры, по своему усмотрению. Поэтому все торпеды и ракеты “Аугусты” будут нацелены на красную “Янки” до тех пор, пока они не получат другой приказ. До тех пор чужая лодка будет оставаться ходячим мертвецом — целью, вписанной в электронную память систем наведения “Аугусты”.

— Слышу цель. Дистанция десять миль. Она опустилась до самой границы слоя. Звук начинает отражаться.

Мог ли Красный-2 знать о присутствии “Аугусты”, поджидающей удобного момента, чтобы занять наилучшую позицию для атаки, когда те приблизятся? Нет.

Модернизированную подводную лодку класса 688 “Лос-Анджелес” не могли засечь даже американские сонары, не говоря уже о русских. Ее же совершенное оборудование слышало шумную русскую лодку издалека. На такие приборы можно было полагаться. Новый акустический анализатор, установленный в Гротоне, прекрасно себя проявил. “Аугуста” могла легко следить за перемещениями более новых лодок “Дельта” в южных квадратах, не говоря уже о старой “Янки”, громыхающей так, что ее было слышно с расстояния свыше тридцати миль. Впрочем, он не собирается держаться так далеко. В этой игре другие правила.

Он попытался представить себе, что за человек командует этой лодкой. Должно быть, неудачник. Кто еще может плавать на такой старой посудине? Эти воды принадлежали Соединенным Штатам. Красные бросили вызов лучшей американской команде, лучшему командиру во всем Атлантическом флоте, командующему прекрасной лодкой, оснащенной новейшим акустическим оборудованием.

— Слышу цель. Дистанция шесть миль. По-моему, она начинает уходить под слой.

Во время сложного перехода вдоль Восточного побережья Вон Сускил не тратил времени даром. Он не упускал возможности лишний раз отработать с командой технику поражения реальных целей, используя для этого военные корабли, танкеры, перевозящие сырую нефть, и даже, если подворачивался случай, пассажирские лайнеры. Новое акустическое оборудование позволяло ему выходить наперерез цели и, сохраняя полнейшую тишину, спокойно поджидать, когда жертва окажется у него на прицеле.

Он маневрировал так близко к американскому авианосцу из Норфолка, что командир авианосца подал на него жалобу, оставшуюся, впрочем, безо всяких последствий. У подводников были свои интересы, и сбить с толку авианосец — корабль, имеющий лучшую в мире противолодочную защиту, — считалось отличием, а не проступком.

Теперь Вон Сускил собирался повторить этот прием, на сей раз с настоящим противником — советской подводной лодкой. Уж одна, а вероятнее две ракеты Р-27 на ее борту были нацелены на Гротон, штат Коннектикут, — его родную базу. Каждая ракета несла три боеголовки мощностью по пятьсот килотонн. Птичка летела к месту назначения меньше десяти минут. Таким образом, эта игра была для Вон Сускила не просто профессиональным долгом. Это было и его личным делом.

— На какой она глубине, акустик?

— Около ста — ста двадцати метров. Она сливается со слоем. Становится призрачной. Звук мерцает — то появляется, то исчезает. Судя по всему, они застопорили турбину и идут под гребным электромотором!

— Они хотят от нас убежать, но им не спрятаться. Расстояние до цели?

— Четыре мили. Направление и скорость прежние.

— Прекрасно, ребята. Всякий, кто нарушит тишину, поплывет домой. — сказал Вон Сускил. Это было сказано без улыбки. — Рулевой, будь предельно осторожен. Я не хочу оставлять следов.

При резких маневрах за кормой лодки возникали завихрения. Завихрения означали шум.

— Мы пропустим их мимо, затем сядем им на хвост. Дичь на вертеле.

“Аугуста”, почти не слышимая, поджидала “Янки”, плывшую прямо к ней навстречу.

— Она начинает исчезать, — доложил оператор сонара. — Дистанция три мили. Возможно, она уходит в нижний слой. Если так, то она делает это очень медленно и плавно, командир.

— Русские не могут знать о нашем присутствии. Они просто строят из себя умников, — сказал Вон Сускил.

— Красный-2 проходит мимо. Сигнал сильный, но распределенный. Они в нижнем слое, это точно. Курс два-пять-пять.

Вон Сускил скомандовал:

— Рулевой, малый вперед. Курс два-пять-пять. Глубина двести метров. — Он повернулся к своему старпому и сказал: — Давайте спустимся ниже и поймаем этого нахала, мистер Сэмплз. Руководите сближением.

К-219

— Вперед самый малый, — скомандовал Британов, как только подводная лодка прошла сквозь слой и погрузилась на сто пятьдесят метров в более холодные воды. — Курс сто восемьдесят градусов.

Он направил нос лодки на юг, навстречу сильному течению Гольфстрима. Точно рассчитав обороты, можно было “парить” в толще воды. При этом водный поток играл для лодки ту же роль, что и легкий ветерок для воздушного змея. Лодка “опиралась” на течение и двигалась вместе с ним на север, хотя ее нос был направлен на юг. На носу находились акустические антенны лодки. Именно в таком положении у акустика были наилучшие шансы что-либо услышать.

— Курс сто восемьдесят. Скорость три узла, товарищ командир.

— Акустики, как горизонт?

— Пока ничего. Чисто.

С первого взгляда могло показаться, что оператор вглядывается в свой зеленый дисплей, но на самом деле глаза его были закрыты. Он полностью сконцентрировался на сигналах, передаваемых гидрофонами, установленными на носу лодки. Он покачал головой:

— Ничего… Минутку!

Британов бросил быстрый взгляд на экран выносного индикатора кругового обзора. На круглом дисплее можно было различить размытый светящийся зеленый след. Он то вспыхивал, то затухал вновь.

— Возможно, контакт… Это… Я хочу сказать…

— Что это? — Британов еле сдерживался, чтобы не кричать.

— Это совсем рядом! — сказал акустик. На лице его застыло выражение изумления. Ему никогда еще не приходилось слышать американскую лодку “живьем”. Ни разу. Это было как неземное видение — редкое, невероятное, даже прекрасное. — Цель по пеленгу девяносто пять — подводная, одиночная, под турбиной! Предполагаю — атомная подлодка! Пеленг быстро меняется на нос!

— Режим замеров тридцать секунд! Включить магнитофон! — До сих пор мало кому удавалось поймать американскую подлодку. Такой удачей можно было по праву гордиться, но это потом. Подводный морской бой также скоротечен, как и воздушный. — Контратака подводной лодки!

Будь сейчас настоящая война — первый залп решил бы все. Британов учил свой боевой расчет стрелять даже на звук торпедного выстрела вражеской лодки, и теперь настало время проверить их бойцовские качества!