— Что случилось?! — растирая заспанные глаза, спросила она.

— Да ничего, — сердито буркнул Сергей, прикрывая глаза от неожиданного яркого света. — Чашку разбил.

— Пять часов. Чаво не спишь?

— Чаво! — передразнил Сергей. — Не спится. А ты что пришла? Думала, твой пьяный сосед громит кухню?

— Ничего я такого не думала, — обиженно пробормотала Алька. — Думала, тебе плохо…

— Ух, какие мы трогательные, — начал было Сергей, но тут же осекся. Он разбудил Альку, она испугалась за него, даже с кровати вскочила. И вместо того чтобы поблагодарить ее за заботу, он пытается язвить. — Ладно, не сердись, — попытался улыбнуться Сергей. — Я часто так встаю. Кошмары донимают.

— А ты поставь под кровать стакан с холодной водой, — посоветовала Алька. — И пей, когда приснится дурной сон. Помогает…

— Угу, — хмыкнул Сергей. — Десятилетнему ребенку, может, и помогает. Но не мужчине, которому тридцать восемь.

— Вообще-то я не знала, что тебе тридцать восемь. Думала, ты гораздо моложе. Лет на восемь. Или на девять.

— Не льсти мне.

— А я и не льстю.

— Не льщу.

— Какая… Ну ладно, не льщу. Так что тебе приснилось?

— Тетка какая-то с пистолетом, куча трупов. И покойный отец, — мрачно усмехнулся Сергей. — Веселый сон?

— Веселее некуда… Это потому, что ты все время думаешь о смерти отца…

— Сам знаю. Только при чем здесь…

Сергей замолк, и Алька решила, что это одна из его любимых театральных пауз. Но, глянув на Сергея, она поняла, что ошиблась — на его лице было такое выражение, будто он вдруг разгадал давно мучившую его загадку. И отгадка его ошеломила настолько, что…

— Да что с тобой? — перепугалась Алька. — Может, водички?

— Ага. Два кубика льда и стрихнин.

— Да что с тобой?!

— Я вспомнил, откуда знаю название твоего агентства… В морге мне выдали отцовские вещи. Куртку, штаны, ну и прочее… Так вот, в кармане куртки лежала записная книжка. И когда я вытащил ее, из нее выпал клочок бумаги, на котором было написано слово «Альбина» и телефон. Тогда я не придал этому значения. Отец — деловой человек, мало ли фирм, с которыми он мог сотрудничать…

— А теперь… — робко начала Алька, но запнулась, не зная, как выразить свою мысль.

— Что — теперь?

— А теперь тебе кажется, что это удивительно?

Сергей молча кивнул. Он хотел было рассказать Альке про записку, которую во сне протягивал ему отец, но передумал. Взрослый мужчина верит снам, как какая-то бабка. Смешно.

— А ты не помнишь телефон?

— Думаешь, у меня фотографическая память?

— А где бумажка?

— Хрен знает, — раздраженно ответил Сергей. Ведь правда, он мог бы быть аккуратнее. И вложить бумажку в записную книжку, а не совать ее в один из своих забитых хламом ящиков. Теперь ее не найти… — Одного только не пойму: зачем отцу понадобилось обращаться в это агентство? У него была приличная жена и двое сыновей с высшим образованием. С такой семьей незачем искать поддельных родственников…

Алька пожала плечами:

— Ну мало ли… Ты говорил, твой отец владел салоном красоты?

— Да. Им сейчас заправляет Олег.

— Может, этот салон оказывал какие-то услуги «Альбине»?

— Какие, например?

— Ну… — Алька задумалась и присела на краешек табуретки. — Например, ваш салон обслуживал девочек из «Альбины». Красил их, укладывал волосы и все такое? Ты бы их видел. Я с самого начала подумала, что они из салонов не вылазят.

— Вылезают… Хорошее объяснение, — немного подумав, согласился Сергей. — Надо бы поговорить с Олегом. Если у отца были дела с «Альбиной», он наверняка об этом знает… Кстати, как я не сообразил… Олег ведь и сам приезжал в «Альбину». Правда, по другим делам… — По лицу Сергея пробежала тень. — Ладно, это не важно. Но с Олегом нужно поговорить так, чтобы он ничего не заподозрил.

— Почему?

— Не хочется волновать его понапрасну. Он у нас, видишь ли, человек эмоциональный, горячий. Мало ли чего может натворить…

— Хочешь, я поговорю? — робко предложила Алька. — Я спрошу осторожно, и он ни о чем не догадается.

Мелькнувшая в глазах Сергея благодарность уже через секунду сменилась привычной холодностью.

— Ну да, конечно, как я забыл — ты ведь его невеста…

— Может, хватит язвить? Я вообще-то помочь хотела.

— Ну, если тебя не затруднит… — Пусть говорит с Олегом, если хочет. Ему ее одолжения не нужны.

— Если тебя не затруднит?! — возмутилась его официальным тоном Алька. — Не затруднит! Тем более после всего, что ты для меня сделал. Можно подумать, мне все равно, что с тобой!

— А разве нет?

Их взгляды встретились. Васильковый и серый.

«А ведь ей и вправду не все равно», — с облегчением подумал Сергей.

«Как будто я сказала новость», — возмущенно подумала Алька.

Они пристально смотрели друг на друга, так, словно хотели сказать что-то важное, но не могли облечь в слова свои чувства. Алька казалась Сергею маленькой, как пичужка, но уж не такой маленькой, чтобы он смотрел на нее как на девочку…

А Сергей казался Альке большим и хмурым утесом, как в стихотворении Лермонтова. Жаль, что не было тучки, хоть изредка скрашивавшей одиночество, на которое он сам себя обрек…

А что, если бы она стала такой тучкой? Эта мысль заставила Альку покраснеть и немедленно отвести глаза. Она почувствовала, как по венам побежало что-то горячее, искрящееся, вероломное. Это чувство распирало ее изнутри так, что Алька уже не могла спокойно усидеть на стуле. Ей захотелось вскочить и выбежать из кухни, чтобы Сергей перестал сверлить ее своим серым взглядом…

— А что ты говорил про алмаз? — спросила Алька, чтобы хоть как-то скрыть свое неприличное смущение.

— Алмаз?

— Ну да. В гостях у твоей матери. Ты напился и сказал, что у тебя нет такого алмаза, какой есть у меня? Бредил, что ли?

— Да не бредил, — улыбнулся Сергей. — Дурочка ты, Алька, совсем неграмотная. Это ж Метерлинк.

— Кто? — спросила Алька, не обращая внимания на «дурочку». Слава богу, Сергей перестал изучать ее своим рентгеновским взглядом.

— Морис Метерлинк. Неужели не читала «Синюю птицу»?

— Только смотрела. Спектакль такой. Детский.

— Эх ты… Детский… Это пьеса. И не столько для детей, сколько для взрослых. Просто в форме сказки. Символизм называется…

— А алмаз при чем? — хмурясь, спросила Алька. Нравится ему, что ли, попрекать ее тем, что она не читала, не видела, не слышала?

— При том. Помнишь волшебную шапочку Тильтиля? — Алька кивнула, чтобы снова не вызвать насмешку. Волшебная шапочка Тильтиля осталась где-то в далеком детстве, как и сам спектакль. — Так вот, к этой шапке был прикреплен алмаз. Если Тильтиль поворачивал алмаз в одну сторону, он видел души предметов, животных, явлений природы. В общем, яркую, невидимую сторону жизни. Если поворачивал алмаз в другую сторону — все это исчезало, уходило в страну молчания.

— Хочешь сказать, что ты не видишь того, что вижу я? — догадалась Алька.

— Почти. В твоем представлении все очень яркое и заманчивое. Но ты молода. У тебя еще нет того жизненного опыта, тех переживаний, которые изменили бы твое отношение к миру…

— Ну вот опять, — рассердилась Алька. — Вечно ты говоришь как актер со сцены. «Опыт, переживания, боль»… Да было у меня все это! Было! Только… Только я не разучилась радоваться тому, что есть.

— Лучше синица в руках, чем Синяя птица в небе? — скептически поинтересовался Сергей.

— Да ну тебя. Если я не гоняюсь за призраками, это не значит, что у меня нет фантазии.

— Ты о Елене? — уточнил Сергей.

— О Елене, — кивнула Алька, еще больше обозленная тоном, которым он произнес ее имя. Никогда не назовет ее Леной или Леночкой. Все время Еленой. Эта женщина во всем должна быть особенной. Даже в том, как он произносит ее имя… — Ты, по-моему, даже не разобрался, кто она такая. Тут же превратил ее в какую-то сказочную королевну. Елену Прекрасную. Может, она такая только твоими стараниями? И ничего в ней особенного не было?