Когда заканчиваю, надеваю пижаму и направляюсь в кухню. К кухонному шкафу прикреплена записка. Разворачиваю ее и читаю.

«Я купил новые хлопья, взамен съеденным, Ваше Величество. Надеюсь, десяти коробок достаточно. Дух».

Слово «Дух» подчеркнуто трижды. Думаю, я могла ранить его чувства этим, но мне приятно, что он потратил время на то, чтобы купить мне хлопья. Десять коробок — это, конечно, чересчур, но приятно. Я не знаю, что меня побуждает это делать, но мне интересно увидеть все коробки с хлопьями. Почему-то мне кажется, что после почувствую себя лучше.

Открываю шкаф и замираю.

***

Я смотрю через только что установленную камеру видеонаблюдения на то, как рисовые хлопья, которые я высыпал из десяти коробок, битком набив ими кухонный шкаф, высыпаются в маленькую горку у ног Нат.

И я смеюсь, и смеюсь, и смеюсь, черт возьми.

Она пытается двигаться, но с каждым ее шагом, все больше хлопьев падает ей под ноги, и она скользит на нем. Я смеюсь настолько сильно, что держусь за живот. Это самое смешное, что я когда-либо видел. Кому нужен Интернет, когда у меня собственная версия комика проживает по соседству. Она тщетно пытается устоять, но раз за разом поскальзывается. Наконец она сдается, ее лицо искажается, прежде чем она в отчаянии начинает визжать со всех сил, насколько хватает ее легких.

И все начинается по новой. Я надрываю живот от смеха.

Я удивлен, что Нат не убирает беспорядок, просто сметает все в угол и так это и оставляет. Очевидно, ей хватило на сегодня, и она направляется в спальню. Я переключаю камеры в режим ночного видения, когда она ложится в кровать.

Это делает меня странным? Возможно.

Есть ли мне до этого дело? Я же не извращенец. Нет, конечно.

Мои брови взлетают вверх, когда я вижу, как она тянется за чем-то к своему ящику с нижним бельем. Как только она помещает это между своих ног, я таращусь на нее, и мой член твердеет.

Маленькая распутница использует свой вибратор.

Приближая картинку, чтобы иметь лучший вид на нее, я глажу себя и смотрю, как Нат сама себя удовлетворяет. Она чередует, используя то свою руку и вибратор, затем используя вибратор, пока ласкает свой клитор, затем используя вибратор, пока пощипывает свои соски. И ничего. Она не может удовлетворить себя. В раздражении бросает вибратор через комнату, и хотя я не могу ее слышать, она бьет кулаком по кровати, и ее губы быстро движутся. Я ухмыляюсь. Скорее всего, она сейчас проклинает меня за то, что я разбаловал ее настолько сильно, что теперь она не может сама кончить.

В любом случае, это было чертовски сексуально, прямо как один из роликов моей коллекции порнографии.

Я не могу поверить, что она не увидела камеры, когда пришла с работы. Вообще-то они не невидимые.

Уже поздно, и я решаю идти спать. Когда ложусь в кровать, я ласкаю себя, думая о Нат, использующую свой вибратор. Чертовски сексуальная.

Затем вспоминаю о рисовых хлопьях. И я смеюсь, и смеюсь, и смеюсь.

В первый раз за многие годы я ложусь спать с улыбкой на лице.

***

Рано утром я выключаю свой будильник. Сейчас 5:25 утра, и я готова к своей миссии, одевшись в черные тренировочные брюки и черную футболку. Как только вхожу в кухню, я иду к шкафу и нахожу самый большой контейнер, который у меня есть, и загружаю туда хлопья. Сейчас адски рано, но я нахожу в себе силу, которая помогает мне также испечь блинчики. Я переношу все к Эшу и когда все готово, осматриваю свой холст. Его квартира довольно пустая, что делает мою работу слишком простой.

Пройдя в кухню, я достаю супер клей и приступаю к работе, всю дорогу ухмыляясь.

Никто не связывается с Ковач.

***

Мой будильник затихает, и когда его отключаю, я слышу, как закрывается моя входная дверь. Я нахмуриваюсь.

Сейчас слишком рано, чтобы иметь дело с проблемами.

Вздохнув, я выбираюсь из кровати, выхожу из своей спальни, спотыкаясь о тарелку на полу. Я поднимаю тарелку с тремя блинами на ней. Они горячие и пахнут замечательно, приправленные маслом и сиропом. Я улыбаюсь сам себе. Должно быть, это способ Нат извиниться за то, что она была такой сумасшедшей истеричкой, будто в нее вселился демон. Я скручиваю один блинчик и откусываю кусочек. Он восхитителен. Я иду в кухню и с закрытыми от наслаждения глазами продолжаю есть. Когда достигаю кухонной столешницы, смываю сироп с руки, кладу грязную тарелку в раковину. На столе лежит записка, я разворачиваю ее и читаю.

«Наслаждайся своим завтраком!»

Это мило с ее стороны. Вверху записки нарисована маленькая стрелка, указывающая на край листа. Я переворачиваю его и читаю.

«Посмотри наверх».

Так я и делаю. Запрокидываю голову к потолку, и время останавливается.

Какого хера? Это что?.. Она что?.. Не может быть.

Она, бл**ь, приклеила блинчики к моему потолку! Эта одержимая истеричка приклеила чертовы блинчики к потолку!

Даже несмотря на то, что взбешен, я на самом деле впечатлен. Как, черт побери, она туда забралась?

Мне нужен кофе. Я включаю кофеварку и иду к холодильнику. Как только открываю его и слышу скрипящий звук, мысленно вздыхаю. Беру молоко и закрываю его холодильник. Затем прыскаю со смеху. По-настоящему, бл*дь, смеюсь.

Черт, она приклеила хлопья к моему холодильнику.

Я даже не вижу его поверхности. Она провела долгое время, организовывая этот розыгрыш, и я впечатлен. Эта женщина могла бы уделать меня в этом. Я знаю, что мне следовало бы разозлиться, но я начал это, и вот они — последствия моих поступков. Я приму их. Нат только что заслужила медаль по моим критериям. Это уважение.

Но это не означает, что она не поплатится за это.

Забыв о кофе, я выхожу из своей квартиры и направляюсь к Нат. На ее двери записка. С широкой улыбкой я отрываю ее и читаю.

«Ты, должно быть, сумасшедший, если подумал, что я собираюсь быть где-то поблизости, чтобы увидеть твою реакцию. Расплата еще та сука».

Она счастливица, что ее здесь нет. Возможно, я бы заставил ее съесть один из тех блинчиков. Я разворачиваюсь и направляюсь назад в свою квартиру. Идя в душ, я хихикаю.

Чертова дьяволица.

***

Миссия успешно завершена, и это побуждает к празднованию с пирогом столь ранним утром. А если быть точнее, то шоколадно-ореховым. Я покупаю его в маленькой, милой пекарне, которая находится дальше по улице от «Сафиры». Как только вношу его внутрь, Тина прилипает ко мне, как виски к коле. Она отрезает себе самый большой кусок и большую его часть засовывает себе в рот. Постанывая, говорит с набитым ртом.

— Это действительно вкусно.

Я смотрю на нее так, будто она сходит с ума. Подходит Мими, и ее глаза со страстным интересом осматривают лакомство. Я закатываю глаза на ее попытку быть хитрой и почти бросаю кусок в нее. Лола видит пирог и вопит:

— Пирог! — Сопровождающееся восклицанием. — Ю-ху!

— По какому поводу? — спрашивает Мими.

Решив поумничать, я заявляю:

— Тина — беременна.

Тина почти давится пирогом. Ошеломленная, она смотрит прямо на меня и шепчет:

— Откуда. Ты. Узнала?

«О, боже! Не может быть!»

Широко открыв глаза и разинув рты, мы все пристально смотрим на Тину. После нескольких мгновений, она шепчет:

— Это должно было быть шуткой, не так ли?

Мими, Лола и я медленно киваем в изумлении. Тина щелкает пальцами и рявкает:

— Я так и знала! Черт побери!