А потом, девушка перестала смотреть на серые глыбы, потому что слева в поле зрения засиял неоново-синим ледяной гигант. От Нептуна расходились лучи, словно на безжизненной планете кто-то установил громадные прожектора, чтобы посылать загадочные сигналы вглубь Вселенной. И пусть каждому известно, что это всего лишь динамическая система штормов, ветра, – дующие со свехзвуковой скоростью, – сейчас для Лики это было не важно. Она глядела во все глаза, затаив дыхание, боялась моргать, чтобы ненароком не сбить картинку.

А звездолёт разворачивался и пел скорбную песнь прощания. Из-за синей планеты выплыло далёкое Солнце с двойным ободком. Внешний, красно– оранжевый, будто поймал, заковал в жёсткие рамки их главную звезду, и она плавала в нём, как желток в стакане. Отсюда Солнце уже не казалось могучим и достойным поклонения, просто ещё одна звезда, не самая яркая и не самая большая. Лика вздрогнула от мысли, что скоро светило превратится для них в одну из миллиардов светящихся точек, и никто из летящих на звездолёте не будет знать: сияет ли ещё Солнце или это просто отблеск ушедшего в небытие светила.

– Время вышло, – деловито известила Гамаюн. – Сейчас мы зайдём в туннель, сбор в торжественном зале для совещаний через десять минут.

Однако люди так и остались на местах, будто зачарованные, не в силах оторвать взоры от Купола. Космос словно гипнотизировал, забирал души разглядывающих и не собирался так легко отпускать свою добычу.

– Спасибо, что внимательно слушаете и совсем не смотрите в Купол, – хмыкнула Система.

Яркий свет на некоторое время обжёг глаза и причинил почти физическую боль. Тихо ругнулся рядом Веслов, через миг Лика ещё и оглохла от возмущёния несдержанного и в более мягких ситуациях Влада Каплынова:

– Да твою ж ты мать, железка проклятая! Доберусь я до твоих синапсов и плат!

– Ещё одна гневная реакция, и я включу ультразвуковой поглотитель шума.

– Замолчи ты, Каплынов! – раздался справа возглас Виктора Старкова. – Она так и сделает.

Боль прошла, Лика разлепила веки и, щурясь, прикрывая глаза руками, взглянула на остальных, делавших тоже самое. Свет вовсе был не таким ярким, как показалось вначале. Видимо, они слишком долго находились в темноте.

– Осталось три минуты до входа в туннель, – бесстрастным голосом напомнила о себе Гамаюн.

– Мы идём, спасибо, – миролюбиво сказал Константин. – Здесь находится небезопасно, Система настроена на то, чтобы нас оберегать.

– Да уж, заметно, – проворчал Дмитрий.

Широкие раздвижные двери тихо сомкнулись за спиной группы, только что покинувшей площадку.

– Чуть не ослепли, – продолжал негромко возмущаться Веслов, обнимая Варю за плечи. Из её покрасневших глаз катились слёзы, но девушка мужественно улыбалась, показывая всем видом, что она готова терпеть тоже, что и остальные. Лика втайне восхищалась её стойкостью.

– Мы могли пострадать, если бы остались там во время перехода, защитных экранов не хватит, – миролюбиво пояснил Старков. Люди вереницей растянулись по коридору. Лика вместе со Стасом замыкали процессию. Она прислушивалась к еле ощущаемому гудению мониторов и стен.

Внешне ничего не изменилось. Не было никакой вибрации пола, свиста ветра в ушах. А ведь три минуты давно истекли!

– Всё это домыслы, перестраховка чёртова, – Коплынов сплюнул на пол. Лика видела его затылок, но почти физически ощущала волны ярости, захлёстывающие Влада. Дай волю, он, наверное, всё бы здесь расколотил!

В голове пронеслось разом, что она слышала от Вари: классный бортинженер, а долго был на Земле, потому что в каждом, даже недолгом полёте, случались стычки с кем-либо из коллег. "Гамаюн" – его последний шанс, в случае победы спишутся все долги. А если они потерпят неудачу, то всё станет неважно: кто с кем спорил, кто кому что сказал…

– Система не надеется на авось, если есть шанс пострадать, даже ничтожный, что кто-то пострадает, она задействует протокол безопасности, – продолжал Виктор Старков. Он бодро шагал впереди, остальным приходилось подстраиваться под ритм его шагов. – Чему мы и стали свидетелями. Это я затормозил, надо было уводить вас… Но чёрт возьми, это просто …невероятный вид!

Остаток пути до большого зала они проделали в полном молчании. В какой-то момент Лика подумала, что будь с ними Киреев, он бы увёл людей с площадки раньше.

***

Ужин в большом зале проходил в спокойной и можно даже сказать доброжелательной обстановке. Капитан поначалу сделал выговор всем, кто находился на Смотровой площадке и посмел ослушаться Системы, но в его голосе не было гнева.

Разговоры за столом не клеились, все сидели с грустными и озабоченными лицами. Пока звездолёт находился в Солнечной системе, пусть и далеко от дома, люди бравировали, ссорились, выполняли свою работу, словом, вели обычную жизнь астронавтов. Они были в точно таких же условиях, как и те, кто совершает регулярные рейсы на Юпитер или Марс.

И вдруг всё изменилось. Как не готовься к неизвестному, а страха не избежать. И неважно насколько ты храбр или опытен.

Всё это вполголоса говорил Лике Станислав, сидевший от неё по левую руку за праздничным столом. Девушка потупившись, смотрела в свою тарелку и была благодарна доктору за то, что не игнорирует и не видит в ней лабораторную крысу. Косые любопытные взгляды прожигали Лику насквозь, над столом витала атмосфера смирения, когда легче принять будущее таким, каким ему суждено быть, чем пытаться его изменить.

Время от времени сидящие за столом обменивались грубыми шутками, вспоминали смешные истории, успевшие случиться с ними за время путешествия. Лика чувствовала себя лишней на этом празднике и была уверена, что всем бы дышалось легче, уйди она, сославшись на головную боль или усталость. Но полагала, что это и есть её долг: быть рядом с обычными людьми, чтобы дать им время и возможность привыкнуть к подобным Анжелике. Тем более, она такая не единственная.

Стол был красиво сервирован, но еда имела синтетический привкус, который не могли скрыть никакие приправы и соусы.

– Зато сбалансированный рацион, – бодро сказал Константин в ответ на реплику сидевшего с ним рядом Веслова.

– Дрянь, всё одно, – нахмурил веснушчатый нос Дмитрий. – С пищевыми таблетками, да этой фигнёй вместо мяса я потом не смогу есть нормальную еду!

– Ха, оптимист хреномудрый! – тут же откликнулся Каплынов. – Может, тебе и не придётся.

– Влад, тише! Мы тут не одни, дамы всё-таки! – зашипел на него Виктор Старков.

– Дамы! А что теперь, каждый раз к ручке припадать? Я на бал не подписывался! Они знали, на что шли!

– Каплынов, опять? – прозвучал низкий голос капитана через стол. Все разом притихли, как провинившиеся школьники перед директором. – Я долго это буду слушать?

– Борис, ну простите! Уж и поговорить теперь нельзя? Меня от правил уже тянет бл…тошнит! – Каплынов говорил смиренно, с уважением. – Что за пытка – и выговориться теперь нельзя! Еда – бурда, так дай хоть душу отвести!

– Будешь своей душой делиться, когда я тебе это разрешу! Мы поняли друг друга?

– Как скажете, капитан, – фыркнул Каплынов, но притих.

– А ты с Гамаюн душу отводи, – подмигнул первому бортинженеру через стол Анатолий Старков.

Веслов, Варя и оба доктора прыснули со смеху.

– А что, прекрасная идея! Она и выслушает, и подбодрит, и стресс снимет! – вполне серьёзно сказал Станислав. Лика сомневалась, что он вообще может быть непринуждённым и естественным, всё у главного доктора было строго и основательно: и рекомендации по работе с персоналом, и философия собственных убеждений.

– Стресс снимает водка, а здесь её нема, – усмехнулся Влад в ответ. – А то пойло, типа вино – разбавленная и подкрашенная вода, с которой блевать тянет, стоит только её понюхать! Вино, твою за ногу!

– Нет, с Гамаюн – это отличная идея, поговорите, раскройте душу, у неё есть опция утешения, – поддержал Стаса коллега, улыбаясь, как чеширский кот.

– Хрен вам, а не опция! – с оглядкой на капитана прошептал Влад, подавшись вперёд. Его глаза сально блестели. – Вот если б у неё тело, как у бабы настоящей было, тогда бы утешила.